– И вы, адмирал, пошли на эти переговоры всем своим флотом? – удивилась светленькая девушка, орчанка согласно кивнула.

– Половиной, – скрежетнул зубами Тарвайя. – Вторая половина осталась у Коруны, это остров на востоке. На них тоже напали, смогли уйти только два корабля, а десять сдались! Те, кто не сдался, были сожжены! Напали какие-то странные драконы. Они двигались стремительно и выдыхали огонь!

– Стоп, адмирал! Это не только мы должны услышать! – прервала Тарвайю орчанка. Она подошла к двери, открыла ее и позвала кого-то: – Листик! Листик, иди сюда!

Когда переговорщики скрылись в каюте, абордажники обеих сторон некоторое время настороженно рассматривали друг друга. Потом один из пиратов, размерами мало уступающий Ыраламыру и так же, как орк, покрытый татуировками и раздетый до пояса, завистливо цокнул языком и, не обращая внимания на остальных, подошел к орку. Некоторое время он рассматривал татуировки Ыраламыра, завистливо вздыхая, а потом сказал:

– Не знал я, что у орков такие замечательные кольщики, если б знал, то обязательно к ним бы обратился! И-эх! Этого портача, что наколол мне это убожество, – пират показал русалку на предплечье, – обязательно удавлю!

Русалка действительно выглядела не очень, больше похожая на помесь болотной кикиморы и селедки, она и выражение своего страшного лица имела соответствующее – унылое донельзя.

– Действительно, убожество! – согласился орчонок, сидящий на плече орка. Пират хотел одернуть эту зарвавшуюся мелкоту, но, взглянув на орка, понял, что тот не даст даже сказать кривое слово в сторону этого мальца. Пират только горестно вздохнул. Орчонок наклонился к уху своего огромного друга и что-то прошептал. Орк усмехнулся и сказал пирату, показывая на его татуировки:

– Если это тебе исправят, ставишь выпивку?

– Э-э-э… Да я… Но разве это возможно?! – взревел пират, а потом, сбавив тон, скривившись, проговорил: – Это ж надо старую наколку свести, а это больно и не всегда получается!

– Никакой боли! – заявил орчонок, он, как обезьянка по пальме, начал спускаться по своему огромному соплеменнику, но Ыраламыр подхватил его и посадил на свои ладони, как в кресло.

– Ближе! – скомандовал орчонок, и орк поднес его к пирату. Орчонок стал водить по татуировке пирата руками. Тот зажмурился, ожидая боли, но, услышав восхищенный вздох окружающих, открыл глаза. Листик практически моментально изменила рисунок, все-таки сказывался опыт минувших дней. Русалка радикально поменяла внешний вид. Теперь это была игривая молодая девушка с соблазнительными формами. Пират восхищенно выдохнул, а русалка подмигнула, призывно изогнувшись.

– О-о-о! – задохнулся от восхищения пират, а орчонок деловито осведомился:

– На второй руке переделывать будем? Да и этот рисунок тоже надо исправить! – Листик ткнула в изображение мужика с пивной кружкой и акульим хвостом, расположившегося на груди пирата, судя по трезубцу в руке этого персонажа, больше напоминавшего изогнутую вилку, это был сам Посаданум. У бога морей был большой красный нос и очень унылый вид. Конечно, чему ж тут радоваться, когда слева и справа от тебя находятся страшные кикиморы, а в руках мятая кружка со скисшим пивом. Преобразование персонажей этой композиции заняло несколько минут. Теперь на груди пирата довольный жизнью красавец время от времени прикладывался к большому рогу, естественно, не с пивом, кто ж пьет пиво из таких сосудов. Повеселевший Посаданум подмигивал русалкам, расположившимся на предплечьях пирата. Красавицы русалки не только строили глазки, но и принимали весьма соблазнительные позы. Несколько мгновений стояла тишина, окружающие любовались созданным орчонком произведением искусства. Потом тишину разорвал восторженный рев. Громче всех ревел гигант пират, он от избытка чувств хлопнул Ыраламыра по плечу, причем хлопнул так, что орк выронил Листика. Но орчонок не упал, его подхватил только что расписанный пират. Он подбросил завизжавшего от восторга орчонка вверх, а потом выдохнул:

– Я… Поить… Только бы до берега… Там сколько хочешь!

– Ага! – ответил орчонок и указал на Ыраламыра. – Поить его! А мне мороженое! Много! Ага?

– Ага! – ответил пират.

Среди зрителей возникло оживление, Трапыр и Груан протянули своим соседям ладони, те вложили в них по серебряной монете. А вокруг Листика, опять сидящей на плече орка, столпились пираты с галеры, они заискивающе заглядывали орчонку в глаза. Листик засмеялась:

– Ладно, становитесь в очередь.

Когда орчонок осчастливил уже четверых, дверь каюты, где велись переговоры, открылась, и высунувшаяся оттуда орчанка хрипло позвала:

– Листик! Листик, иди сюда!

На следующий день совещание, начатое в каюте «Летящей», продолжилось на флагманской галере адмирала Тарвайи.

– Дракон появился на закате, – рассказывал собравшимся капитан «Барракуды», – он летел со стороны солнца, солнце не было такое яркое, как днем, но все равно слепило. Да и кто будет смотреть на небо, когда в пределах видимости была эскадра, неизвестно чья. Когда дракон начал поливать огнем наши корабли, та эскадра нас атаковала. Мой корабль стоял у самого выхода из бухты, я дал команду сняться с якоря еще до того, как появился дракон. Вы же видели, моя галера маленькая, юркая, вот я и ушел вдоль берега, прикрываясь рифами и скалами. Потом, когда стемнело, я взял курс на Гран-Приор, но заходить туда не думал, хотел здесь, у Топлы, дождаться адмирала. Но он уже был здесь, потом и Бироно сюда пришел, его кораблю тоже удалось вырваться из бухты у Коруны.

– Да, он-то и рассказал о том бое. И то, что десять кораблей сдались. Я их не виню, чем так гибнуть… – прервал своего капитана адмирал Тарвайя.

Милисента, внимательно слушавшая, согласно кивнула, а Листик, которую позвала присутствовать на этом совещании Милисента, спросила у замолчавшего капитана:

– Как выглядел этот дракон? Кто-то смог его рассмотреть?

Капитан растерянно посмотрел на своего адмирала, как бы спрашивая: «А что тут делает этот малец, почему сюда допустили юнгу?» Адмирал Тарвайя кивнул, подтверждая, что юнга может находиться в столь авторитетной компании. Капитан пожал плечами:

– Я же говорю, дракон атаковал со стороны заходящего солнца, его толком не разглядеть было.

– А вы, капитан? – Милисента повернулась ко второму капитану – Бироно, тот на мгновение задумался, а потом начал рассказывать:

– Моя галера стояла в глубине бухты, но я тоже приказал поднять якорь заранее и готовиться к бою. А дракон? Он жег корабли на другой стороне бухты, туда и направились основные силы противника. То, что я приказал поднять якорь, спасло нас, мой корабль набрал ход и прорвался сквозь заслон чужих галер. На ту сторону бухты, где находился мой корабль, их пошло не больше десятка.

– Почему? – быстро спросила Листик. – Почему вы приказали поднимать якорь? Что-то показалось странным? Может, какое-то предчувствие?

– Да, именно так, – подтвердил капитан Бироно. – Я почувствовал какое-то беспокойство, что ли. Неспокойно как-то было. Вот как будто маленький камушек в обувь попал, вроде не очень заметно, а все равно жмет. Так и тогда, вроде беды ничего не предвещает, но…

– А сейчас? – опять перебила капитана Листик. Тот поежился и ответил:

– И сейчас также, вроде нет причин для беспокойства, но вот что-то такое… Не могу объяснить толком, но не по себе мне сейчас.

– Ага! – удовлетворенно заметила Листик и посмотрела на Милисенту.

Та ответила этому, как думали окружающие пираты, нахальному юнге:

– Да, похоже на то, но, думаю, время еще есть, надо ждать на закате… – Потом повернулась к адмиралу Тарвайе: – Я попрошу вас, адмирал, дать команду расположить вашу эскадру следующим образом.

Пока Милисента рассказывала пиратскому адмиралу, что надо делать, этот наглый юнга сказал капитану Бироно: