— Ладно, он, похоже, расплакался и сейчас сидит, рыдает в своей комнате, — остановившись и достав телефон, сказала Мияко.

— Я сомневаюсь, что всё именно так, но… если это действительно так, то может, его лучше не трогать?

— Пф… с чего это? — уперев одну руку в бок и набирая другой что-то в телефоне, спросила Мияко.

— Думаю, не стоит находить врагов на ровном месте, — немного завуалированно ответил я.

«Я правда считаю, что лучше не делать подобные опрометчивые действия, из-за которых, в будущем, могут возникнуть проблемы.»

Но, судя по всему, Мияко моя противоположность в этом вопросе: она из тех людей, кто специально провоцирует появление проблем…

— Врагом больше, врагом меньше… какая разница? Уж, как по мне, лучше так, чем жить в скуке, — завершив что-то набирать в телефоне и видимо ожидая ответа, высказалась Мияко.

И высказалась ведь так, как я и предполагал…

Для неё проблемы — это лишь способ разлечься, а не то, что, в теории, может разрушить её жизнь.

«Слишком уж инфантильное у неё отношение к этому, учитывая все её способности и таланты…»

— Этот гадёныш не отвечает, — раздражённо высказалась Мияко.

— Ожидаемо. Может, это даже к лучшему?

«Хотя я и не думал, что это может так сильно ударить по нему, что он запрётся в своей комнате и будет игнорировать всех. Хотя насчёт всех я, скорее всего, погорячился — вряд ли там всё настолько плохо, что он даже друзей избегает.»

— Ну уж нет. Если делал ставки — то отвечай за них. Я вообще рисковала стать его личной «мясной дыркой» и, даже осознавая это, я бы сдержала данное слово. А он, видите-ли, проиграл спор и теперь обязан на месяц побыть слугой простолюдина. Ну да, это же куда хуже, чем стать на всю жизнь «мясной дыркой», которую бы каждый день «юзали» в самых извращенных и садистских позах. И к тому же, он мужчина и считает себя таковым, так что пускай отвечает за свои слова! — под конец разошлась она.

«Если ты осознавала весь ужасающий риск, то зачем самостоятельно его создавала? Да и последняя часть про то, что „если мужчина, то должен держать свои слова“ явно была лишней. И, если уж так говорить, то, в моём понимание, не важно мужчина ты или женщина — данный тобой слова ты должен сдерживать в любом случае.»

— Ладно, раз эта мелкая крыса не отвечает, то выйдем на него через его друзей, — сказав это, она вновь начала что-то набирать в телефоне. — Помнишь тех двух, с кем он был в первый день, когда нёс свой двуличный бред стоя у доски?

— Да. Нао Такэучи и Танэёри Токи. Второй, как я понимаю, родственник ученицы, из класса «A»?

— Ага, они даже внешне и по характеру похожи, ведь всё же родные брат и сестра, пускай у них и разные матери.

«Да, ещё когда я только увидел профиль Муцики Токи, сразу вспомнил Танэри Токи. И всё это, даже не глядя на фамилию: просто у её брата такие же яркие голубые глаза, светлые-блондинистые волосы, общая худощавость, да и лицом, как мне кажется, он так же, как и его сестра, вполне вышел. Хотя, может, это у неё всё почти так же, как у брата, а не наоборот? Хм…»

— Так вот, именно эти двое и помогут нам найти его, — продолжила свою логическую цепочку Мияко.

— А они станут?

— А ты думаешь, что они пойдут против меня ради этого змея? — с усмешкой задала риторический вопрос Мияко. — Нет, ну может, если Танэри не захочет говорить, то и не скажет, как бы я не стала давить. А ты, я думаю, сам понимаешь, что ради такой мелочи давить я сильно не буду. Не хватало ещё межродовой войны из-за таких пустяков развязать… А вот Нао Такэучи — это совершенно другой человек: он большой, сильный и глупый. Пускай это и относительно завышенных норм аристократов. В общем, мало этого, так он ещё из свободного рода. А свободный род — это палка о двух концах: с одной стороны, свобода от лишних общедомовых налогов; зато с другой стороны — это слабость и беззащитность. Потому что каким бы сильным свободный род не был, его почти всегда раздавит даже самый маленький дом. А я нахожусь в далеко не слабом доме, так что у него от одной мысли поссориться со мной должны поджилки трястись, ведь если он влезет в проблемы, связанные с моим домом, то его даже Кавано не спасёт, ради которого он и влезет в эти проблемы. И он это должен понимать, как никто другой — всё же он уже несколько лет дружит с ним.

— Понятно. Кратко говоря, ты будешь использовать разницу в социальных статусах и силах, чтобы надавить на Нао Такэучи.

— Низко?

— Что низко? — не совсем понял я.

— В плане, ты считаешь подобное низким, нечестным, или может, неправильным? — вглядываясь мне в глаза, задала она вопрос.

«Считаю ли я подобное низким? Очевидно же…»

— Нет. Это вполне естественно…

«… для такого дерьмого и неправильного мира…»

— Ну да, иначе ты точно не можешь думать, всё же ты такой же. А учитывая весь опыт общения с тобой, у меня складывается ощущение, что ты и вовсе не имеешь каких-либо норм. Ты словно само воплощение этого мира.

«Воплощение этого мира?..»

«Воплощение жестокости, расчётливости и бесчеловечности?..»

«Да, пожалуй, это действительно похоже на это…»

«Может быть, именно поэтому я оказался в этом мире, а не в каком-либо другом?..»

— Ответил, — с улыбкой прервала мои мысли Мияко, — пошли, он в сорок второй.

Хоть с одной стороны я и не хотел идти к Кавано именно сейчас, ввиду его общей раздраженности и, как мне кажется, злопамятности, но была причина, почему мне это всё же выгодно.

Так что выказывал я своё недовольство больше из желания поддержать разговор, нежели из-за того, что действительно не хотел сейчас идти к нему.

И соответственно итог подобного очевиден: мы сейчас стоим прямо напротив сорок второй комнаты, где он и должен быть, если Такэучи не обманул Мияко.

Мияко сделала шаг в сторону двери и начала активно в неё стучать.

И стучать не так, как положено аристократии; и точно не так, как положено воспитанной даме. Она стучала так, словно она одна из маргиналов-алкоголиков, которая где-то увидела объявление, что в указанном месте раздают бесплатную выпивку, и теперь готова убить за неё…

«Мне даже кажется, что прикладывай она чуть больше усилий — на двери остались бы вмятины…»

И вот, в один из замахов Мияко, дверь отварилась и…

— ХВАТИТ!!! — заорал во всю глотку Кавано, стоящий в комнате в одних трусах.

У него были растрёпанные волосы, которые ранее всегда были аккуратно уложены; а так же красное лицо, со вздувшимися венами; и очень интенсивное дыхание, от которого его достаточно жилистая грудь подростка постоянно вздымалась.

Но я в миг отвлёкся от его тела и осознал причину его внешнего вида. И всё это из-за плачущей, полностью обнаженной девушки, располагающейся внутри комнаты, на одной из кроватей. Даже на таком расстоянии видны синяки, расходящиеся у неё по всему телу, и особенно ими была усеяна её пятая точка…

— Чего вам?! — заметив наши взгляды, направленные в глубь комнаты, он немного прикрыл дверь.

— Пари. Ты его проиграл и теперь на…

— ХВАТИТ!!! — взбесился он, — Я и сам знаю, что я проиграл пари!

— Именно поэтому сейчас отыгрываешься на девочке? — колко подметила Мияко.

«Вот и наглядный пример того, о чём была речь первого апреля. „Мясная дырка“ — это единственное настоящая суть применения слуги-девушки…»

— Тебя это ебать не должно!

Видимо, из-за того, что тут более никого не было, он позволил себе говорить, как хочет.

Мияко на это хмыкнула и сказала:

— Ну да, тут ты прав, меня это не «ебёт», ведь ебёшь же ты не меня, — и будто специально, с победной улыбкой на лице, подложила руки под свою грудь, делаю ту на вид ещё больше.

И, судя по виду Кавано, на него это сработало: он стал выглядеть ещё более злым, попутно начав пыхтеть, как паровоз.

— Если вы не скажете, чо вам надо — я закрою эту ебанную дверь!.. — почти прошипел он.

— И пойдёшь дальше трахать беззащитную простолюдинку? — явно не смогла отказать себе в удовольствии Мияко.