– Благодарю, что приехали так скоро, герцогиня. Но другого я и не ждал от вас.

– Когда приглашает король, второго приглашения ждать не должно, как мне кажется.

– Вот и прекрасно. Садитесь, и мы с вами побеседуем, – король указал Изабель на кресло напротив.

Герцогини имели право сидеть в присутствии короля, они не нуждались в специальном приглашении.

Изабель была заинтригована еще больше и повиновалась. Судя по выражению лица, король находился в превосходном расположении духа. Уже удача! Но разговора он не начинал, а внимательно смотрел на нее с легкой улыбкой. Наконец произнес:

– Сколько лет вы вдовствуете, мадам?

Изабель не ждала такого вопроса, ей пришлось помедлить и произвести небольшой расчет.

– Тринадцать лет, сир.

– И все такая же красавица! А вы никогда не помышляли о новом замужестве? Думаю, желающих находилось немало.

Конечно, их было немало. Но Изабель трудно было откровенничать с королем и признаваться в том, что все эти годы она ждала гласа Господнего, который призовет Клер-Клеманс на небеса, чтобы занять ее место.

– Да, иногда возникали попытки заставить меня сделать шаг в этом направлении, сир, но я обращала их в шутку, – ответила Изабель с улыбкой и тут же вновь стала серьезной. – Я очень любила моего мужа, и заменить такого человека другим нелегко.

– Однако ваше сердце не знало одиночества. Вы любили моего кузена де Конде.

Король не спрашивал, он утверждал.

– С детства, сир! – твердо ответила она, обеспокоенная переменой тона.

– Значит, имеется в виду сестринская любовь. И ничего кроме этого?

Чего добивается король? Что ему нужно? Изабель достаточно хорошо изучила Его Величество, чтобы понимать: лукавить с ним не стоит.

– До тех пор, пока был жив герцог Гаспар, я любила только его и душой, и телом. Но не открою Его Величеству ничего нового, сказав, что любила его не я одна, и не я одна проливала по нему слезы. Он обладал всеми привлекательными качествами, какими только может наделить Господь мужчину.

– И все-таки вы вернулись к Конде…

– Нет, сир. Я приняла принца де Конде много лет спустя. И делала все, что могла, желая удержать…

– Его от пути измены. Да, я знаю об этом. Вы все еще его любите?

На лице Изабель появилась улыбка, но она была обращена скорее к самой себе, чем к королю.

– В наших отношениях царит теперь дружеская привязанность, и порой ее трудно отличить от привычки.

– Но у вас были и другие любовники.

И снова король утверждал, а не спрашивал.

– Я знаю, что мне их приписывали.

– Но приписывают ведь только тем, кто не стеснен в средствах.

Изабель резко поднялась со своего места, с трудом сдерживая вспыхнувший гнев.

– Король сделал мне честь прервать все мои занятия и призвать к себе, чтобы оскорбить?

– Я не давал вам разрешения встать, и я вас не оскорбляю. Я только желаю знать, как обстоят ваши сердечные дела. Так, значит, за исключением де Конде у вас не было других любовников?

– Не было, сир.

– Так вот какова причина того, что я призвал вас. Я получил в отношении вас предложение. Очень серьезное. Скажу коротко: герцог Мекленбург-Шверинский просит вашей руки. Что вы об этом думаете?

– Ничего, сир. Я его не знаю. Никогда даже в глаза не видела.

– Мне это кажется странным, потому что герцог сообщил мне, что страстно влюблен в вас, герцогиня. И раз уж мы упомянули титулы, я прибавлю: герцог в своих владениях государь. Он правит народом вандалов.

– Кем? – совершенно искренне забыв об этикете, изумленно переспросила Изабель. – Вандалов?

– Не стоит смеяться, я говорю серьезно. Вандалы составляют немалую часть населения севера Германии, но изначально они жили в Центральной Европе. И хотя они живут на территории империи, они не слишком признают ее власть. Своим королем они считают герцога Кристиана. Так вы хотите стать королевой?

– Этих… дикарей?

– Полагаю, что они не слишком далеко продвинулись по пути цивилизации, но и все остальные варварские народы поначалу мало чем от них отличались. Гейзерих, которого вандалы числят своим королем, разграбил Рим, часть Италии, Северную Африку, включая Карфаген… Впрочем, не будем об этом.

Познания Изабель в географии были – увы! – весьма ограничены. Единственно знакомым оказался только город Рим. Что до остального, она даже представить себе не могла, где все это находится. Король откровенно позабавился ее невежеством и теперь спокойно ждал ответа, а она, подняв на короля ясный взор, спросила:

– А что этот господин варвар делает у нас?

– Он почти все время живет в нашей стране, потому что она ему нравится. Шверин, его столица, находится поблизости от Балтийского моря в окружении нескольких озер. Зимой там очень холодно. У герцога особняк в Париже и два или три замка. Я забыл вам сказать, что он очень богат. Он восхищен Францией и охотно предоставляет нам пять или шесть тысяч солдат. Надо сказать, отличных! Так что, как видите, герцогиня, вашей руки ищет весьма уважаемый государь.

– Как могло случиться, что я с ним не знакома? Я не могу припомнить, что когда-нибудь видела его или встречала, тогда как он уверен в обратном, не правда ли?

– Скажите лучше, что ему ответить?

– Что я в растерянности, сир…

– Что вы желали бы увидеться с ним, дав ему таким образом возможность обратиться к вам со своей просьбой лично?

– Король само понимание! Но… на каком языке говорит…

– На превосходном французском, не беспокойтесь. А теперь пойдите поздоровайтесь с Мадам, которая без вас очень скучает, и приходите вместе с ней сегодня вечером на нашу игру в карты. Мы представим вам Мекленбурга.

Разговор был закончен, о чем свидетельствовало множественное число первого лица. Изабель поблагодарила своего государя, присела в низком реверансе и отправилась к Мадам.

Мадам она нашла в саду, с ней были госпожа де Лафайет и госпожа де Гамаш. Они вместе заканчивали прогулку, которую обычно совершали в этот час, и очень обрадовались Изабель.

– Мы ждем вас с нетерпением, хотим узнать, правдив ли слух, что вас выдают замуж?

– Да, мне предложили замужество, но я пока не ответила ничего определенного.

– Если король взял на себя заботу о вас, то вам придется сказать «да», – пророчески провозгласила Мадам, и в голосе ее прозвучала горечь, которую не могла не заметить Изабель. – И кого же вам предлагают в мужья?

– Герцога Мекленбург-Шверинского.

– Иисус сладчайший! – воскликнула мадам де Лафайет и тут же постаралась смягчить свой испуганный тон, заметно встревоживший Изабель. – Я только хотела сказать…

– А я прошу вас молчать, – властно произнесла Мадам. – Предоставим герцогине возможность составить собственное мнение. Мы можем только сообщить, что герцог очень высокий мужчина и внешность у него, как бы это сказать… очень немецкая…

Изабель осенило внезапное озарение.

– Прошу меня простить, Мадам, но не приезжал ли герцог Мекленбург засвидетельствовать почтение Мадам и Месье в Тюильри два или три дня назад?

– Приезжал, – подтвердила госпожа де Лафайет.

– Тогда я знаю, о ком идет речь. Мужлан! Грубиян и…

– Вандал, – подсказала госпожа де Гамаш.

– Мне не надо говорить, каков он. Я сама это знаю и ни за что не хочу иметь с ним дела! Ни за что!

Изабель тут же рассказала, что произошло в вестибюле Тюильри, когда она уезжала в Преси. Взрывы веселого хохота завершили ее рассказ.

– Приходится признать, – сказала, тут же спохватившись, Мадам, – что герцог показал себя не с самой лучшей своей стороны.

– А у этого грубого мужлана есть лучшие стороны?

– Думаю, заметить их, дорогая, вам помешали недостатки освещения. Сейчас я прочитаю вам, как описал дражайшего герцога наш вездесущий Лоре: