Я еще не доел тушеное мясо, но послушно сделал, что он велел. Когда он сказал «незаконченное дело», я понял, что речь идет о нашей работе – работе ведьмака. Поэтому я вытащил из кармана бутылочку чернил и поставил на стол рядом со своей тарелкой.

Внезапно в голове у меня что-то щелкнуло.

– Вы имеете в виду потрошителя, которого я «связал»? Думаете, он сбежал? У нас просто не было времени копать яму глубиной девять футов. По-вашему, он теперь в Пристауне?

– Нет, парень, ты все сделал отлично. Речь идет кое о чем похуже домового. Этот город проклят! Проклят монстром, с которым я в последний раз сталкивался двадцать лет назад. Тогда ему удалось добраться до меня, и я почти полгода провалялся в постели. Чуть не умер, по правде говоря. С тех пор я не бывал в этом городе, но раз уж мы все равно там окажемся, почему бы не завершить то незаконченное дело? Нет, город проклят не просто каким-то там жалким потрошителем, а древним злым духом, которого по заслугам прозвали Лихо. Он единственный из своего рода, кому удалось уцелеть, и с каждым днем становится все сильнее. С этим надо что-то делать, больше я откладывать не могу.

В верхней части новой страницы я написал «Лихо», но, к моему разочарованию, Ведьмак внезапно покачал головой и широко зевнул.

– Ладно, отложим до утра, парень. Заканчивай-ка лучше свой ужин, а потом сразу в постель. Завтра мы выйдем рано.

Мы вышли вскоре после рассвета; я, как обычно, нес тяжелый мешок Ведьмака. Однако уже через час пути мне стало ясно, что наше путешествие займет не меньше двух дней. Обычно Ведьмак мерил дороги огромными шагами, так что мне с трудом удавалось поспевать за ним, но сейчас он был все еще слаб, быстро начинал задыхаться и останавливаться, чтобы отдохнуть.

Стоял приятный солнечный день, в воздухе лишь слегка ощущалась осенняя прохлада. В голубом небе не было ни облачка, пели птицы, но все это не трогало меня. Я не мог перестать думать о Лихе.

Меня беспокоил тот факт, что Ведьмак едва не погиб, когда попытался связать его. А с тех пор он постарел, и если в самое ближайшее время не окрепнет после болезни, то как может надеяться справиться с чудовищем?

Поэтому в разгаре дня, когда мы остановились надолго, я решил расспросить его об этом ужасном духе. Я не смог заговорить сразу, потому что, к моему удивлению, едва мы уселись на ствол упавшего дерева, он достал из своего мешка каравай, большой ломать ветчины и отрезал нам приличные порции того и другого. Обычно, когда предстояла работа, мы ограничивались жалкими крошками сыра, потому что перед тем, как встретиться с тьмой, следует поститься.

Тем не менее я не жаловался, поскольку, как обычно, был голоден. Я решил, что после похорон у нас еще будет время попоститься, а сейчас Ведьмаку требовалась еда, чтобы набраться сил.

Наконец я покончил с едой, перевел дыхание, достал записную книжку и спросил Ведьмака о Лихе. К моему удивлению, он велел мне отложить книжку.

– Запишешь все позднее, на обратном пути, – заявил он. – Кроме того, я и сам о Лихе знаю не так уж много. Какой смысл сейчас писать что-то, если потом, возможно, придется исправлять?

Надо полагать, при этих словах у меня отвисла челюсть. В смысле, мне всегда казалось, что Ведьмак знает о тьме почти все, что вообще можно знать.

– Не смотри так удивленно, парень, – усмехнулся он. – Ты же знаешь, я до сих пор продолжаю вести записи. Так же будешь делать и ты, если доживешь до моих лет. В нашем деле учиться приходится всю жизнь, и первый шаг к познанию состоит в том, чтобы признать собственное невежество.

Как я уже говорил, Лихо – древний злобный дух, который, стыдно признаться, до сих пор оказывался сильнее меня. Надеюсь, на этот раз получится по-другому. Наша первая проблема состоит в том, чтобы найти его. Он живет в катакомбах под пристаунским кафедральным собором. Их туннели тянутся на много миль.

– А для чего они нужны, эти катакомбы? – спросил я, удивляясь, зачем кому-то понадобилось рыть подземные туннели.

– Там полным-полно склепов, парень, древних подземных захоронений. Туннели существовали задолго до того, как был построен собор. Когда первые священники приплыли на кораблях с запада, этот холм уже был священным местом.

– Кто же построил катакомбы?

– Некоторые считают, что маленький народец. Так это племя прозвали из-за невысокого роста, но правильнее называть их сегантиями. О них не много известно, помимо того, что Лихо был их богом.

– Значит, он бог?

– Да. Прежде он обладал великим могуществом, маленький народец понял это еще в древности и стал поклоняться ему. Думаю, Лихо хотел бы снова стать богом. Видишь ли, он привык свободно слоняться по всему Графству. Век за веком, становясь все злее и развращеннее, он изводил маленький народец ночью и днем. Натравливал брата на брата, уничтожал посевы, сжигал дома, убивал невинных. Ему нравилось смотреть, как люди пребывают в страхе и нищете, в том состоянии, когда жизнь едва стоит того, чтобы и дальше влачить жалкое существование. Это были мрачные, ужасные времена для сегантий.

Однако терзал он не только бедняков. У сегантий был король, добрый человек по имени Хейс. В сражениях он побеждал всех врагов и радел о благе людей, хотел, чтобы его народ стал сильным и процветающим. Но был один враг, одолеть которого ему было не по плечу: Лихо. Однажды Лихо потребовал, чтобы король Хейс платил ему ежегодную дань. Приказал бедняге принести в жертву семерых своих сыновей, начиная с самого старшего. По одному каждый год – пока не умрут все семеро. Никакой отец не в силах такого вынести. Однако Нейз, самый младший сын, оставшись один, каким-то образом сумел искусственно связать Лихо в катакомбах. Не знаю, как он это сделал… Если бы знал, может, нам было бы легче одолеть монстра. Мне известно лишь, что Лихо заперт за Серебряными вратами: как и многие порождения тьмы, он чрезвычайно уязвим для серебра.

– И все это время он там сидит?

– Да, парень. И будет связан до тех пор, пока кто-нибудь не откроет ворота и не выпустит его. Это всем священникам известно; знание передается от поколения к поколению.

– А другого способа выбраться наружу у него нет? Как могут Серебряные врата удерживать его?

– Не знаю, парень. Знаю лишь, что Лихо связан в катакомбах и может покинуть их только через эти ворота.

Я хотел спросить: может, не стоит трогать его, раз он все равно связан и не может сбежать? Однако я не успел задать вопрос. Ведьмак уже достаточно хорошо изучил меня и легко догадывался, о чем я думаю.

– Боюсь, просто оставить все как есть нельзя, парень. Видишь ли, сейчас сила Лиха снова растет. Он не всегда был бесплотным духом, а стал таким лишь после того, как его связали. Раньше, когда все могущество было при нем, он имел тело.

– На что он был похож?

– Узнаешь завтра. Когда мы пойдем на заупокойную службу, взгляни на каменную резьбу над главным входом в собор. Там Лихо и изображен, причем довольно точно.

– Вы что, видели его?

– Нет, парень. Двадцать лет назад, когда я впервые пытался убить его, Лихо по-прежнему был духом. Однако, по слухам, теперь сила его возросла настолько, что он может принимать вид других созданий.

– Это как?

– А так, что он способен менять форму и пройдет совсем немного времени, прежде чем у него хватит сил вернуть себе первоначальный облик. Тогда он сможет подчинить себе почти любого, кого пожелает. И реальная опасность состоит в том, что он будет способен заставить кого-нибудь отпереть Серебряные врата. Вот что меня тревожит больше всего!

– Но откуда он черпает силу? – спросил я.

– В основном из крови.

– Из крови?

– Ну да. Из крови животных… и людей. Его мучает ужасная жажда. Но, по счастью, в отличие от потрошителя Лихо может высасывать кровь из человеческого существа только в том случае, если ее отдают добровольно…

– С какой стати кто-то станет добровольно отдавать ему свою кровь? – спросил я.