Птицы продолжали молча кружить над ней, их тени взад и вперед проносились по земле. Бриксия аккуратно разложила камни на земле, так, чтобы брать их стоя, и тут послышался ответ на птичий крик.

Продолжительный крик, не похожий на птичий. И, насколько могла судить девушка, доносился он с земли, а не сверху. Бриксия плотнее взялась за копье и всмотрелась в пустыню перед собой.

Дальше гораздо больше каменных выступов, в дымке они сливаются друг с другом. Иногда ей даже кажется, что они образуют такие же холмы, как те, что она преодолела. И у одного из камней слева движение, что-то приближается с юго-запада.

Одинокая птица-часовой полетела навстречу этому движению. Снова прозвучал крик. Человеческий? Бриксия не была уверена. Может быть, то, что собирается охотиться на нее, обладает человеческой внешностью. Но в таком месте эта внешность может скрывать чужое злое существо. Пустыню никогда нельзя судить человеческими мерками.

То, что приближалось, как будто бежало. Похоже на человека. Подняло две руки, похожие на человеческие…

И — взлетело в воздух. Перед бегуном оказалась одна из трещин, он совершил огромный прыжок, широко расставив верхние конечности. Они словно расширились, превратились в крылья. И существо, опираясь на эти широкие крылья, преодолело большое расстояние, как птица.

Теперь оно оказалось близко, дымка его не скрывала, и Бриксия поняла, что ее догадка верна. Это не разбойник, сумевший каким-то образом приручить птиц, как охотники учат соколов, нет, это одно из легендарных чудовищ Пустыни, какой-то остаток Древних, их слуга или хозяин, идущий в поисках добычи по этой рассеченной местности.

Хозяин… нет, хозяйка!

Худое тело, в полупрыжках-полувзлетах поднимающееся над землей, женское, одежда не скрывает тяжелые груди, алые соски окружены кольцом сероватых перьев. Повсюду на теле пучки перьев, подражающие волосам на теле человека. На голове гребень, сейчас он стоит вертикально. Широкие крепкие перья начинаются от запястий, быстро увеличиваются в размере и у плеча почти достигают длины самой руки.

Черты лица не птичьи, а человеческие. Глаза глубоко посажены, а рот и нос соединены в мощном изогнутом клюве ярко-красного цвета. Ладони с четырьмя пальцами на конце рук-крыльев вооружены мощными когтями, хорошо приспособленными для разрывания добычи, на нижних конечностях настоящие птичьи когти.

Существо выше Бриксии, но тело у него худое, а конечности — кости, обтянутые кожей. Оно приблизилось, и девушка разглядела хвост, пучок перьев, дрожащий в прыжках.

Последний прыжок, и существо остановилось вне пределов досягаемости копья Бриксии. Тут оно начало расхаживать взад и вперед, слегка наклонив голову набок, как птица, рассматривающая что-то привлекшее ее внимание.

Птица, сопровождавшая это существо, села на камень и сложила крылья. Однако остальные шесть продолжали кружить вокруг Бриксии. Существо из Пустыни раскрыло клюв и крикнуло — но это не крик птицы, не песня. Нет. Бриксии показалось, что оно заговорило. Однако слова оставались непонятными.

Но оно хоть не напало сразу. Может, хоть оно совершенно чуждое по внешности, пугающее, все же способно понять, что Бриксия никому не угрожает, она только хочет идти своим путем? Крупные птицы долин, если на них не нападают, не вторгаются на их охотничью территорию, склонны вести себя мирно с путниками, которые им не угрожают. Если это справедливо и здесь… Попробовать не помешает.

Бриксия постаралась забыть о когтях, об остром клюве. Продолжая держать копье в правой руке, она делала вид, что это всего лишь посох. Подняла левую руку ладонью вверх как знак мира.

Голос ее охрип от жажды, но она постаралась говорить как можно отчетливее.

— Друг… друг… — как можно отчетливее повторяла она это слово.

Птица-женщина по-прежнему наклоняла голову из стороны в сторону, словно хотела рассмотреть Бриксию каждым глазом по очереди. Раскрылся ее клюв-рот. Оттуда послышался не прежний крик, а пародия на злобный человеческий хохот. Она высоко подняла руки, крылья растопырились, и руки стали особенно напоминать крылья. Ее пальцы-когти растопырились и задрожали, готовые рвать беззащитную плоть. И взглядом, в котором не было ничего даже отдаленно человеческого, она продолжала разглядывать Бриксию.

Седьмая птица, сидевшая на высоком камне за своей хозяйкой, поднялась в воздух и направилась прямо к девушке. Бриксия пошарила рукой в рефлексе, выработанном годами жизни в опасности. Нащупала камень и бросила его, прицелившись.

Послышался новый крик. Зловонное перо отделилось от птицы, которая повернула, поднялась в воздухе и присоединилась к остальным, по-прежнему державшим в осаде скальный выступ.

Бриксия покрепче перехватила копье, готовая встретить нападение птицы-женщины. Но та не стала нападать. Напротив, запрыгала с одной когтистой лапы на другую в каком-то странном танце. Но больше не смеялась. И остальные птицы больше не приближались к Бриксии.

Девушка не могла понять, что их сдерживает. Разве что… рука ее сама потянулась к спрятанному на груди цветку… Может, закрывшийся цветок дерева, которое защитило ее ночью, и здесь послужит защитой?

По-прежнему держа копье в готовности, девушка достала цветок. Он был закрыт, как и утром, плотная коричневая кожица накрыла лепестки, отрезала их свет и аромат.

Но, охватив его рукой, Бриксия вздрогнула. Не ослабила хватку, скорее наоборот — сжала теснее. Цветок оказался теплым, не просто теплым, он пульсировал в ее руке. Как будто она сжимает медленно бьющееся сердце!

Не отрывая взгляда от женщины-птицы, Бриксия разжала ладонь и позволила себе взглянуть в нее. Нет, цветок по-прежнему не раскрылся. Оставался плотно закрытым.

Снова женщина-птица расправила крылья, замахала ими, направив на девушку поток горячего пустынного воздуха и песка, зловонный запах своего тела прямо в лицо девушке. Ее прыгающий танец стал быстрее, лапы с когтями вздымали с земли облака пыли.

Один такой прыжок послал в лицо Бриксии перо, упавшее из крыла птицы. И перо не упало назад на землю. Оно поднялось в воздух, как стрела, выпущенная из лука в цель.

Бриксия увернулась. Но стрела нацелена не в лицо ей, как она вначале подумала. Напротив, поднялась и устремилась к кулаку, в котором зажат цветок. И это не случайность, в этом девушка была уверена.

Но выполнит ли перо желание своих хозяев из пустыни? Девушка отчаянно затрясла рукой, пытаясь отцепить перо. Перо не отлетело, продолжало удерживаться у ее кулака. А выпустить копье и убрать перо другой рукой Бриксия не решалась: может, именно этого они дожидаются.

Перо…

Прикосновение его настолько легко, что она не уверена, что оно вообще касается руки. Почему? Почему оно так прилипло к ней?

Черное перо как огромный черный палец, оно закрывает от цветка свет дня.

Черное перо?

Бриксия затаила дыхание. Черное — нет! Цвет пера меняется, черное блекнет, сереет…

Птица-женщина снова закричала, и ее хриплый крик подхватили птицы вверху. Этот звук заставил Бриксию поднять голову, снова прижаться к камню. Она ждала нападения, которое предвещали эти крики.

Но, если забыть о танце, птица-женщина не двигалась. А перо становилось все светлее и светлее. Вот оно цвета пепла, вот почти совершенно белое…

Бриксия трясла рукой, опускала ее и поднимала, надеясь стряхнуть перо. Бесполезно. Перо стало жемчужно-белым. Не просто белым; казалось, оно притягивает к себе свет, само светится по краям. Свечение — как можно его видеть в ярком свете пустынного солнца?

И в то же время в плотно сжатом кулаке Бриксии что-то шевельнулось, словно цветок пытался высвободиться. Девушка обнаружила, что без ее усилий пальцы начинают разжиматься.

Рука ее дернулась, хотя она не хотела этого. Перо наконец отделилось, поднялось вверх и полетело…

Птица взвилась в воздух. По форме и размеру такая же, как те, что осаждали девушку. Но такого же жемчужно-белого цвета, что и цветы дерева. Поднявшись в воздух, птица устремилась к голове птицы-женщины.