Когда послышался звук отворяемой двери, ее охватила жуткая паника, породившая единственное желание – убежать и спрятаться. Спок, пододвинув стул, молча сел перед ней.

– Плохи дела, Саавикам, – сказал он глухим ровным голосом. – Этот… предмет раскололся под лучом инфрасканера. Наверху… все мертвы.

Саавик закрыла глаза, стараясь избавиться от невыносимой сирены, стоявшей в ушах. Погибли люди. Часть ее прошлого мира убила их. И тут она вспомнила, что именно Спок велел той женщине-доктору…

– Многие жизни уже потеряны, – продолжал он дрогнувшим голосом, – если мы будем действовать недостаточно быстро, то погибнут и другие. Ты узнала этот объект, Саавик. Ты видела его во сне?

– Да, – слабо кивнула она, – мне постоянно снился один и тот же сон. Я пыталась… но он все равно приходил. Я знаю, вулканцы не должны…

– Саавик, ты можешь рассказать этот сон?

– Но я, кроме сна, больше ничего не знаю…

Со своей обычной добротой и так-том, Спок сделал вид, что не заметил, как Саавик затрясло от страха.

– Ты можешь знать больше, чем сама думаешь, Саавикам. Расскажи мне все по порядку. Я постараюсь помочь тебе. Понимаешь, я должен знать то, что знаешь ты, и даже то, что за пределами твоих возможностей воспроизвести события.

– Я понимаю, – Саавик судорожно вцепилась пальцами в колени.

– Я должен быть абсолютно уверен, что ты понимаешь правильно. Мы много раз практиковали с тобой психологические тренинги. Иногда с помощью этого я внушал тебе знания, абстрактные понятия, свято уважая и оберегая заповедники твоего прошлого, не нарушая их пределов. Теперь я прошу у тебя разрешения перейти эту заповедную черту, руководствуясь необходимостью. Извини, Саавикам.

Она кивнула. Сжатые пальцы, казалось, онемели. Спок наклонился и заговорил тихим, ровным голосом:

– Я с тобой. Ты находишься в полной безопасности на борту корабля «Энтерпрайз». Никто не причинит тебе вреда…

Саавик так хотелось поверить ему. Лицо Спока находилось близко – она чувствовала его дыхание. Она старалась набраться храбрости и сил, ощущая это тепло, но внутри все замерло.

– Что я должна сделать? – почти беззвучно проговорила она.

Мягкий, успокаивающий шепот Спока проникал, казалось, прямо в мозг:

– Один раз в жизни, Саавик, постарайся ничего не делать. Думай только о своем сне… Думай только о сне…

В комнате царил полумрак. Воздух казался сухим и неподвижным. Стояла мертвая тишина. Саавик, не отрываясь, следила за длинными пальцами, движущимися у нее перед глазами. Прикрыв веки, она почувствовала тепло рук Спока еще до того, как его пальцы коснулись ее лба, так легко, что она засомневалась, было ли это прикосновение.

А потом наступил провал. Страх, голод и боль. Испуганная, она попыталась остановиться, но могучая сила толкала ее по этой темной, опасной тропинке в прошлое. Проснулись старые инстинкты: вкус крови, жажда мести… Ею завладело острое, ошеломляющее желание пойти туда, куда ведут, увидеть, узнать, убить…

Время повернулось вспять. Забытые секреты, спрятанные дверцы и замки открывались в ее памяти. Давно похороненные мысли, чувства, образы, запахи и звуки – поднимались, точно ожившие призраки, из глубин ее старого, утерянного прошлого.

Тонкое покрывало цивилизации затрещало и порвалось. Стены ее собственной воли, фундамент ее души – все рассыпалось под ослепительным светом дикой первобытной страсти. Некоторые эпизоды жизни – охота, убийство, ненависть – задрожали в памяти, точно зыбкие, видимые из-под воды, очертания… Потом какая-то неведомая сила собрала все рассыпанные осколки и восстановила в единое целое.

Ночь, небо и звезды. А внизу, под звездами, пыль и смерть, ветер и горы. А в горах, внутри гор… это место… место зла и боли, место, где некуда было спрятаться, место, в котором подстерегала смерть, смерть в странных, переливающихся лучах. Смерть постоянно ждала только ее, укрывающуюся в темноте. Бег и боль, бег и кровь… и чей-то непрекращающийся крик…

Все кончено… Дрожа, испытывая головокружение и тошноту, Саавик вернулась к реальности, как прооперированный больной. Она все так же сидела на стуле, а чьи-то ледяные пальцы, словно скальпель, вскрывший и удаливший смертельную опухоль прошлого, все так же касались ее лба. Потом остались лишь пустота и пропасть, отделявшие от страха и боли. Пришло новое ощущение ясности, покоя.

Открыв глаза, она увидела лицо Спока, но лицо незнакомое: мертвенно-белое, с застывшей гримасой боли и страха. Его дыхание было быстрым и прерывистым, руки дрожали, а во взгляде появилось какое-то странное выражение, которого она не могла объяснить. Нет, не обвинение… Прошло несколько минут, прежде, чем он заговорил.

– Я не знал.

Саавик отвела взгляд, пытаясь сдержать слезы, выступившие на глазах. Нет, только не сейчас, она не позволит себе плакать перед Споком, она скорее умрет, чем так оскорбит его.

– Я не хотела, чтобы ты знал, я не хотела, чтобы вообще кто-либо знал! Мне так… стыдно…

– Не вини себя ни в чем, – тихо отозвался он. – Адмирал Ногура захочет поговорить с тобой. Ты будешь отвечать на его вопросы полностью и правдиво. Ты должна сделать все, что сможешь… У меня же только один вопрос. Смогла бы ты вновь отыскать то место?

Снова вернуться туда? Саавик почувствовала, как подкрадывается страх, и настоящее вновь сменяется прошлым. Окружающие вещи оставались неизменными, но ее присутствие здесь стало призрачным – она вновь погружалась в сон. Теперь страшной реальностью был лишь Хэллгард. Снова вернуться туда? Спок молчал, ожидая ее ответа. Она усилием воли заставила себя нарушить паузу.

–., да. Я смогу найти его.

Спок, кивнув, поднялся. Он молча стоял над ней, будто бы желая сказать еще что-то, но не мог подобрать нужных слов.

– Ты была всего лишь ребенком, Саавик, – наконец произнес он, – в этом нет твоей вины. Оставайся здесь. Подготовься отвечать на вопросы.

Дверь за ним захлопнулась, и по ее щекам заструились слезы. Злые, беспомощные слезы горя и гнева – за людей, не заслуживших смерти, за этот щедрый красивый мир, подаривший ей возможность жить. И за Спока, который, по непонятным для нее причинам, дал ей все, ничего не прося взамен.

В тепле каюты Саавик била дрожь. Слезы на лице высохли. Даже гнев исчез, оставив после себя лишь глухо клокочущий в душе страх. «Только ребенок – не первопричина…»

Но когда это связующее звено распалось, а воспоминание о лице Спока отразило ее собственный ужас и стыд, она ясно осознала нечто новое. Его успокаивающие, мягкие слова замерли, словно эхо, и она больше не верила им. Погибли люди. И Саавик была первопричиной этого. Потому что там, в пещерах Хэллгарда, несколько лет назад, она совершила что-то страшное.

Если бы только она могла вспомнить, что это было…

– Полный провал, адмирал. Никаких воспоминаний об обстоятельствах или событиях, предшествующих этому. В то время она была смертельно запугана и серьезно поранена.

– Можно заставить ее вспомнить?

– Я пытался. Но это за пределами моих возможностей. Не думаю, что дальнейшие попытки увенчаются успехом. Хотя в том, что она видела, нет сомнений.

– А оружие?

– голос Ногура стал жестче.

– Да, небольшие ящики, наполненные опасным светом. Много таких ящиков – тысячи этих предметов хранятся под землей пятой планеты системы 872-го Треугольника, как раз в районе Ромуланской Империи.

– И вы считаете, что это все было четко запланировано?

– Я в этом уверен. Обратите внимание, адмирал: специально сорванная атака, специально спланированный маршрут на Десятую Звездную Базу. Нам следовало быть более осторожными, предвидеть возможную опасность, мы же, обрадованные глупцы, захватили корабль и транспортировали его на свою самую главную исследовательскую базу. На его-то борту и обнаружились эти странные, неведомые нам коробочки. Интересное, не имеющее аналогов, военное открытие. Даже свидетельства саботажа – а он был явно преднамеренным – не открыли нам глаза на коварную миссию ромуланского корабля. Наибольшая опасность скрывалась там, где мы и не подозревали. Это – прекрасно запланированная и тщательно обдуманная диверсия.