— Но даты… — продолжал как заведенный твердить тот. — Это точно он! Я чувствую!

Натану стоило немалых усилий его успокоить. Поначалу Кирилл вообще не воспринимал никаких доводов разума. Но постепенно стал выдыхаться, вслушиваться в спокойную речь друга. Под конец просто кивнул головой и позволит отвезти себя домой. Больше у могил он не появлялся.

21 июня 2019

23:00

Кирилл просидел в залитом тусклым желтым светом баре около трех часов, методично поглощая виски. Не обращал внимания на остальных посетителей, что битком забили небольшое пространство. Ждал, когда опьянеет достаточно, чтобы образ погибшей семьи стерся из памяти хотя бы на этот вечер. Не дождался. Организм привык к спиртному и пьянеть категорически отказывался.

Днем он теперь вел на первый взгляд вполне приличный образ жизни. Пропадал в офисе, ездил на встречи, осматривал проекты. Использовал работу как способ отвлечься. Но любой самый длинный рабочий день когда-нибудь заканчивается. Кирилл предпочитал проводить вечера и выходные подальше от дома, чтобы не сходить с ума от тоски. Разъезжал по ночным клубам, ресторанам, саунам, барам. Он уже не помнил вечера, когда бы не прикладывался к спиртному.

Алкоголь помогал притупить чувства. Но временами боль от потери становилась такой сильной, что хотелось выть. Как, например, сейчас.

Стоило закрыть глаза, и в голове воскресал образ озорной дочурки. До чего же она любила, когда он приносил ей игрушки, катал на плечах, баюкал. Кирилл безумно жалел, что проводил с ней так мало времени. Если бы знал, что на отцовство ему отпущено всего три года, вообще бы ее с рук не спускал. Если бы знал.

О Кире и не рождённом малыше думать было еще больнее. Жена теперь нередко являлась ему в кошмарах в том виде, какой ее показали ему в день гибели. Иногда приходила и в своем обычном образе. Протягивала руки, о чем-то просила. Он бежал к ней во сне и всегда просыпался, когда думал, что вот-вот схватит.

Кирилл опрокинул в рот очередную стопку в надежде на анестетический эффект. Снова ничего не вышло. Все вокруг казалось серым и совершенно бессмысленным.

— Я так жить больше не могу… — прошептал он себе под нос и подозвал бармена. — Слушай, а нет ли у тебя чего-то покрепче?

— Абсент? — спросил тот с ухмылкой.

— Лучше колеса. Мне без разницы, что это будет.

— Я такими делами не занимаюсь, — прошептал тот, озираясь по сторонам.

Кирилл положил на стол пару крупных купюр и пододвинул их парню.

— Но наверняка знаешь, кто занимается.

Мужчина быстро нацарапал на салфетке какой-то номер телефона и ловко обменял его на купюры.

— Спасибо, — проговорил Кирилл и двинулся вон из бара.

Найти дилера оказалось плевым делом. Через полчаса бумажник Трубачева похудел еще на несколько купюр. В результате в кармане оказались желтые таблетки сомнительного происхождения.

— Отличная вещь, — уверил его шустрый парнишка лет двадцати. — Смотри, не переборщи с дозой. Понравится, приходи еще.

— Это вряд ли, — усмехнулся Кирилл и отправился обратно к такси.

Если все пройдет, как он задумал, ему больше никуда и никогда ходить не придется. Он сказал таксисту высадить его возле отеля, где жил во время ссоры с женой. Попросил номер, что занимал раньше.

— Конечно, Кирилл Александрович, — улыбчивая девушка в белой форме протянула ему карту-ключ.

Он добрался до номера без приключений. Затем уселся в кресло, достал таблетки. Закинул в рот все разом и запил совсем мерзким на вкус коньяком, что нашел в минибаре. Чуть позже отхлебнул еще. Включил телевизор и принялся переключать каналы в ожидании действия таблеток.

Кирилл не знал, сколько времени прошло, прежде чем услышал, как кто-то скребет по стеклу. Глянул в огромное на полстены окно и тут ему показалось, словно на другой стороне находится человек. Он потряс головой, прогоняя видение. В голове вертелось, что он находится на четырнадцатом этаже. И балкона в этой комнате нет. Значит за окном никого не может быть.

Он встал с кресла, подошел ближе. Свет люстры отражался в стекле причудливым желтым пятном. Кирилл поежился, наблюдая, как это пятно постепенно превращается в уродливую морду с клыками. По спине побежали мурашки, а волосы на руках встали дыбом. Он застыл на месте,

— Ну здравствуй! — морда в стекле хищно ощерилась и стала потихоньку выползать наружу, обретая трехмерную форму.

Оцепенение прошло. Кирилл огляделся, увидел стоявший неподалеку стул. Схватил его и со всего размаху зашвырнул в окно. Стекло брызнуло мелкими осколками. Морда исчезла. Все остальное тоже.

Падая на пол, Кирилл почувствовал невыразимую легкость. Словно душа отделилась от тела.

— Наконец-то, — прошептал он и отключился.

23 июня 2019

08:00

Он лежал на лужайке в саду. Яркое солнце играло зайчиками в рассыпанных по траве росинках. Сладко пели птицы. На душе было легко и спокойно. Он не помнил, кто он, и как тут очутился. Что-то подсказывало, что вспоминать не нужно. Он вслушивался в утренний шум природы, наслаждался легким ароматом цветов. Какая-то яркая пташка спланировала с дерева на землю. Запела громче. Потом еще и еще.

Кирилл судорожно открыл глаза и понял, что действительно слышит пение птицы. Только лежит он не в саду, а на больничной койке. А птица находится за окном. Кирилл почувствовал приступ дежавю. В вене снова торчала игла. И отец в кресле у его кровати. Что-то подобное с ним уже случалось пару месяцев назад. Только теперь он не мог пошевелиться не из-за вялости в мышцах, а потому что пристегнут к кровати ремнями.

Он покосился на отца. Тот спал, уткнувшись носом в собственное плечо.

— Пап, — позвал Кирилл тихо. — Пап?

Отец вяло пошевелился, раздраженно засопел, потом приоткрыл один глаз. Увидев, что на него смотрит сын, он проснулся окончательно.

— С добрым утром! — проговорил он строго. — Как себя чувствуешь?

— Что-то в твоем голосе больно много издевки, — прохрипел Кирилл. В горле отчаянно пересохло. Каждое слово давалось с трудом.

— Издевки? — тут же закусил удила отец. — Я тебе покажу издевку!

— Развяжи, а? — попросил Кирилл. — Где я?

— Ты в реабилитационном центре, сын! Я тебя не развяжу, пока вся та дрянь из твоего организма не выйдет, и ты не начнешь соображать нормально.

— В центре? Зачем ты меня сюда отправил? — спросил Кирилл, нахмурившись.

— Зачем? — заорал Александр Демьянович. — Он меня еще спрашивает зачем… Ты совсем совесть потерял! Нет, ну я еще как-то могу оправдать твои пьянки и бесконечные шатания где попало. Ты хоть под утро, но домой являлся. И на работе я тебя видел. Думал, перебесишься. Пострадаешь, сколько тебе бог отмерил, и вернешься к нормальной жизни. Но каково же мне было слышать, что мой единственный сын найден в номере отеля умирающим с пеной у рта! Ты понимаешь, как тебе повезло? Вызвали бы скорую на полчаса позже, и уже не спасли бы! Тупая твоя башка! Спасибо девушке с ресепшн. Услышала, как сверху стул из окна вылетел. Нашла тебя, дурака. Догадалась сразу врача вызвать.

— Кто ее просил, — зло прошипел Кирилл.

— Молчать и слушать! — скомандовал отец. — Тебе что, опять двадцать один? Не помнишь, что было в прошлый раз, когда я поймал тебя с наркотой? Ну здоровый детина, деловой человек! Какого черта тебя опять на колеса потянуло? Мы же все это проходили уже, Кирилл!

— В армию второй раз ты меня точно отправить не сможешь! — попытался пошутить он.

— В армию не смогу, — прищурив глаза, ответил Александр Демьянович. — Но я заплатил этому центру достаточно, чтобы тебя здесь держали на привязи хоть полгода, хоть год. Пока не одумаешься.

— Ты не можешь меня здесь держать, отец, — воскликнул Кирилл и попытался сесть. Безуспешно. Ремни надежно фиксировали его в лежачем положении. — Я взрослый человек, сам за себя отвечаю!

— Не могу, говоришь? А ты проверь! — он вскочил с кресла и начал расхаживать вокруг кровати, размахивая руками. — Ты же мне клялся, сын! Клялся, что больше этой дряни в рот не возьмешь! Столько лет держался!