– Меня?

– Ну да. Вы же все-таки инженер.

Бардас пожал плечами:

– Наверное, да.

– Никаких наверное, – твердо сказал курьер. – Мой отец был инженером. Пятнадцать лет занимался дорогами и мостами, потом его перекинули в артиллерию, и он дослужился до сержанта. Конечно, до вас ему далеко, но вот один мой дядя…

– Это не море там?

– Так и есть, – сказал курьер. – Прямо за холмами, милях в двух отсюда. Мы проедем вдоль берега до Ап-Молиана, потом повернем к Ризалин, это займет пару дней, и дальше я уже не поеду. А вам надо сесть на карету из Торрена. Кстати, там курьером один мой родственник, спросите, не знает ли он парня по имени…

Имя так и осталось тайной для Бардаса: курьер замолчал на полуслове, пошатнулся и свалился с козлов.

Ну вот, опять, подумал Бардас, беря поводья, но, оказалось, они остались в руках курьера. Его тело волочилось по земле, пока лошади наконец не остановились. Где-то за спиной должен был висеть арбалет, но, как и следовало ожидать, его там не оказалось. Сабля с остальным багажом лежала где-то сзади. Если драться невозможно, нужно отступать. Он пересел на место курьера. Наклонился за поводьями, потянулся, потерял равновесие и упал. Последнее, что увидел Бардас, было наезжающее на него колесо…

– Бардас?

– Анакс?

– Алексий. Я ненадолго, только попрощаться.

– А, значит, ты уходишь.

– Наконец-то. Теперь, когда она мертва, дела, можно сказать, благополучно завершены.

– О ком ты говоришь? Об Исъют, моей племяннице?

– Нет. Кое о ком другом. Не знаю, может быть, ты не помнишь ее. Ветриз Аузелл. Она тоже имела ко всему косвенное отношение.

Бардас не знал, что за место: было темно, ни запахов, ни звуков.

– Помню, ты, кажется, рассказывал мне о ней. И я вроде бы встречался с ее братом и с ней самой. Они были друзьями Эйтли Зевкис.

Он вроде бы хотел сказать что-то еще, но не стал.

– Знаю, ты скептик, поэтому не буду вдаваться в детали. Полагаю, она играла в происходящем какую-то роль. Иначе ее смерть не стала бы, так сказать, концом главы. В общем, вот так.

– Ну… что ж… – Бардас промолчал, но все же решил наконец спросить. – А ты не знаешь, что сталось с Эйтли?

– Что с ней сталось в конце, не знаю. Она сыграла определенную роль в обороне Шастела, но уцелела после этого или нет, я не выяснял. В одной книге о коллеонских войнах есть ссылка на нее. Но ничего конкретного. Неясно даже, о какой войне, Первой или Второй, идет речь…

– Так это не ее голова была над воротами в Ап-Эскатое?

– Нет, третья голова принадлежала Исъют Месатгес: ее по ошибке приняли за твою племянницу, Исъют. Надо признать, имя действительно необычное.

– Я о ней не слышал, – сказал Бардас. – Спасибо, Алексий. Теперь, когда я знаю, что Эйтли уехала, мне легче.

– Что ж… Мы, конечно, еще увидимся. Но как Алексий я являюсь тебе в последний раз. Извини, мне не следовало быть здесь, но…

Бардас открыл глаза.

– Слава богам, – сказал Горгас. – Я уж боялся худшего.

Брат склонился над ним, держа в одной руке кувшин с водой, а в другой влажную тряпку. Тряпка, заметил Бардас, совсем недавно была рукавом его рубашки.

– Все в порядке, – говорил Горгас. – Ты ударился головой и набил здоровенную шишку, но опухоль спадет, а внутреннего кровотечения, по-моему, нет. Бардас? Ты ведь уважаешь меня, да?

– Кажется, да, – ответил Бардас. – Ты мой брат Горгас, верно?

– Да, так и есть.

Бардас попытался кивнуть, но тут же отказался от этой идеи.

– Мы вместе построили домик на дереве, – сказал он. – На большой яблоне. Потом она упала. А еще у нас возле самого окна гуляла белка.

– Ну вот, вспомнил, – обрадовался Горгас. – Теперь лежи тихо и не волнуйся. Все под контролем.

– Где отец?

Горгас посмотрел на него и улыбнулся. Улыбка была теплая и добродушная.

– Где-то здесь. Ты не беспокойся, все будет хорошо.

Бардас попытался улыбнуться в ответ, но у него сильно болела голова.

– Ты ведь никуда не уходишь?

– Конечно, нет. Я буду здесь. Успокойся.

Он снова закрыл глаза, а когда открыл, то все вспомнил.

– Горгас?

Бардас попытался сесть, но телу не хватало сил. Он лежал на палубе какого-то маленького корабля, со свернутым парусом под головой, укрытый грудой плащей и одеял. Солнце светило ярко, резко, даже безжалостно, но лицо освежал приятно прохладный ветерок.

– Бардас? – Голос донесся откуда-то издалека, с носа корабля. – Держись, я сейчас приду.

Бардас не мог повернуться, но ощутил шаги брата по вибрации палубных досок; еще одно полезное качество, приобретенное в подземных галереях Ап-Эскатоя.

– Помнишь, ты ударился головой? – спросил Горгас. Бардас не видел его, брат стоял где-то выше, его тень падала Бардасу на лицо. – Ты свалился с почтовой кареты. Это моя вина. Черт, надо было так ошибиться. Ты даже мог погибнуть.

Бардас сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух, во рту пересохло, язык еле ворочался.

– Ты застрелил кучера.

– Верно, с семидесяти ярдов, не меньше. Тот лук, что ты для меня смастерил, это чудо. Но мне надо быть осторожнее.

Бардас нахмурился.

– Зачем?

– Зачем что?

– Зачем ты убил кучера?

– Мне же надо было как-то остановить карету. – Бардас представил, как брат улыбается. – Местность открытая, так что дорогу не перекроешь. Пить хочешь?

– Нет. Да, – тут же поправился Бардас, потому что больше всего на свете ему был нужен глоток воды.

– Сейчас принесу. Ты не представляешь, что я подумал, когда увидел тебя лежащим на земле. Я был уверен, что подстрелил тебя вместо него, чуть не обмочился. В общем, выбросил из кареты все барахло, положил тебя и помчался к тому месту, где оставил корабль, а тут это чертово колесо возьми да и сломайся…

Бардас нахмурился; ему вспомнился разговор, совсем недавний… но речь шла не о колесе, а о распределительном вале. Только при чем тут распределительный вал?

– Карету пришлось бросить, – продолжал Горгас. – Последние две мили я тащил тебя на себе… Ну, братец, потяжелел ты изрядно с тех пор, как я носил тебя во дворе, хотя, надо признать, тогда тебе было всего три года. Знаешь, при повреждениях головы надо быть очень осторожным. Всякое может случиться. В общем, только уже здесь, на корабле, я вспомнил, что нас же могли преследовать. Но, к счастью, никого поблизости не оказалось. Так что все в порядке, мы идем своим курсом, – бодро добавил он. – Как в старые добрые времена.

– Зачем ты остановил карету?

– Что? А, ну конечно, затем, чтобы спасти тебя. Уж не думаешь ли ты, что я остался бы в стороне, наблюдая, как моего брата отдают под трибунал? Может, кто-то еще и верит в имперское правосудие, но только не я.

Три головы на частоколе. Да, серьезный пункт в пользу Горгаса.

– Меня не собирались отдавать под трибунал, – возразил Бардас. – Я получил назначение на новое место. В… – он напряг память, – в Хоммиру.

Горгас рассмеялся:

– Эх, ты, клоун, такого места просто не существует. Да ты и сам уже знаешь, что такое Империя. За каждую ошибку отвечает кто-то один. Хорошо, что у тебя есть старший брат, который не оставит тебя в беде.

– Но кучер сказал, что знает такое место.

– Конечно. Послушай, кому ты доверяешь, Империи или родному брату? Ну ладно, хватит об одном и том же. Обещаю, все будет хорошо.

Голова болела все сильнее.

– Мы возвращаемся домой? В Месогу?

– А разве ты не слышал? Я думал… – Горгас помолчал, а когда заговорил снова, его голос звучал уже по-другому, тише и мягче. – Боюсь, у меня для тебя плохие новости. Его больше нет, дома нет.

– Нет? Куда же он подевался?

– Извини, мне надо было бы тебе сразу сказать. Ладно, нечего ходить вокруг да около. Наш дом уничтожен, Бардас. По приказу губернатора провинции.

– О чем ты говоришь, Горгас?

Ответ последовал не сразу.