— Я вам не верю, вы этого не сделаете...

— А вам ничего другого не остается, кроме как надеяться. Вы думаете, я добровольно ставлю все на карту? Вы с вашей подругой поставили меня в безвыходное положение, приходится рисковать. Если вы решитесь на какой-нибудь трюк, то прежде подумайте о последствиях. Случается, что полицейских убивают. Это опасная профессия, а каждый второй убийца остается непойманным, так случится и с вашей подругой, если вы вздумаете тянуть время... Идите к машине, Барроу. И не пытайтесь вернуться домой или воспользоваться телефоном-автоматом. В этом случае смерть вашей подруги будет особенно унизительной и болезненной. Делайте, что вам говорят! Немедленно!

Я бросил взгляд в окно. Вполне возможно, что кто-нибудь наблюдает за мной в бинокль из дома напротив. Я нагнулся, взял сумку и вышел из квартиры. Спускаясь по лестнице и пересекая тротуар, я не смог обнаружить никакого наблюдения. На сиденье машины лежала записка.

«Пересеките Бруклин-Бридж и поезжайте кратчайшим путем к Бродвею. Там сверните налево и двигайтесь к Уолл-Стрит. По пути за вами будут наблюдать с контрольных пунктов и, кроме того, следовать за вами. Не пытайтесь скрыться от преследующей машины. Если вы это сделаете, нас сейчас же известят. Достигнув угла Бродвея и Уолл-Стрит, выбросьте то, что украли, из окна машины, не останавливая ее. Если человек, который должен поднять сумку, не позвонит в условленное время, вы никогда не увидите вашу подружку в живых. После этого отправляйтесь к Беттери и переправьтесь через гавань с машиной на пароме. Когда прочтете эту записку, сразу сожгите ее и сделайте это так, чтобы вас при этом было видно».

Я прочел еще раз, записал все указания и попытался найти в них какую-нибудь брешь. Распланировано все было тщательно. Все время я буду под контролем. А избавиться от меня после получения героина будет несложно. Переезд на пароме продолжается долго. По пути я никуда не смогу позвонить. Они же не такие дураки, чтобы отпустить меня, и они наверняка застрелят меня либо на пароме, либо на том берегу.

Держа записку перед собой, я достал зажигалку и поджег лист с угла. Когда пламя стало лизать мои пальцы, я выпустил лист из рук. Ветер подхватил пепел.

Я поехал в заданном направлении. Не доехав до конца квартала, я заметил фары следовавшей за мной машины. Завернув за угол, я снова посмотрел в зеркальце. Машина не отставала и шла за мной, сохраняя неизменную дистанцию. Я переехал через мост в Манхэттен. Преследующий меня бело-голубой «крайслер» не отставал ни на метр. Человека за рулем разглядеть никак не удавалось.

Я с трудом подавлял желание устроить ему ловушку. Но рисковать я был не вправе. Возможно, следом за «крайслером» идет другая машина. А в том, что они сдержат обещание и прикончат Сэнди, я не сомневался. Хорошо, если они не сделали этого до сих пор. Я надеялся, что они оставят ее в живых по крайней мере до тех пор, пока не расправятся со мной, на случай, если придется еще шантажировать меня.

Я доехал до Бродвея и свернул налево. Они точно выбрали место для операции. Нижняя часть Бродвея в это время суток практически безлюдна. «Крайслер» мог следовать за мной на расстоянии двух кварталов, не теряя меня из виду. Словно окаменевший, я ехал по темному, безлюдному финансовому центру. Приблизившись к углу Уолл-Стрит, я сбавил скорость. Преследователь сделал то же самое. Возле тротуара я схватил сумку и выбросил ее в окно. Она шлепнулась на асфальт. Я поехал дальше, все время оглядываясь в зеркало. Она так и осталась лежать на тротуаре. «Крайслер», не останавливаясь, следовал за мной до Баттери.

Паром ждал у причала. Я уплатил за поездку и въехал на палубу. «Крайслер» остался на берегу. Находясь на пароме, я не мог видеть его, а его водитель мог наблюдать за мной. На пароме было мало машин, все пассажиры были мне неизвестны, и никто из них не обращал на меня особого внимания. Это была моя последняя надежда. Стоит парому тронуться — и я навсегда потеряю контакт с людьми, знающими, где находится Сэнди.

Я вылез из машины и пошел вдоль борта в носовую часть. На палубе здесь было пусто. Застучали двигатели, паром был готов к отправлению. Я снял пиджак, плотно завернул в него свой «магнум», перелез через перила и прыгнул. Я постарался упасть на воду спиной, чтобы не погрузиться слишком глубоко. И все-таки погрузился с головой в маслянистую жидкость. Вода дошла до кисти руки, державшей пистолет, но не намочила его.

Я вынырнул и поплыл к берегу, держа руку с пиджаком над головой. Достигнув набережной, я вскарабкался на нее и сделал большую дугу, чтобы добраться до «крайслера» с другой стороны. Ради Сэнди надо было постараться не пользоваться револьвером. Водитель «крайслера» оставался для меня последней надеждой, чтобы узнать, где находится Сэнди.

«Крайслер» стоял у обочины, метрах в 50-ти от меня. Рядом с машиной, облокотясь на нее и покуривая, стоял Райлз. Он наблюдал за отходившим от пристани паромом. В машине никого не было. Я беззвучно крался по улице, оставляя за собой мокрый масляный след. Достигнув тротуара, я бегом кинулся к Райлзу. Надо схватить его раньше, чем он меня заметит...

Этого мне не удалось. Он был очень бдителен. Хотя основное внимание он уделял парому, но все же иногда поглядывал по сторонам. Я был метрах в 25-ти от него, когда он меня заметил.

Реакция его была такой же быстрой, как и тогда, в коридоре за баром Джука. Сигарета выпала из его пальцев, и вместо нее появился револьвер, который в тот же момент выстрелил. И может быть, чуть быстрее, чем было надо. Пуля распорола рукав моей рубашки, но руку не задела.

Раньше, чем он успел выстрелить второй раз, я спустил курок. Револьвер дернулся в моей руке. Пуля раздробила ему коленку, нога Райлза дернулась, и он упал на машину. Но оружия не выпустил.

Я прыгнул к нему, когда, скользнув вдоль кузова машины и подвернув раненую ногу под немыслимым углом, он сел на асфальт. Должно быть, боль была ужасной. Но в — нем было упорство и сдаваться он не собирался, а с искаженным болью лицом поднял пистолет.

Я мчался, глядя на черное дуло. Отчетливо было видно, как его палец нажимает спусковой крючок. Целиться мне было некогда. Я бросился плашмя на землю и выстрелил почти вслепую. Наши выстрелы раздались одновременно. Его пуля просвистела надо мной. Больно ударившись о мостовую, я перекатился на бок и, готовый к новому выстрелу, посмотрел в его направлении.

Райлз лежал на боку, пистолет был рядом с его рукой. Опустившись на колени, я осмотрел его. Входное отверстие пули находилось как раз между бровями. С ним было покончено. Так же, впрочем, как и с моими надеждами увидеть Сэнди живой.

Я сидел и смотрел на него, словно он, мертвый, мог сказать мне то, что я хотел узнать. Мною овладело отчаяние. Я больше никогда не увижу Сэнди. Они убьют ее и спрячут тело там, где его никто никогда не найдет. Я лишь надеялся, что они не до конца выполнят свою угрозу, и она умрет быстро и безболезненно.

Я хотел подняться на ноги, когда мертвый все-таки заговорил: из-за обшлагов его брюк посыпался песок.

Воспоминание разрослось в моем сознании и прогнало все остальное. Я схватил его ботинок и сорвал с ноги. Из него тоже посыпался песок.

Так же было и с моими обшлагами и ботинками, когда я ездил на северное побережье, в карьер Вирта Коула.

Через несколько секунд я мчался сквозь Нижний Манхэттен к Мидтаун-тоннелю. Вирт Коул — босс «Опиумного кольца»! Все сходится! Мне не нужна полиция. Если я приведу полицейских и они, ворвавшись к Коулу, не найдут там Сэнди, это будет означать для нее конец, где бы в другом месте она ни находилась. Мне надо ехать туда одному. Я надеялся, что случится чудо и я приеду на карьер раньше, чем туда вернутся люди, посланные за героином. У «крайслера» был сильный мотор, на прямых участках дороги он давал до 150. Но мне все равно казалось, что я двигаюсь со скоростью гусеницы или нахожусь в автокарусели: колеса крутятся, подо мною скользит дорога, а машина стоит на месте. Наконец, я добрался до цели.