Затем девушка на письменный безопасный стол выложила все свои волшебные вещи — посох О-ви-аль, часы, но уже без семечка, корсет, заполненный важными и опасными вещами. Подумала, и добавила туда же медальон, что отдал ей Пан. Эти вещи будут окутаны специальной защитой, и больше не смогут потеряться. Их никто не сможет забрать или украсть.

Затем она позвала своих домашних, лагуру и Пана, и указал место рядом с книжными полками, где они должны находиться все время до окончания обряда. Веро выгнула спину и вздыбила шерсть — ей придется много времени сидеть рядом с ненавистным краффом. Асана же лишь выразительно взглянула на нее. Лагура опустила спину, пригладила шерсть. Но едва слышно все равно порыкивала на краффа, чтобы не смел двигаться ближе.

А потом она из центра комнаты сдвинула ковер, обнажив голую каменную плиту пола. Сделала это вручную, не хотелось тратить на обыденное действие даже крупицу магии. Она еще пригодится.

Обряд защиты жил в ее памяти много лет. Она знала все детали. И теперь без подсказки вычерчивала магические фигуры и узоры специальным магическим мелом.

Сначала большой круг, который является началом всего. В круг поместим квадрат, углы которого есть стихии. В квадрат поместим треугольник, углы которого есть эфиры. В треугольник поместим круг. Он есть сама Асана.

После фигур наступил черед магических узоров и знаков.

Асана очень долго вычерчивала их мелом, стараясь рисовать аккуратно и красиво. Узоры природы, огня, земли, воздуха и воды. Узоры животных, птиц, насекомых. Узоры прошлого, настоящего и будущего. Узоры времени, широту, долготу и всенаполненность. Узор всех рас Виарены — люди, эльфы, орки, гномы, ашши, эльмы, люми и общий знак для малочисленных народностей.

Потом наступил черед магических знаков.

Лагура и крафф видели, как шевелятся волосы Асаны от незримых магических потоков, искусственно собранных в одном месте на время. Асана в коротком платье до лодыжек ползала по полу и вырисовывала магические знаки. А знала она их множество, даже слишком много для своего возраста.

И теперь все эти знаки из своей памяти она переносила на завитки узоров. Защита от огня, воды, земли, воздуха. От недобрых взглядов. Знаки не обнаружения. Знаки внутреннего сокрытия. Знак для тех, кто имел проход в ее жилище. Знак своего сада. Знак своих нужных вещей. Другой знак, для важных опасных вещей.

Много знаков. Десятки. И даже целые сотни.

Асана закончила их рисовать далеко за полдень, и немного устала. Но выходить из большого круга ей теперь нельзя, пока не будет сделано все задуманное.

Светлый мел в мешочке почти закончился. Знаки в ее голове тоже.

Асана отряхнула руки и внимательно оглядела весь узор из геометрических фигур и знаков. Эта часть закончена.

Она встала в центр маленького круга. Разжала ладонь, которую держала сжатой весь этап рисования. На ладони сияло золотое расплющенное семечко, напитавшееся ее собственным теплом за эти часы.

Асана подняла взор вверх, на потолок. Голова оказалась задрана. А на лоб себе она положила семечко амиралеи. Руки развела в стороны, приподняла на уровень груди, и повернула ладонями вниз.

И тогда Асана принялась вслух, негромко, говорить заклинание защиты. Слова выходили странными звуками, заставляя тело трепетать от сильных волн энергии, что словно ветром проходили сквозь нее. Таков древний магический язык.

Семечко на лбу нестерпимо сияло золотым светом. Глаза от этого слезились, но закрывать их нельзя. Голову опускать нельзя. Руки опускать нельзя. Прерывать заклинание нельзя.

Она наизусть помнила все десять страниц заклинания. Учила его ночами почти два года. И теперь оно навсегда отпечаталось в ее памяти.

Говорить негромко, не спеша, выразительно, чувствуя то, о чем просишь. Так говорила бабушка. Так и делала сейчас Асана.

Маленький крафф изумленно слушал слова древнего языка. На таком даже маги сейчас не говорят, им что попроще да побыстрей подавай. А Асана наговаривала на свое жилище многослойную древнюю защиту, которая шла не просто от потоков магии. Она шла от самой Первоосновы.

И чердак преображался на его глазах, уж крафф в этом толк знал, в древней магии. Из сплющенного семечка амиралеи на лбу Асаны протянулись огненные струны. Они расползались по чердаку как паутина, вызолачивая все, до чего дотягивались. Дотянулись и до краффа. Тот от неожиданности присел. Золотая струна прошла сквозь него, отнеся произнесенным заклинанием его к тем, кто имеет право находиться в этом месте.

Лагура шипела на струну, что также прошла сквозь нее. Лагура сама была магией, и не терпела рядом с собой ничего подобного. Но золотой струне ее переживания были безразличны. Обезличенная магия делала свое дело.

Золотые струны прошлись по всем предметам. Они коснулись каждого камня кладки стен и пола, достигли каждой балки потолка. Пронзили каждую книгу, каждую тетрадку Асаны.

И в толще стен, пола и потолка они замерли и начали ветвиться на сотни маленьких струн, изгибаясь и извиваясь. Затем они начали связываться друг с другом, сплетаться. И образовали защитный сияющий узорный кокон, внутри которого находился чердак со всем его содержимым.

А Асана стояла, задрав голову и осознанно, чувствую каждую букву, каждое слово, заканчивала произносить заклинание. Она видела освещенный заклинанием потолок. В сиянии проникших в него струн он озарился особенно ярко, и Асана замечала многие вещи там, наверху.

Гнездо лагуры, что темным пузатым коконом притулилось в перекрестье каменных балок. Толстые каменные балки, что образовывали каркас, поддерживающий потолок и крышу. Черное пятно-заплатку на потолке чуть выше балок, скрывающую что-то недоброе. Шкатулку, которая прочно и надежно до поры была скрыта от чужих взоров. Блестящие переплетения удерживающего заклинания-клетки, увы, разрушенного.

Часть потолка в противоположной от гнезда стороне покрывала плесень Амиква, очень ядовитая. Она расползлась вольготно, и по большой территории. Рядом с ней находилось гнездо золотых ос, сейчас они спали. А вообще питались именно плесенью. И их яд был очень мучительным, если ужалят.

Потолок погас. Сияние семечка на лбу угасло, оно словно растворилось, и остатки впитались в лоб Асаны, делая ее управляющей всем защитным контуром. Спустя время Асана сможет снять весь контур, чтобы чердак смог обнаружить кто-то другой. Когда чердак перестанет быть ее домом, и Академия тоже.

Асана медленно согнула голову, чтобы не повредить шейные позвонки. Осторожно покрутила головой в разные стороны. Посмотрела вниз, в центр маленького круга, в котором стояла, и сказала последнее заключительное слово на выдохе.

— Хеерив.

Нарисованные мелом линии, знаки и узоры исчезли, медленно впитавшись в пол.

Обряд защиты закончен. Асана подняла руки вверх и потянулась. Расправила все свои затекшие суставы.

Огляделась. Магическим зрением она видела золотые струны, узорами впитавшиеся в стены. Теперь они обеспечивали защиту от всего — потопа, пожара, злых намерений, злых людей…

А самое главное — теперь не только жилище было под зашитой, но и сама Асана. Ее не смогут найти жрецы Ордена защиты. А они очень жестко расправлялись с теми, кого считали угрозой для Виарены. Правду про Асану знали всего трое — сама Асана, бабушка Нэра и старый гномий шаман, помогавший ей с заклинаниями. Старый даже по гномьим меркам, он до сих пор шумел на своих бестолковых учеников, что считались нерадивыми, хотя достигли возраста в два раза старше бабушки, давно разменявшей первую сотню лет.

Про краффа и лагуру теперь лишние тоже не узнают. И не заметят, если те специально не привлекут свое внимание.

А вот Ирлиму пришлось забыть о существовании чердака. Асана безжалостно выдрала из его памяти ростки этого знания в целях самозащиты. Теперь парень помнит только о том, что они шли по переходам, и он ее заселил в подходящее место. В какое — он уже не вспомнит, и заклинание не даст заострить на этом внимание, отвлекая делами более насущными.