– Ты хочешь исповедоваться? – Священник говорил с сильным акцентом Графства и шумно дышал.

Я лишь пожал плечами, но потом сообразил, что он не видит меня сквозь решетку.

– Нет, отец, но спасибо за вопрос. Я Том, ученик мистера Грегори. Вы хотели меня видеть.

Прежде чем отец Кэрнс заговорил снова, возникла крошечная пауза.

– А-а, Томас! Хорошо, что ты пришел. Мне нужно поговорить с тобой, нужно рассказать что-то очень важное, поэтому прошу тебя, подожди, пока я закончу свои дела. Обещаешь, что не уйдешь, не поговорив со мной?

– Я выслушаю вас.

Теперь я не раздавал обещания направо и налево. Этой весной я дал слово Алисе и в результате имел множество неприятностей.

– Вот и молодец, – сказал он. – Перед нами с тобой важная задача, и это хорошее начало. Знаешь, о какой задаче идет речь?

Может, он говорит о Лихе, подумал я? Однако решил, что лучше не упоминать этого имени в такой близости к катакомбам, и ответил:

– Нет, отец.

– Ну, Томас, мы должны вместе разработать план, как спасти твою бессмертную душу. И знаешь, что нужно сделать для начала? Уйти от Джона Грегори, оставить ваше отвратительное ремесло. Сделаешь это для меня?

– Я думал, вы хотите поговорить со мной о том, как помочь мистеру Грегори. – Я начал злиться. – Я думал, он в опасности.

– Он и впрямь в опасности, Томас. Мы должны помочь Джону Грегори, но сначала нужно помочь тебе. Сделаешь, о чем я прошу?

– Не могу, – ответил я. – Папа заплатил большие деньги за мою учебу, а мама огорчится даже еще больше. Она говорит, что у меня дар и нужно использовать его для помощи людям. Ведь ведьмаки именно это и делают. Мы приходим на помощь людям, когда им угрожает опасность со стороны тьмы.

Последовала долгая пауза, во время которой я слышал лишь дыхание священника. Потом мне пришло в голову кое-что еще.

– Знаете, я ведь помог отцу Грегори, – выпалил я. – Позже он умер, это правда, но я спас его от гораздо худшей смерти. По крайней мере, он умер в постели, в тепле. Он пытался одолеть домового… – Стараясь объяснить суть происшедшего, я невольно заговорил громче. – Потому и попал в беду. У него ничего не получилось. Мистер Грегори умеет такие вещи делать, а священники нет. Священники не умеют избавляться от домовых, потому что не знают как. Всего лишь помолиться – этого мало.

Я понимал, что не следовало говорить такое о молитвах, и думал, что отец Кэрнс рассердится. Этого, однако, не произошло. Он повел себя очень спокойно, отчего все стало только хуже.

– О да, требуется нечто гораздо большее. – Его голос звучал теперь едва ли громче шепота. – Гораздо, гораздо большее. Тебе известен секрет Джона Грегори, Томас? Знаешь, каков источник его силы?

– Да. – К собственному удивлению, я и сам почти успокоился. – Он много лет учился. Можно сказать, всю свою жизнь. Собрал целую библиотеку, а до этого был учеником, вот как я сейчас. Внимательно выслушивал все, что говорил его учитель, и записывал в книжку. Я тоже так делаю.

– Думаешь, мы поступаем иначе? Чтобы стать священником, нужно долго, долго учиться. Священники – умные люди, прошедшие обучение у еще более умных людей. Почему же у тебя получилось то, чего отец Грегори не смог сделать, хотя читал святую книгу Господа нашего? Как ты объяснишь, почему твой хозяин запросто делает то, чего его брат не мог?

– Потому что священников учат неправильно, – ответил я. – И потому что мы с моим хозяином седьмые сыновья седьмых сыновей.

Священник по ту сторону решетки издал странный звук. Вначале я подумал, что он задыхается, но потом понял, что это смех. Он смеялся надо мной!

Я решил, что это очень грубо. Мой папа всегда говорил, что нужно уважать чужое мнение, даже если оно кажется глупым.

– Это просто суеверие, Томас, – сказал наконец отец Кэрнс. – Быть седьмым сыном седьмого сына ничего не значит. Всего лишь сказки невежественных старух. Истинная причина могущества Джона Грегори настолько ужасна, что я даже подумать о ней не могу без содрогания. Видишь ли, Джон Грегори заключил договор с преисподней. Он продал душу дьяволу.

Я просто ушам своим не поверил. Открыл рот, но не сумел произнести ни звука и лишь покачал головой.

– Это правда, Томас. Вся его сила от дьявола. А то, что ты и другие жители Графства называют домовыми, это просто дьяволы меньшего разряда, и они поддаются вашему воздействию, потому что так велит им их хозяин. С точки зрения дьявола, оно того стоит, потому что за это он когда-нибудь получит душу Джона Грегори. Для Бога же любая душа бесценна, любая душа чиста и прекрасна, и дьявол пойдет на все, чтобы запятнать ее грехом и затащить в вечное пламя адское.

– А как насчет меня? – Я снова начал сердиться. – Я свою душу не продавал, но отца Грегори спас.

– Все очень просто, Томас. Ты – слуга ведьмака, как вы их называете, а он, в свою очередь, слуга дьявола. Пока ты служишь ведьмаку, зло дает тебе свою силу взаймы. Но, конечно, если ты завершишь обучение этому мерзкому ремеслу и сам начнешь практиковать его, тогда настанет твоя очередь. Тебе тоже придется отречься от своей души. Джон Грегори пока не рассказывал тебе об этом, потому что ты слишком молод, но рано или поздно непременно сделает это. И когда этот день настанет, ты не слишком удивишься, потому что вспомнишь мои теперешние слова. Джон Грегори сделал в своей жизни много серьезных ошибок и оставил благодать далеко-далеко позади. Ты знаешь, что он был священником?

– Знаю, – кивнул я.

– А ты знаешь, как произошло, что прямо перед посвящением в духовный сан он отказалсяот своего призвания? Тебе известно о его позоре?

Я не отвечал, понимая, что отец Кэрнс сейчас все расскажет.

– Некоторые богословы утверждают, что женщины лишены души. Споры на эту тему продолжаются, но в одном не сомневается никто – священник не должен жениться, потому что это будет отвлекать его от служения Господу. Джон Грегори впал в двойной грех: позволил себе не просто увлечься женщиной, но женщиной, обрученной с одним из своих братьев. Семья распалась. Брат восстал против брата из-за женщины по имени Эмили Берне.

Мне все больше и больше не нравился отец Кэрнс. Я знал: скажи он моей маме, что женщины лишены души, она бы за словом в карман не полезла – раскритиковала бы священника в пух и прах. Однако мне было любопытно послушать о Ведьмаке. До этого я знал лишь о Мэг, а теперь выясняется, что даже еще раньше он увлекся этой Эмили Берне. Я был поражен и жаждал услышать подробности.

– Мистер Грегори женился на Эмили Берне? – выпалил я.

– Нет – в глазах Господа, – ответил священник. – Как и наша семья, родом Эмили из Блэкрода и до сих пор в одиночестве живет там. Некоторые говорят, что они поссорились, но, как бы то ни было, Джон Грегори в конце концов встретил далеко на севере Графства другую женщину и привел с собой на юг. Ее звали Марджери Скелтон, она известная ведьма. Местные знали ее как Мэг, и со временем о ней пошла дурная слава по всему торфянику Анг-лезарки, а также городам и деревням на юге Графства.

Я молчал. Отец Кэрнс, надо полагать, решил, что я не знаю, что сказать, от потрясения. Так оно, в общем-то, и было, если иметь в виду все им сказанное, однако чтение дневника Ведьмака в какой-то степени подготовило меня к худшему.

Отец Кэрнс презрительно фыркнул и закашлялся.

– Ты знаешь, кого из своих шестерых братьев обидел Джон Грегори?

– Догадываюсь, – ответил я. – Отца Грегори.

– В таких набожных семьях, как Грегори, существует традиция, что один из сыновей посвящает себя Богу. Когда Джон отказался от своего призвания, его место занял другой брат и тоже начал обучаться на священника. Да, Томас, это был отец Грегори, которого мы похоронили сегодня. Он потерял и свою нареченную, и брата. Что еще ему оставалось, кроме как обратиться к Богу?

Когда я только вошел в церковь, она была почти пуста, но во время нашего разговора шум за пределами исповедальни усилился. То и дело раздавались шаги, все громче звучали голоса. Теперь вдруг запел хор. Наверно, сейчас было уже гораздо больше семи, и солнце село. Я решил извиниться и уйти, но едва открыл рот, как, судя по звукам, отец Кэрнс встал.