Я достала телефон, чтобы сориентироваться по карте, но сотовая сеть не работала, и даже системе навигации не удавалось поймать спутниковый сигнал. "Чертовщина", — подумала я, — "та самая, о которой говорил Роберт, в лучших традициях новоанглийского фольклора".

В глубине леса послышался негромкий лай и подвывание, словно кто-то избивал собаку. Но кто и зачем? Ответом на мои мысли прогремели три выстрела, трескучих, резких, заставляющих затаить дыхание, прислушиваясь к биению собственного сердца. За ними последовали еще два, с интервалом, будто невидимый охотник добивал раненную дичь.

Боже, да меня саму могут подстрелить здесь в два счёта, приняв за нерасторопную олениху! С другой стороны, если там люди, у них можно узнать дорогу обратно. Говорят, деревенские жители приветливы и снисходительны к незадачливым горожанам. Прячась за стволами деревьев, я пошла на звук, прикинув примерно, с какой стороны он раздавался.

На небольшой поляне, полутёмной из-за сомкнувшихся крон вековых клёнов, вполоборота ко мне стоял здоровый детина с красным носом и неопрятной рыжей бородой. Он был одет в клетчатую фланелевую рубашку поверх грязной футболки, обтягивающей массивное пузо, и армейские штаны с большими карманами. На голове красовалась линялая бейсболка, повёрнутая козырьком назад. Своими толстыми пальцами он сжимал охотничье ружьё и целился по ряду пустых пивных банок, расставленных в траве на краю поляны.

Так, наверное, должен выглядеть к тридцати годам любой деревенский парень. Неряшливый, опустившийся, испорченный беспросветной провинциальной тоской. Но в этом человеке было нечто другое, пугающее, чего я и сама себе не могла объяснить. В его движениях сквозила ледяная отрешённость от всего мира, включая лес и поляну, где он находился.

Он вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Жестянка из-под будвайзера отлетела в сторону, унесённая салютом из дроби и комьев влажной земли. Я решила уйти, не показываясь из своего укрытия, когда детина поднял взгляд поверх прицела. Он смотрел мне прямо в глаза, дерзко, пронзительно, без удивления. Перехватил винтовку стволом вверх и свободной рукой поманил к себе. Улыбка, которую сам он, наверняка, считал дружелюбной, заставила мои волосы шевелиться. Мне давно уже, с самого детства, не становилось настолько страшно.

Я бежала напролом через кусты, поваленные деревья и мелкие овраги, увязала ногами в лужах, скрытых под опавшей листвой. Влажные ветки царапали лицо и путались в волосах. Одолев крутой подъём, почти обрадовалась, когда из-за листвы показались крылья каменного ангела. Я всё ещё не знала, в какой стороне церковь.

Вертя в руках бесполезный телефон, подумала, что, в сущности, мне даже некому позвонить, ведь Роберт обещал приехать поздно вечером. Нужно перестать жалеть себя и найти наконец дорогу обратно. Я сама виновата в том, что заблудилась. Хотелось сесть на землю и расплакаться. Но что, если мужик в бейсболке идёт за мной по пятам? Из последних сил я заставила себя обойти ангела и ступить в туман, из которого выплывали могильные камни. Нужно двигаться, пусть даже ходить кругами, нужно хоть что-то делать.

Меж скрытых сумраком надгробий впереди показался силуэт в чёрном. От испуга я споткнулась о край плиты и упала на колени, утопая руками в мокрой палой листве. Телефон выскользнул из пальцев и бесшумно приземлился где-то неподалёку. Послышались торопливые шаги.

— Мадлен, вы в порядке? — спросил Джейми.

Снедаемая стыдом, я подняла голову. Он протянул мне руку и помог подняться.

— Тётка Маргарет видела из окна, как вы шли сюда в полдень. Я вернулся с работы и сразу понял, что вы заблудились. Чёрт, скажите же что-нибудь.

— Со мной всё нормально, — произнесла я, — просто здесь немного жутко. Но ведь так и должно быть на заброшенном кладбище.

Джейми не улыбнулся в ответ на мою попытку пошутить.

— Вы увидели что-нибудь странное?

— Пожалуй, да. Я видела мужика в клетчатой рубашке, который практиковался в стрельбе посреди леса. Он заметил меня, я испугалась и убежала.

— Это Билли "Пивная банка". Не нужно бояться его, он совершенно безобиден.

— Почему "Пивная банка"?

Только сейчас я заметила, что продолжаю цепляться за парня, словно он был единственным представителем материального мира на всю округу. Мои ногти с безупречным французским маникюром оставили глубокие следы на его запястье.

— Всё просто, — ответил он, — Билли отлично стреляет. Может попасть в пивную банку с двухсот футов в темноте. Вот почему его так прозвали.

Джейми нашёл мой телефон, отряхнул от прилипших крупинок земли. Подышал на экран, рассеивая тёплое облачко пара, и старательно вытер краем футболки.

— Больше не ходите сюда одна, Мадлен, — сказал он, — пожалуйста. Если надо, я сам покажу вам окрестности. В здешних лесах за последние полвека пропали без вести два десятка людей.

— И никого не нашли? — спросила я.

Он помотал головой.

— Снег засыпáл следы, собаки теряли нюх, никто не вернулся обратно. Извините, если я запугиваю вас.

Джейми проводил меня до поместья и отвлёк тётку, когда я прошмыгнула по лестнице наверх. Чуть позже он принёс в комнату ужин на подносе и полный термос чая. Пообещал, что о моём сегодняшнем приключении не узнает никто, если я сама того не захочу.

Я не заметила, как сильно проголодалась за несколько часов скитаний по лесу, и с аппетитом расправилась с куском пастушьего пирога, зелёным салатом и тарелкой тыквенного супа. Давно уже я не получала такого удовольствия от еды в одиночестве, когда не нужно блистать хорошими манерами или поддерживать ни к чему не обязывающий разговор. Напилась чаю и забралась под одеяло, радуясь простым вещам вроде тепла, спокойствия и крыши над головой. Похоже, кладбищенской готикой с запахом дождя и привкусом кленового сиропа я пресытилась на несколько жизней вперёд.

— Я устал, — сказал Роберт, развязывая галстук, — и поверь, у меня нет сил на бабские страсти, не стоящие выеденного яйца. Да, у тёти Маргарет дрянной характер, но никто не заставляет тебя связываться с ней католическим браком. Неужели так сложно сделать вид, что ты согласна? Ну какая тебе разница, где заказывать предсвадебный фуршет?

Он не то, чтобы злился, он был вымотан тяжёлой неделей на работе и ночью, проведённой за рулём, когда приехал в поместье в половине шестого утра. От него пахло выветрившимся одеколоном, бензином и пиццей, такими знакомыми запахами большого города, который казался теперь далёким, как галактика Альфа Центавра.

Я знала Роберта достаточно хорошо. Ему просто нужно выспаться, и тогда он забудет про дурацкий инцидент с тёткой. Или поймёт наконец, что не было никакого инцидента, а только небольшое недопонимание.

Маргарет пожаловалась, что накануне я выслушала её недостаточно внимательно и допустила пару возмутительных замечаний вместо того, чтобы согласиться и поблагодарить. Я не помнила ничего такого, однако она настаивала на своём. Мне не составляло труда извиниться, но когда Роберт первым делом по приезде высказал её претензии, я вспылила и потребовала, чтобы мне объяснили, за что.

Мы пили кофе на веранде, куда по случаю сухой и солнечной погоды Джейми вынес столик и пару плетёных стульев. Я медленно жевала ломтик хлеба с сыром. Роберт просматривал биржевые новости на экране телефона, периодически поднимая бровь.

— Здесь совсем недурно, в сущности, — произнесла я, — тихо, красиво и воздух прекрасный.

Я сказала банальность, чтобы как-то замять утреннюю стычку. К тому же, поместье начинало действительно нравиться мне.

— Ага, — ответил он, не отрываясь от экрана, — только сеть работает через раз, зимой холодно, как в аду, и абсолютно нечем заняться. А так мило, да.

Его пальцы проворно набивали сообщение.

— Слушай, Мадлен, — Роберт погладил меня по руке, — я знаю, что некрасиво заставлять тебя скучать здесь одной, но мне нужно съездить в риелторскую контору в Хаттингтоне. Говорят, продать дом по себестоимости сейчас будет непросто, нужно всё обсудить и поторговаться за проценты. А на обратной дороге навещу деда в больнице, раз уж меня занесло в эти края.