— Винсент, ты что, собираешься там до скончания века торчать? Она едет в твою сторону очень быстро.

Тем временем пальцы Учителя ощупывают “череп” изнутри. Пальцы обнаруживают трещины, в трещинах нечто, похожее на мох. Что-то щекочет запястья — вроде бы паутина. Стало быть, это и есть склероз. Распад, запустение.

— А по-моему, она очень сексуальная и необычайно умная, — говорит Винсент.

— Неужели? Ну, тебе виднее.

— Она делает скульптуры, которые нужно не видеть, а осязать.

— Дерьмо какое-то, — комментирует Эдди.

Следующий ящик называется “МЕЧТА ОБ УВОЛЬНЕНИИ”. Название кажется Учителю интригующим, но пошарить рукой в ящике уже некогда. Ладно, думает он, оставим до следующего визита. Будет стимул. Он выходит из мастерской.

Еще минута требуется для того, чтобы вернуться в дом и установить следующий “вечный жучок” в параллельный телефонный аппарат.

Затем Учитель выходит из дома и аккуратно запирает за собой дверь.

Садится в машину, едет по Семинарскому переулку. Мимо проезжает “субару”, за рулем Энни Лэйрд, рядом ее сын. Водитель красного “лотоса” провожает их рассеянным взглядом.

Энни и Оливер, поужинав, сидят в комнате, освещенной голубоватым мерцанием компьютера. Оливер ест мороженое, Энни сосредоточенно склонилась над клавиатурой.

— Это еще что такое? — спрашивает она.

— Это Цитадель.

— Понятно. А что такое Цитадель?

— Не знаю, мам. Что-то такое в замке.

— Господи, а это еще кто?

— Только без паники. Это рабы-тролли. Они не очень страшные.

— У меня такое ощущение, что эти джентльмены хотят меня обидеть.

— Мам, они дегенераты. Очень медленно двигаются. Главное, размахивай мечом, и ничего с тобой не случится. Да не туда же! Сюда!

— Ой, помогите! А это что такое?

— Это ловушка! Осторожно!

— Что? А теперь куда?… Оливер!

— Мам, спокойствие. Они к тебе подойдут поближе, и ты их заделаешь.

— Куда идти-то? Куда? Они совсем близко!

— Жми вот сюда. Быстрее!… Молодец! Теперь вот этого! Круши его!

— Оливер…

— Да лупи же ты его! Мама! Что ты делаешь?

— Не знаю! Помогите! Как мне повернуться?

— Вот так! Давай бей! Отлично!

— Ага, получил!

— Мам, ты просто гений.

— Они покойники?

— Покойники.

— И это сделала я сама?

— Я же говорю, ты молодец. Как ощущения?

— Прекрасно.

— Еще бы.

— Мне сейчас даже не хочется думать о семьях этих несчастных рабов-троллей. Наверно, сегодня вечером их вдовы и дети зарыдают, но мне наплевать. Я чувствую себя просто превосходно. Ой, мамочки! А это еще что за чудовище?

— Спокойно, мам, без паники. Это всего лишь Паук Смерти.

Учитель сгибается в три погибели и смотрит на освещенные окна.

Снова раздается трель пересмешника. Птичка слегка охрипла, сидит где-то совсем близко. Учитель поднимает голову. Он на краю лужайки, под деревьями. Ближайшее дерево раскидистое, ветки крепкие. Вполне годится.

Учитель лезет вверх по стволу.

Пересмешник затыкается и легкой тенью уносится куда-то прочь.

У Учителя за спиной два тяжелых ящика, но он карабкается очень ловко. Ящики выкрашены в желто-зеленый цвет, по виду — обычные скворечники.

Метрах в шести над землей Учитель останавливается и оборачивается к дому. Все видно как на ладони. Тогда он усаживается на сук поудобнее и прикрепляет один из “скворечников”. Внутри находится батарея. Провод ведет ко второму “скворечнику”, который Учитель устанавливает на соседней ветке.

Пересмешник возобновляет свой концерт. Ночью он поет куда лучше, чем днем — как-то задушевнее и эмоциональнее. Пересмешники по ночам всегда во власти вдохновения.

Учитель открывает второй ящик. Внутри пять принимающих устройств “ICOM 7000”. Каждый настроен на “вечные жучки”, установленные в телефонных аппаратах, а также на паразитические передатчики в гостиной и детской. Учитель наводит пять параболических антенн, маскирует провод среди листвы.

Еще четыре принимающих устройства подсоединены к коммутатору. Учитель вставляет в левое ухо маленький наушник и начинает колдовать над цифровым тюнером. Настраивается на канал 1. Частота — 143.925 мегагерц. Канал 1 — это кухня.

Учитель слушает, ничего особенно интересного: кап-кап, кап-кап. Кран течет.

Он щелкает селектором, настраивается на комнату Оливера.

Ага, вот вы где, голубчики.

Пищит компьютерная музыка, слышится голос Энни:

— Как же я его убью? Он в два раза больше меня!

Детский смех:

— Когда имеешь дело с Пауком Смерти, нужно отрубить ему все ноги.

Энни:

— Как это?

Раздается легкое пощелкивание, затем взрыв хохота. Наушники стереофонические: левым ухом Учитель слышит смех матери, правым — смех мальчишки.

— Да сдохни же ты! — верещит Энни. — Слушай, почему он не падает?

— Мам, я же сказал тебе: ему нужно отрубить все ноги.

— У меня не получается!

— Берегись! Рабы-тролли!

— Караул! На помощь!

Щелк-щелк. Щелк-щелк. Энни отчаянно визжит, компьютерная музыка исполняет похоронный марш.

— Все-таки ты какая-то неполноценная, — заявляет Оливер.

Тем не менее требует, чтобы мама осталась еще на одну игру. Энни отказывается, ей нужно работать.

Учитель смотрит в освещенное окно. Видит, как женщина поднимается вверх по лестнице.

Он щелкает селектором, настраивается на кухню. Энни стоит возле освещенного окна, насвистывая компьютерную мелодию. Останавливается возле холодильника, о чем-то думает. Три листа, медленно кружа, проплывают по освещенному квадрату окна. Энни пьет из горлышка. Стоит, не двигается, смотрит в темноту. Учитель слышит, как она вздыхает. Вид у нее усталый.

Энни решительно встряхивает головой и почему-то на цыпочках выходит на крыльцо. Закрывает за собой дверь, спускается во двор. Зажигается свет в сарайчике, где находится ее мастерская. Через минуту в мастерски начинает орать магнитофон. Поет Джоан Арматрейдинг. Учитель снимает наушники, берет в руку радиотелефон. Нажимает на кнопочки.

После первого же звонка в трубке раздается голос его любовницы Сари.

— Алло?

— Сари, как ты там?

— Вожделею, — отвечает она. Он так и видит Сари перед собой: лежит на кровати, раскинувшись на подушках.

— А ты как? — спрашивает она. Учитель говорит тихо, почти шепотом:

— Все так же. Думаю о тебе постоянно, поэтому с вожделением у меня все в порядке. Но вести у меня вообще-то неважные.

Он устраивается на суку поудобнее, вдыхает прохладный ночной воздух полной грудью, рассеянно смотрит на освещенное окно сарая. Хозяйки не видно, лишь шевелятся какие-то тени.

— Что такое? — обеспокоенно спрашивает Сари. Она поняла: он не придет.

— Сегодня не смогу, — говорит Учитель. — Завтра очень важная презентация, а ночью мне нужно обработать одного клиента.

— Где ты?

— Я по тебе скучаю, — отвечает Учитель.

— Но где ты?

— На улице. Где-то в окрестностях Фарао.

— У тебя там тихо.

— Да, я вышел из машины, сижу под звездным небом. Вокруг деревья, светится окно в доме. Мне одиноко. Я представляю, как ты лежишь сейчас в кровати, как ты сердито хмуришь лоб. Послушай, мне действительно очень жаль. Ты самая замечательная женщина на всем белом свете. Если кто-нибудь услышит, как я сейчас с тобой разговариваю, то наверняка подумает, что это грабитель и пальнет в мою сторону из дробовика. Поэтому, если наш разговор внезапно прекратится, не пугайся. Видно, не судьба мне познакомиться с твоей мамой.

Сари изо всех сил пытается засмеяться. У нее не очень получается.

— Прости меня, — просит Учитель. Выдерживает паузу, чтобы дать ей немного подумать. Потом строго спрашивает:

— Сари, ты не обиделась?

— Не очень, — отвечает она. — Но я не должна позволять тебе обходиться со мной таким образом, я знаю. Эбен, ты слишком много работаешь.

— Я очень… люблю эту работу, — тихо и нежно говорит он.