– Я же говорил, что будет недолет, – вздохнул артиллерист. – Ладно, подними до пяти и попробуем еще раз.

Идея усовершенствовать противовес принадлежала Бардасу: в конце концов, Темрай сделал когда-то то же самое, построив требушеты, бившие дальше, чем орудия со стен города. Теперь у Бардаса имелось преимущество над противником по крайней мере в пятьдесят ярдов (колесо повернулось, и они поменялись местами); он мог забрасывать врага камнями, оставаясь в полной безопасности.

– Орудие номер два, уровень возвышения пять! – крикнул инженер. – Приготовиться.

Артиллерист повернул рукоятку.

– Готов.

– Давай, – сказал инженер, и рычаг отклонился, выпрямился и метнул. – Черт! – добавил он, когда камень ударился в склон холма, выбив облачко пыли. – Снесло ветром. Орудие номер три, угол возвышения четыре! Приготовиться!

Разумеется, ведение огня на таком расстоянии было упражнением в мастерстве. Общее правило обработки металла: начинай с краев и постепенно продвигайся к центру, увеличивая напряжение.

Когда каждый требушет произвел по три выстрела, и бомбардиры внесли необходимые поправки с учетом ветра и различий в линии огня, дальнейшее стало уже рутиной. Бардас определил эту стадию как вторую, когда молоток без дополнительного усилия падает на обрабатываемую деталь, а левая рука рабочего передвигает ее туда, куда нужно. Одного удара недостаточно, силу металлу придает многократное, равномерное повторение.

– Черт бы побрал эту дымку, – пожаловался главный бомбардир. – Я ничего из-за нее не вижу. Может так статься, что мы кладем снаряды в одно и то же место.

– Может быть, – сказал Бардас. – Но пока продолжайте. Я хочу, чтобы они ощутили давление.

Вот, значит, как там было, подумал Темрай, ожидая очередного выстрела. Что ж, теперь я знаю.

Снаряд прилетел на долю секунды позже, чем он ожидал, и земля содрогнулась. Из-за густой пыли вождь не видел, куда упал камень; не знал, причинил ли он какой-нибудь ущерб. Но зато Темрай слышал крики, громкие и уверенные: кто-то раздавал приказы, кто-то взял на себя право, принадлежащее вождю, а в голосах отвечающих слышались нотки паники.

Я должен был это предусмотреть, подумал он, но не предусмотрел. Сам виноват…

Темрай досчитал до двенадцати, и тут же где-то неподалеку упало еще одно ядро. Он даже почувствовал, где именно оно упало (в темноте все чувства обостряются). Опять перелет, строго говоря, промах, но, похоже, пострадал один из складов. «Я бы предпочел пирожные вместо стрел: их хоть можно есть». Он закашлялся от пыли.

– Темрай?

Проклятие, сбился со счета.

– Я здесь, – отозвался он. – Кто там?

– Я, Силдокай. Где ты? Ничего не видно.

– Иди на мой голос и пригнись, вот-вот пролетит еще один.

На этот раз снаряд угодил во что-то деревянное.

– Похоже, у них сбились прицелы. Они даже не знают, что бьют слишком высоко.

– Надеюсь, им никто не подскажет.

– Я тоже на это надеюсь.

Прямо перед вождем, словно слепленный из пыли, материализовался Силдокай.

– Был внизу, – сообщил он. – Когда начался обстрел, и стало ясно, что снаряды ложатся выше, я подумал, что чем ниже, тем безопаснее. Разбиты четыре требушета и два скорпиона, несколько повреждены, но не сильно, и их можно починить. Хуже всего то, что на дорожке образовалась огромная выбоина, которую надо срочно чем-то заполнить, иначе мы окажемся отрезанными от нижних уровней обороны.

Темрай закрыл глаза.

– Ну, теперь, я думаю, щебня и камней хватит. Только не забудьте положить сверху лес и забейте несколько бревен.

– Хорошо. – Силдокай закашлялся. – На это уйдет не так уж много времени. Может, стоит перетащить требушеты повыше? Внизу от них никакого толку.

Темрай покачал головой:

– Нет, этого мы делать не станем. Какой смысл? Они только подойдут ближе, вот и все. Нам необходимо получить передышку, заставить их орудия остановиться. Если не удастся достать артиллерией, придется делать вылазку.

Силдокай нахмурился:

– Я бы не стал рисковать. Дело опасное даже для легкой кавалерии. Все-таки это равнина, и наступать по фронту…

– У нас нет выбора, – ответил Темрай.

За его спиной громыхнуло, над головами прошуршал град осколков. Почти как на похоронах, когда главный плакальщик разбрасывает пригоршни земли во все стороны; хотя обычно сначала умирают.

– Они превзошли нас в дальнобойности. Если мы будем просто сидеть сложа руки, то рано или поздно от нашей крепости ничего не останется. Они сровняют ее с землей.

– Ну, ладно, – пожимая плечами, ответил Силдокай. – Но давай хотя бы дождемся темноты, когда они перестанут стрелять.

– А почему ты думаешь, что они перестанут? Я бы этого не сделал. Как только они пристреляются, скорректируют наведение, огонь можно будет вести вслепую. У них уже неплохо получается, а ведь из-за пыли видимость ничуть не лучше, чем ночью.

– Да, но пыльно только здесь. У меня нет никакого желания мчаться навстречу их лучникам средь бела дня, спасибо большое. Ты, может быть, уже забыл, что за всей этой мутной пеленой светит солнышко?

Темрай задумался.

– Пожалуй, ты прав. Мне, конечно, не доставляет удовольствия сидеть здесь до темноты, но придется. Не стоит облегчать врагу работу, совершая глупые ошибки. Собери отряд, приготовься и поручи кому-нибудь заняться тропой. Пока дорогу не приведут в порядок, никто никуда не поедет.

Силдокай удалился, стараясь держаться поближе к частоколу и пригнув голову.

Просвистевший вдалеке камень заставил его оглянуться на вождя, но опасность и на этот раз прошла стороной.

Куда они так палят?— подумал Темрай. Впрочем, им сейчас, наверное, важно другое: дать нам почувствовать собственное бессилие. Ущерб, вероятно, минимальный, но проклятая пыль начинает действовать мне на нервы.

– Никакого своеволия, – твердым тоном заботливого родителя проговорил Силдокай. – Нас интересует только одно – требушеты. Рубите канаты противовесов, жилы, а остальное не трогайте. Возвращаемся по команде, все вместе. Главное – избежать потерь; это важнее, чем снести пару голов, поэтому никаких преследований, никаких трофеев. Понятно?

Никто ничего не сказал. Судя по всему, его суровые предупреждения были излишни. Те, кто вызвался участвовать в рискованном предприятии, главным образом хотели хоть на час избавиться от пыли.

Ночь выдалась типичной для равнин, с яркой луной и длинными тенями. Как раз то, что надо. Стоя у ворот, Силдокай видел огни костров за рекой. Сидевшим у огня будет сложно что-то рассмотреть в темноте, а его люди успеют к ней привыкнуть; они смогут видеть врага, а вот он их не увидит. Он подал знак, и мост начал медленно опускаться.

Силдокай шел первым. В его семье это было традицией, и многие только удивлялись, что она длится так долго. Отец Силдокая погиб, сражаясь с Бардасом Лорданом вскоре после смерти Максена. Дед пал в битве против перимадейцев. Та же судьба не миновала и прадеда, хотя никто не помнил, с кем он воевал. Четыре поколения отважных воинов, всегда идущих впереди. Некоторые просто не способны учиться.

До лагеря противника добрались без особого труда, сориентировавшись на ближайший костер. Вскоре на фоне серо-синего неба проступили силуэты требушетов. Высокая трава приглушала топот копыт, а ветер относил в сторону прочие звуки. В общем, идеальные условия для ночной атаки; в другой ситуации он уступил бы соблазну и в нарушение собственных приказов затеял бы бой. Ладно, для удалой рубки время еще будет, а сейчас его люди слишком устали после тяжелого дня, в течение которого им приходилось прятаться от подающих с неба камней и задыхаться в пыли, и таскать разный мусор, засыпая воронку на дороге.

Все получилось даже лучше, чем он ожидал. Они находились ярдах в пятидесяти от костра, когда кто-то заметил их и поднял тревогу. Силдокай выхватил саблю и, крикнув «Вперед!», пришпорил скакуна.