Оливер удивлен — он и не подозревал, что мама умеет так ловко и без смущения врать.

Самолет в Гватемалу вылетает через тридцать минут. Мать и сын сидят в зале ожидания на пластиковых стульях. Все дела сделаны — остается один телефонный звонок.

В квартире следователя Кэрью звонит телефон. Фред убавляет звук — по телевизору транслируют бейсбольный матч. Жена ставит на столик телефонный аппарат, Кэрью снимает трубку. Это Энни Лэйрд. Звонит из какого-то людного места — слышен гул голосов:

— Я решила, что согласна сотрудничать с вами.

— Хорошо.

— Он убил Джулиет. Вы об этом знаете? Инсценировал самоубийство, но на самом деле это убийство.

— Джулиет? Кто это?

В трубке молчание.

— Они кого-то убили? Кого?

— Джулиет Эпплгейт, — медленно говорит Энни. — Это моя подруга. Она врач. Разве вы не знаете, что она мертва?

— Впервые слышу.

— Как это?

— Почему вы ничего не знаете? Он всегда все знает. Он знает о моей жизни абсолютно все.

— Этот человек знает о вас абсолютно все, потому что хочет причинить вам вред. У меня же иные цели.

— Вы и так уже причинили мне вред, — говорит она;

— Раз вы решили с нами сотрудничать, мы сможем ему помешать.

— Еще бы. — В ее голосе нет иронии, но и энтузиазма нет. Кэрью не может понять эту женщину.

— Вы приедете к нам? — спрашивает он.

— Не сейчас.

— А когда? Утром?

— Скоро.

— Когда “скоро”?

В это время пищит служебный биппер. Кэрью говорит:

— Подождите секундочку, я сейчас вернусь.

Это Гарри Берд. Он на служебном радиотелефоне.

— Энни Лэйрд сбежала, — сообщает Берд.

— Что-что?

— В доме не было огней. Мы заглянули — ее нет. Мальчика тоже нет. Машина стоит на месте. Окна в мастерской выбиты…

— Гарри, я с ней сейчас разговариваю по городскому телефону.

— Правда? Где она?

— Не знаю, сейчас спрошу.

Он хватает трубку, но там звучат прерывистые гудки.

Энни и Оливер едут на автобусе. Гватемала-Сити остался позади, автобус движется в северном направлении, в Хуэхуэтенанго. Там придется сделать пересадку, чтобы добраться до городка, где живет и работает Черепаха. Автобус набит битком — на том же самом сиденье пристроились еще две пузатые индианки. Оливер, сидит у окна, рядом Энни, затем индианки в ярких национальных нарядах.

Энни пытается уснуть, но ей очень тесно. Она то уронит голову, то вскинет. На переднем сиденье квохчет курица, сидящая в корзине. Курица любопытная, то и дело поглядывает круглым глазом на Энни, а на каждом повороте машет крыльями и бьется. Энни вздрагивает, смотрит на курицу, курица на нее. Энни думает, что никогда в жизни не сворачивала шею цыпленку — интересно, как это делается. Курица, очевидно, улавливает ход ее мыслей и прячет голову в корзину.

Очень хочется спать. Провалиться в сон, забыться, избавиться от мучительной ярости.

Всю ночь они с Оливером провели на автовокзале, дожидаясь автобуса на Хуэхуэтенанго. Взять напрокат автомобиль Энни побоялась. Кредитной карточки Джулиет у нее не было, а свою собственную она использовать не хотела — слишком легко будет проследить ее маршрут.

Узнает полиция, узнает и он, подумала она.

Водитель автобуса слушает радио — зажигательные мелодии салсы. Окна открыты, пахнет ароматом тропических растений, выхлопным дымом, гарью, гниющими отбросами.

Учитель все равно узнает. Они все на него работают. Вся эта история со следователями была его трюком, ловушкой. Судебный процесс был фарсом. Все они в заговоре против меня, думает Энни. Хотят они только одного — убить моего ребенка. Для того чтобы подготовиться к этому, они затеяли судебный процесс, убили Джулиет, а теперь ждут не дождутся, пока я совершу какую-нибудь промашку. Оливер фыркает:

— Кто это воздух испортил?

Никто из пассажиров не знает английского, но гримаса Оливера понятна без перевода. Смеются крестьянки, смеется хозяйка курицы. Все переговариваются между собой, а потом поднимается какой-то пьянчужка с хлебными крошками и яичной скорлупой на подбородке, раскланивается перед Оливером и стучит себя кулаком в грудь — принимает ответственность на себя. Все смеются, Оливер тоже. Судя по всему, ему в Гватемале нравится. Давно уже Энни не видела своего сына таким веселым и беззаботным. За все время он ни разу не захныкал, ни разу ни на что не пожаловался. Оказывается, сделать его счастливым совсем просто: достаточно оторвать его от проклятого компьютера и отправиться в увлекательное путешествие. Нет, вы посмотрите на него — он просто счастлив, так хохочет, чуть не лопается.

Энни смотрит на своего сына и думает, что Учитель каким-нибудь неведомым образом наблюдает сейчас за ними.

Ему наверняка известно, где они. Он подслушивает смех Оливера. От этого человека не спрятаться, не убежать. Ей становится страшно, она хватает сына за плечо.

— Не так громко!

— Почему?

— Не знаю, — пожимает плечами Энни. — Ведь эти люди не знают, над чем ты смеешься.

— Мы все смеемся над одним и тем же. Вот тот тип взял и пукнул.

— Понятно…

Автобус останавливается, внутрь втискиваются еще несколько человек. Под окном собирается стайка оборванных мальчишек. Они галдят, орут, грызут арахис. У одного из мальчишек нет ног, он перемещается по земле на ящике с колесиками, отталкиваясь руками. Когда автобус трогается с места, калека мчится за ними, глядя на Оливера и Энни. Ничего не говорит, не просит, просто смотрит, и все.

— Господи, мама, — с ужасом бормочет Оливер. — Это не страна, а ад кромешный, правда?

Энни думает о своем.

Учитель на автозаправке. Он заливает полный бак, оставляет машину на стоянке и направляется в ночной кафетерий. Путь его лежит через мужской туалет, потом на служебную лестницу, а оттуда — на стоянку грузовиков дальнего следования. На стоянке горит свет, полно народу, в дальнем конце, под деревьями, — стол и стулья.

Там уже сидит Эдди.

— Винсент, она исчезла, — говорит он. Учитель смотрит на старого друга, видит, как тот в последнее время раздобрел — шея стала прямо бычья.

— Не хотел говорить тебе это по телефону, — продолжает Эдди. — Телефонам больше доверять нельзя. Их наверняка прослушивают. Мы по уши в дерьме. Того и гляди потонем.

— Так она исчезла, говоришь? — ровным голосом спрашивает Учитель. Эдди кивает.

— Когда?

— Сегодня утром. Я думаю, что ФБР переселило их с парнишкой в какое-нибудь убежище. А может быть, это полиция штата. Во всяком случае, она теперь работает на легавых.

Учитель обдумывает эту вероятность и качает головой:

— Нет, она быстро учится и слишком умна. Думаю, решила прогуляться. Она не предаст нас.

— Ты совсем рехнулся? Они взялись за нее всерьез. Винсент, нам пора сказать всем “до свидания”. Давай уедем на Кюрасао, там нас никто не найдет. Луи мы выручили, он не будет в претензии. Поехали, брось свою машину к черту. Я только заберу дочку, и первым же самолетом вылетим в Майами.

— Где Фрэнки?

Эдди пожимает плечами.

— Сейчас-то? В четыре часа ночи? Спит — где ему быть.

— Я хочу, чтобы он проверил хозяйку художественной галереи. Она дружит с Энни, может, что-то знает. Другая вероятность — человек по прозвищу Черепаха. Судя по фотографии, он живет где-то в Гватемале. Надо это выяснить.

— Надо ноги уносить, а не выяснять всякую хреновину!

— Нет, не вижу необходимости скрываться. Нужно держать Энни под постоянным напряжением. Она немножко растерялась, напугана. Ничего удивительного — прошлой ночью у нее умерла подруга.

— Какая подруга?

— Та, которая работала в госпитале.

— От чего умерла?

— Судя по газетам, наложила на себя руки.

— Ты ее убил? Винсент, зачем ты это сделал?

— Газеты пишут, что версия самоубийства подозрений не вызывает.

Эдди сердито хмурится. По кронам деревьев ползают яркие пятна света от фар.