Луи нажимает на кнопку воспроизведения, глядя женщине вслед. Из крошечного динамика доносится ее голос: “Тогда почему бы вам не взять управление семьей в свои руки?” Женщина скрывается за поворотом, а Учитель отвечает на ее вопрос: “Может быть, когда-нибудь я это и сделаю. — Учитель смеется. — Я могу убрать старину Луи, могу его не трогать. В качестве прикрытия он очень полезен. Я не хочу мозолить публике глаза. Пусть Луи будет горой, я буду ущельем”.

Понедельник. Раннее утро, светит солнце — день выдался погожий. Учитель сидит рядом с Эдди в машине, они подъезжают к школе Святой Терезы, кампус которой расположился на берегу Гудзона. Когда-то это было престижное учебное заведение для девочек из хороших семей, но несколько лет назад школа обанкротилась. В летнее время в кампусе устраивают пикники и празднества, но осенью здесь пустынно.

Эдди тормозит возле застекленного кафетерия, двери которого наглухо заперты. Они выходят из машины, ждут. Учитель ставит на капот свой чемоданчик и рассеянно любуется осенней листвой. Сквозь переплетение ветвей и сучьев открывается панорама реки, похожая на витраж. Учитель спокойно ждет, ничего не говорит.

Зато Эдди не находит себе места от беспокойства. Он то и дело поглядывает на часы, бормочет себе что-то под нос. Наконец, не выдержав, говорит:

— Слушай, Винсент, если тебе не нравится эта история, давай уедем.

— Почему не нравится? Я совершенно спокоен.

— Неужели?

— А ты-то что разволновался, Эдди?

— Да, не скрою, я беспокоюсь.

Учитель улыбается.

— Луи не сделает мне ничего плохого. Мы с ним старые знакомые.

— Я знаю, но…

— Он сказал, что хочет обсудить сделку с калабрийцами. Что тут такого?

— Нет, ничего, но почему вдруг такая спешка? Почему именно сегодня?

— Луи насиделся в тюрьме, соскучился по делу. Хочет поскорее приступить к работе. По-моему, это совершенно естественно.

— Ну не знаю, не знаю…

Учитель подходит к кафетерию, с любопытством рассматривает алебастровую Деву Марию, расположившуюся в нише. Чему можно поклоняться в этом бездушном изваянии? — думает Учитель. Разве что глаза Святой Девы — они немного похожи на глаза Энни. Он терпеливо ждет.

Наконец появляется черный “линкольн”. В нем Луи Боффано, его братец и двое телохранителей — Фрэнки и Архангел. Фрэнки вылезает из машины, держит дверцу открытой. Луи (он сидит впереди, рядом с шофером) спрашивает:

— Что в чемодане?

— Проект. План контракта с калабрийцами, — отвечает Учитель: — А что?

— Ну-ка, Фрэнки, проверь.

Фрэнки открывает чемоданчик, шуршит бумагами, простукивает дно.

— Ничего, босс. Только бумажки.

— Обыщи его.

Фрэнки ощупывает Учителя.

— Чистый, — докладывает он.

— Вот и хорошо. Сам понимаешь, Винсент, лишняя осторожность не помешает. Кто вас разберет, чертей. Давай садись.

Учитель садится на заднее сиденье, Эдди тянется за ним, но Луи Боффано вдруг говорит:

— Нет, Эдди, сегодня обойдемся без тебя.

Эдди стоит, с тревогой глядя на Винсента.

— Все в порядке, Эдди, — успокаивает его Учитель. — Потом поговорим.

— Ладно, я буду ждать тебя здесь, — отвечает Эдди.

— Нет уж, поезжай домой, — вмешивается Луи. — Чего ты собираешься ждать? У тебя сегодня выходной. Проведи его с дочерью. Кстати, как дела у Розанны?

— Она в порядке, Луи. Но…

— Вот и проведи день с дочкой. Передай ей привет от дядя Луи, ладно? Мы сами отвезем Винсента домой.

“Линкольн” уносится прочь. Учитель сидит сзади, зажатый между Фрэнки и Архангелом. Впереди Луи и его брат Джозеф — он за рулем.

— Рад, что ты пришел, Винсент, — говорит Луи с улыбкой, оборачиваясь.

— Приказ есть приказ, — пожимает плечами Учитель. Дорога неровная, ухабистая — особенно вблизи от берега реки. Слева просторное футбольное поле, и автомобиль, выруливает прямо на него. Посередине Джозеф внезапно тормозит.

— Сколько лет мы с тобой работаем вместе, Винсент? Двадцать? Больше? Всякий раз, когда тебе приходила в голову очередная идея, я был тут как тут, выполнял любую твою дерьмовую фантазию. У меня были люди, была организация. Ты этим пользовался, так? Мы оба разбогатели. Двадцать лет, а?

У Учителя в глазах вспыхивают искорки.

— Да уж, — кивает он. — Союз своеобразный.

— Но знаешь, что я тебе скажу, — продолжает Луи, — Мы столько лет работаем вместе, а я ни хрена о тебе не знаю. За двадцать лет так и не понял, что у тебя в башке.

— На самом деле это очень просто, — отвечает Учитель.

— Вот как?

— Проще простого.

— Слушай, что я тебе расскажу, — доверительным тоном сообщает ему Луи. — Вчера стою я на кладбище, навещаю свою покойную мамашу, и вдруг ко мне подходит эта баба, которая была присяжным заседателем. Подходит и начинает рассказывать, что ты говоришь обо мне всякие гадости.

— Энни? Она приходила к тебе?

— Ты говорил обо мне гадости или нет?

Учитель задумчиво щурится.

— Гадости? Нет, Луи, я бы это так не назвал. Возможно, я отзывался о тебе с некоторым презрением. Кажется, я назвал тебя болваном, психом или еще чем-то в этом роде…

— Ты называл меня чудовищем, мать твою! И не виляй мне тут — все записано на пленку.

Учителю весело, он довольно хихикает.

— Я не виляю. Просто учти, что говорил я это без злобы. На самом деле ты мне абсолютно безразличен.

— Ты сказал, сука, что запросто можешь меня убрать.

— Конечно, могу. Но, сколько мне помнится, я сказал, что могу тебя и не трогать. Для меня это не имеет значения. Тебя обидели мои слова, да?

— Обидели?! Ах ты, сволочь!

— Напрасно, Луи. Мы с тобой не родственники, не задушевные друзья. По-моему, ты и твой братец называли меня словами похуже.

Тут Джозеф не выдерживает.

— Я тебе скажу, кем я тебя считаю. Ты поганый извращенец. Всегда таким был. Еще в детстве ты был полным психом. Сколько раз я говорил Луи — держись подальше от этого ублюдка.

— Видишь, Джозеф, как приятно с тобой поговорить, — замечает Учитель. — Спасибо, что поделился со мной своими чувствами.

Джозеф плюет ему в лицо.

— Тебе конец, крыса. Ребята, вытащите его отсюда. Давайте кончать.

Архангел открывает дверцу, вылезает наружу.

— Пойдем, — говорит он.

Фрэнки наставляет пистолет Учителю в висок.

— Живо!

Учитель легко выскакивает из машины. Втроем они идут по пустынному полю: Фрэнки слева, Архангел справа. Братья Боффано сидят в машине. Возле края футбольного поля, где вплотную к площадке подступает роща, Учитель останавливается. Он смотрит на реку, на железную дорогу.

— Имею я право на последнюю просьбу? — спрашивает он.

— Чего-чего? — хмурится Архангел.

— У меня к вам последняя просьба.

— Какая еще просьба?

— Посмотрите, пожалуйста, на машину Луи.

Учитель, руки которого спрятаны в карманах, нажимает на кнопку дистанционного управления. Сам он на “линкольн” не смотрит, ему не интересно. Ослепительная вспышка, оглушительный грохот, звон стекла, отчаянный вопль. Кажется, кричал Джозеф Боффано — впрочем, тут легко ошибиться.

Архангел застыл на месте, ничего не понимая. Учитель быстро разворачивается, выбивает у Архангела из руки пистолет, марка “беретта-92”. В игру вступает Фрэнки — вскидывает руку и всаживает Архангелу в левое ухо три пули.

Потом Учитель и Фрэнки неторопливо идут к машине. Дверцы вырваны, Луи Боффано выполз из кабины и лежит на земле. У Луи не хватает одной руки, вокруг него живописно раскиданы куски тела его брата. Луи остался без лица — оно свисает с подбородка, держась на лоскуте кожи.

Учитель опускается рядом с Луи на колени.

— Извини, Луи, за неаккуратную работу. Сам понимаешь, много пластика в этот чемоданчик не засунешь. Ты не обиделся?

Заслонившись ладонью, чтобы на него не попали капли крови, Учитель стреляет Боффано в голову. Потом они с Фрэнки быстро шагают по направлению к роще.