— Но дверь заперта.

— Возможно, она и была заперта, но теперь открыта. Петля с висячим замком выдрана с корнем.

Дверь в хижину была распахнута, и темное нутро убежища Эзры Гролли казалось мрачным и зловещим, контрастируя со свежестью солнечного утра.

— Внимательно смотрите под ноги, когда войдете в помещение, — предупредила Сильвия.

Шериф переступил через высокий порог и, изумленно вскрикнув, замер на месте. Полы в хижине были сняты. Доски, чтобы не мешали, прислонены к стене. В спальне, точно под тем местом, где раньше находилась кровать, была яма. В твердой почве оказалась аккуратная дыра глубиной в три фута и диаметром дюймов в восемнадцать.

— Смотрите получше, — посоветовала Сильвия. Брэндон опустился на колени и склонился над ямой.

— Негодяи! Похоже, они здесь что-то нашли. Селби, заглянув через плечо шерифа, увидел, как тот запустил руку в яму и вытянул на поверхность кусок сгнившей мешковины, которой были выложены стенки ямы.

— Что это?

— Джутовая мешковина, — ответил шериф. — Яма выстлана мешковиной из джута. Видимо, она находилась здесь довольно долго, ткань уже сгнила. Она плотно изолирует стенки ямы…

— Обратите внимание, — заметила Сильвия Мартин, — в комнате не видно свежей земли.

— Значит, яма была выкопана не прошлой ночью? — спросил прокурор.

— Думаю, что нет. Во всяком случае, она была заполнена не землей.

— Похоже на то, что кто-то получил информацию и решил ею воспользоваться, чтобы обогатиться.

Селби совершенно расстроился.

— Мне следовало это предвидеть, Рекс. Надо было либо пройтись по лачуге частым гребнем, либо выставить охрану. Как ты думаешь, сколько они могли откопать?

Ты не виноват, — сказал Брэндон. — Это я… и Гарри Перкинс не должны были хлопать ушами. Он командует сейчас всем хозяйством, и ему полагалось провести тщательный обыск. Боже, в этой яме, судя по ее размерам, находилось целое состояние.

— Видимо, Гролли держал здесь остальную наличность, золото и драгоценности.

— Да, скорее всего, так и есть, — согласился Брэндон, вытаскивая из ямы полуистлевшие клочья мешковины. — Постой, а это что такое?

В темной глубине ямы выделялось светлое пятно. Шериф запустил руку внутрь и извлек сложенный в несколько раз листок бумаги. Часть листа, обращенная к поверхности, слегка отсырела и покрылась желтоватыми пятнами, видимо от длительного хранения.

— Поглядим, что это такое, — сказал Брэндон, вытаскивая из кармана очки.

Шериф развернул бумагу, быстро пробежал ее глазами и протянул Селби со словами:

— Получай, Дуг. Это завещание.

Сильвия Мартин, затаив дыхание, прошептала:

— Пожалуйста, вслух, Дуг.

Селби развернул документ и встал так, чтобы на него падал свет из открытой двери.

— Это почерк Гролли. Ну, точнее сказать, предположительно его почерк. Недавно я видел несколько образчиков его писем, и этот выглядит настоящим… Написано ручкой и чернилами. Датируется четырнадцатым декабря тысяча девятьсот тридцать пятого года. Читаю:

«Я, Эзра П. Гролли, находясь в настоящее время в трезвом уме и твердой памяти, имея некоторое состояние и прожив достаточно долго, чтобы понять ненужность накопительства, настоящим отдаю после моей смерти всю свою собственность — движимую и недвижимую — любимой сестре моей Сэди Г. Лосстен, супруге Терри Б. Лосстена, проживающей в Новом Орлеане, штат Луизиана. Все вышесказанное я скрепляю своей личной подписью в четырнадцатый день декабря одна тысяча девятьсот тридцать пятого года».

Селби покрутил документ в руках и произнес с кислой миной:

— Ну что же, мы, кажется, старались найти нечто такое, не так ли?

— Подпись на месте?

— Да. Эзра П. Гролли.

— Свидетели есть?

— Нет. По закону свидетели не обязательны, если весь документ написан собственноручно завещателем, датирован должным образом и подписан.

— Полагаю, — сказал шериф, — Сэди Лосстен заявит, что мы проявили халатность в деле сохранения собственности усопшего, вследствие чего сто тысяч долларов были похищены неизвестным лицом.

— Да, нас за это вздуют как следует, — признал Селби, укладывая завещание во внутренний карман пиджака. — Надо поскорее найти Гарри Перкинса и обрадовать его этой новостью.

— Охрану будем выставлять? — спросил Брэндон. Селби уныло произнес в ответ:

— Какой смысл охранять конюшню, после того как лошадь увели? Лучше попросим Боба Терри поискать отпечатки пальцев и попытаемся найти того, кто копал и кто отодрал доски пола.

Когда Селби вернулся к себе в офис, его уже ждал письменный отчет Боба Терри, «касающийся отпечатков пальцев грудного младенца». Не оставалось никаких сомнений. Отпечатки, привезенные из Сан-Франциско, полностью совпадали с отпечатками пальцев ребенка, находящегося на попечении миссис Брэндон.

— Значит, это все-таки ребенок Гролли, — пробормотал Селби себе под нос.

В понедельник с раннего утра Селби уже находился в кабинете Сидни Белла Стоуна — почерковеда и специалиста по анализу сомнительных документов. У Стоуна был отрешенный вид, свойственный многим ученым людям. Перед Селби находился человек лет пятидесяти пяти с коротко подстриженными волосами, тронутыми сединой, щетинистыми усами и спокойным взглядом серых глаз. Он взял протянутый прокурором документ и спросил:

— Что вам угодно выяснить?

— Подлинник это или фальшивка.

— Вы располагаете подлинными образцами подписи и почерка для сопоставления?

— Да.

— Позвольте мне взглянуть на них.

Селби вручил ему образцы почерка и подписи Эзры П. Гролли, собранные из всех источников, которые прокурор и Сильвия Мартин ухитрились найти за вечер. Стоун, едва посмотрев на листки, бросил их в ящик письменного стола.

— Разве вы не собираетесь сравнивать их?

— Собираюсь, но не сейчас.

— Почему?

— Это пока бесполезно. Я не принадлежу к тому типу экспертов, которые, бросив взгляд на документ, заявляют, что он является не чем иным, как грубой подделкой, или, напротив, «выглядит подлинным». С моей точки зрения, такой подход бесполезен. Личное мнение не должно иметь значения в глазах присяжных. Присяжные могут не считаться с тем, что говорит эксперт, пока они не узнают, на основе чего человек, стоящий перед ними, пришел к тому или иному заключению. Лишь тот специалист заслуживает внимания, который может подтвердить каждое свое слово бесспорными научными фактами.

— Вы имеете в виду угол наклона и нажим пера? — спросил Селби.

— То, о чем вы говорите, лишь крошечная часть настоящей экспертизы.

— Но не смогли бы вы хотя бы начать работу над этим завещанием?

— Думаю, что смогу. Вы можете посидеть в лаборатории, если обещаете не мешать, — сказал Стоун.

— Постараюсь, — улыбнувшись, охотно пообещал Селби.

— Говорить буду я, — сказал Стоун, проходя в лабораторию, — вы будете слушать. Многие почему-то непрерывно задают вопросы. Мне это не нравится.

Он расправил завещание на прозрачной стеклянной крышке стола, включил освещение и приступил к работе.

В ходе работы он бросал короткие замечания, которые должны были служить объяснением.

— Этот свет имитирует дневное освещение… Взглянем на водяные знаки на бумаге. Просветим ее снизу, кстати, размер листа характерен для юридических документов… ага, вот знак «Специальная судебная». Здесь у меня каталог, из которого можно узнать, когда любой вид бумаги впервые появился на рынке… Если выяснится, что «Специальная судебная», то есть этот сорт, появилась в продаже позже даты документа, мы имеем дело с фальсификацией. Итак, смотрим…

Эксперт перелистал несколько машинописных страничек.

— Нет. «Специальная судебная» продается с 1922 года. О’кей. Пока все в прядке.

Стоун закрыл свой каталог и вернулся к рабочему месту, не переставая говорить:

— Теперь проверим физические характеристики… Во-первых, чернила. Самые распространенные готовятся из чернильного ореха. Если мы капнем на чернила специальным реактивом и они при этом станут темно-красными, значит, мы имеем дело с чернильным орехом.