Я боялась, что он снова разозлится, но вместо этого его губы дрогнули в едва заметной улыбке, а я моментально оказалась в его объятиях. Он легонько коснулся моих губ своими и едва слышно заметил:

- Плохо представляю тебя планирующей подобное, но... Ты ведь не подмешивала мне снадобье страсти? Нет?

- Я говорила умозрительно, - заверила его я, испытывая нечто похожее на отчаяние. Почему он отказывается воспринимать мои аргументы всерьез?

- Даже если так. Алисия ничего не смыслит в снадобьях. За время наших совместных поисков она пару раз случайно натолкнула меня на несколько удачных мыслей, но сама не владеет материалом даже на уровне школьной программы.

Я неожиданно для себя обнаружила, что в кольце его рук мне трудно сосредоточиться. И с каждой секундой становится все труднее и труднее. Я теребила пуговицу на его рубашке, сосредоточив все свое внимание на ней, и испытывала огромное желание не спорить, просто согласиться и потратить имевшееся у нас время на что-то более приятное. Тем не менее после небольшой паузы я возразила:

- Знаете, я тоже была уверена, что моя мама ничего не знает о темных заклятиях. Но ее шкатулка закрыта с помощью одного из них. Либо она заплатила за это специалисту, либо сама умела больше, чем я думала. Изобразить, что ты чего-то не знаешь, не так уж сложно.

Фарлаг погладил меня по щеке, а потом взял за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Я все ждала, когда же он снова выйдет из себя, но он только улыбался, глядя на меня с непривычной нежностью.

- По твоей версии Алисия просто коварнейшая из женщин. С чего вдруг? Неужели это ревность?

Я снова смутилась. Хотела возразить, но не смогла. Да, наверное, я ревновала. И сильно. Потому что Алисии он предложил стать его женой, а мне - только любовницей. И если поначалу я думала, что дело в моем происхождении, то теперь точно знала, что это не так. Я даже сама усомнилась в причинах своих подозрений. Что если я действительно просто ищу удобоваримую причину, по которой он не хочет рвать эти отношения? А все на самом деле проще: она ему по-настоящему дорога, несмотря на разрыв, а я лишь мимолетное увлечение?

- Никогда не думал, что это так приятно, когда тебя ревнуют, - прошептал он, прежде чем снова поцеловать меня.

На этот раз поцелуй длился дольше, и я почти успела забыть обо всем, что меня тревожило. Оторвавшись от моих губ, Фарлаг прошептал:

- Но ты же наверняка прочитала в этой умной книжке, что одурманенный снадобьем не может делать так. И вот так тоже...

С этими словами он наклонился ниже, целуя меня в шею, там, где бился пульс, а потом еще ниже - почти к самой впадинке под горлом, делая мне щекотно и заставляя покрыться мурашками. Я судорожно выдохнула, разрываясь между желанием остановить его и умолять не останавливаться. К его чести, он не стал мучить меня дальше, отстранившись. Я испытала искреннюю благодарность за то, что он давал мне время привыкнуть и к нему самому, и к внезапно проснувшимся во мне желаниям.

- Да, это единственное, чего я не понимаю, - призналась я, справляясь с дрожью. - Вот и хотела узнать, при каких условиях такое возможно.

- Ни при каких, - уверенно заявил он, но тут же поправился: - Если только ты не использовала какую-то ворожбу. Никакое, даже самое сильное естественное чувство, не может противиться магическому воздействию.

В том, что я ничего такого не делала, я не сомневалась, но меня это все равно не убедило. Я даже осмелилась уточнить:

- А в эти два года, что вы были не вместе, у вас... Вы... кхм... У вас были другие... увлечения?

Он тихо рассмеялся, наверняка, опять надо мной. Мне снова захотелось его стукнуть, но я, конечно, сдержалась.

- Никого не было, - отсмеявшись, признался он. - Может быть, потому с тобой все так... пронзительно... стремительно, не знаю, как это еще назвать. Кажется, с тех пор, как ты лечила меня в первый раз, как ты коснулась меня в первый раз, я не могу перестать о тебе думать. Безумие какое-то, сам от себя не ожидал... Был уверен, что все во мне умерло еще тогда, когда Алисия ушла.

«Безумие, опять безумие, - подумалось мне. - И про свою жену он так говорил: я умирал и сходил с ума».

Возможно, по-другому Найт Фарлаг просто не умеет?

- Тебя заждались друзья, - напомнил он, с сожалением выпуская меня из объятий. - А меня дела. Я распоряжусь, чтобы ваши обеды подали в малую гостиную, но имей в виду, что ужинаешь ты сегодня со мной.

Я не стала спорить. Собрала волосы в привычный пучок, пока он поднимал брошенную им же книгу, потом принялась сворачивать плед. И только тогда до меня дошло то, что он сказал в самом начале.

- Подождите... Вы хотите, чтобы я жила тут? У вас? Где я буду спать?

- Чем тебе не нравится то место, где ты спала сегодня? - насмешливо поинтересовался он, подходя ко мне ближе и кладя книгу на прикроватную тумбочку.

- Тем, что на диване вы не можете уснуть, - напомнила я. - И у вас болит спина.

- Значит, я выгоню спать на диван тебя, - не растерялся он, обнимая одной рукой за плечи и быстро целуя в макушку. А потом добавил уже серьезнее: - Разберемся, Тара. Я уже сказал: ничего против твоей воли между нами никогда не произойдет. Мое желание оставить тебя тут продиктовано исключительно беспокойством о твоей безопасности.

- Я в этом не сомневаюсь, сэр, - заверила его я.

- Знаешь, у меня ведь есть имя, - неожиданно заявил Фарлаг. - Попробуй называть меня Найт. Вдруг тебе понравится? Хотя бы подумай об этом. И не забудь, что тебя ждут друзья.

С этими словами он вышел из спальни, оставив меня одну. После недолгого колебания я все же попробовала. Шепотом. Это мне определенно понравилось: произносить его имя было почти так же приятно, как целовать его самого, но я сомневалась, что мне стоит начинать называть его по имени. Вдруг я однажды забудусь и сделаю это при посторонних?

- Ты бы видела, как он психанул, - доверительным шепотом делилась со мной Реджина, когда мы благополучно расправились с обедом и на столе перед нами остались только чашки с чаем да тарелка с пирожными.

Друзья уже рассказали, что я пропустила по учебе, а потому с чистой совестью принялись обсуждать нападение на меня. Но только Реджина осмелилась обсуждать реакцию ректора в его гостиной, находившейся рядом с кабинетом, в котором он сейчас должен был работать.

- Мы еще в коридоре слышали, как он тебе кричал, - продолжала она, несмотря на недовольный взгляд Алека. - А когда на улицу вышли, тебя уже в эту тряпку завернуло.

- В палантин, - меланхолично поправила Сара.

- Там и ткань ужасная, и цвет, - скривив губы пояснила Реджина. - Обычная дешевая тряпка. Так вот... Я Фарлага в таком ужасе за три года ни разу не видела. Алек хотел тебя в лазарет левитировать, а он как начал орать, что до лазарета разве что труп доберется. В общем, сам заклятие обратил...

- И посерел на глазах, - вставила Сара, глядя на меня с преувеличенным любопытством. - Я думала, он прям там хлопнется в обморок. Или еще хуже, у него припадок этот случится. Но нет, обошлось.

- Только даже после снятия проклятия в лазарет тебя не разрешил левитировать, велел помочь ему тебя сюда доставить.

- Сказал, что иначе ему придется ночевать в лазарете, - словно извиняясь, добавил Алек. - Якобы он понятия не имеет, кто напал на тебя, а потому не знает, кому еще может доверить тебя охранять. Мы предложили дежурить посменно, но он почему-то не согласился.

- Потому что мы тоже студенты, - тоном скучающей старшей сестры, объясняющей что-то неразумному младшему брату, протянула Сара. - Какой от нас толк? Мы же в Лексе учимся, а не в Академии Легиона. Ему бы потом просто пришлось отвечать за два трупа.

- В общем, надеюсь, тебе понравилось у него ночевать, - Реджина одарила меня выразительным взглядом. - Кстати, ты знаешь, что он тебя мазью намазывал? Мы сварили, а он нас потом выгнал. Сказал, что дальше справится сам.