Селби толкнул по направлению к нему через стол сигарную коробку:

— Пожалуйста. Угощайтесь.

Ларкин взял сигару, проверил сорт, срезал кончик, закурил и откинулся на спинку стула, всем своим видом демонстрируя, что не покинет кабинета, пока до конца не насладится сигарой.

— Карр показал мне письма, написанные Эзрой жене. Но там нет ничего существенного.

— А это правда, что старина Гролли ничего не знал о ребенке? — спросил Ларкин.

— Вот в этом я не уверен, — сказал Селби. — Мне кажется, он предполагал, что на свет может появиться потомство. В то же время он был закоренелым старым холостяком, и миссис Гролли считала, что лучше повременить с известием о ребенке до тех пор, пока она не сможет путешествовать и показать отцу дочку.

— Дьявольски хитрое дело, — пробормотал Ларкин сквозь клубы сигарного дыма.

— Надо помнить, что Гролли был весьма своеобразным существом, — заметил Селби.

— Что еще можно сказать об этом деле?

— Пожалуй, мы исчерпали все, — ответил прокурор, — правда, довольно точно установлено время убийства — в четверг между одиннадцатью тридцатью и двенадцатью пятьюдесятью.

— Это хорошо, — произнес Ларкин со снисходительным одобрением. — По крайней мере, у нас есть теперь над чем поработать. А чем в это время занималась миссис Лосстен?

— Не знаю, я не смог пообщаться с ней.

— Почему?

— Очевидно, она скрывается. Глаза Ларкина заблестели.

— И вы намерены все ей спустить?

— Мне кажется, она скрывается, чтобы избежать вручения повестки. Ее адвокат полагает, что Карр хочет вытащить миссис Лосстен на свидетельское место и снять показания, прежде чем она успеет сообразить, куда тот гнет.

— Ее адвокат — Инес Стэплтон?

— Да.

— И вы получили эту информацию из первых рук?

— Да.

— От Инес?

Поколебавшись мгновение, Селби утвердительно кивнул.

— Проверяли еще чье-нибудь алиби? — спросил шеф полиции.

— Джексона Тила, он оказывал финансовую поддержку миссис Гролли.

— Чем он занимался?

— Фотографировался в студии Уингейта. Мы пока не проверили показания. Но алиби выглядит железно.

— Как вы можете быть уверены в этом без контроля?

— Заявление Тила легко поддается проверке. Если он не подтвердит его слов, тот окажется в большой замазке. Но если подтвердит, алиби будет непоколебимым.

— Где же сейчас находится завещание?

— Проверяется.

— Проверяется на что?

— В частности на отпечатки пальцев.

— Вы пытались установить его подлинность?

— Да. Сейчас оно у Стоуна — эксперта по почерку.

— Хорошо, а то я хожу и хожу по кругу, не зная, что происходит. Вам, ребята, следует больше рассказывать мне.

— Если вы хотите чем-то заняться, — сказал Селби, — найдите миссис Лосстен и ее мужа, узнайте, где они находились во время убийства, и притащите их ко мне.

— Вы сказали «притащите»?!

— Да.

Шеф полиции поспешно поднялся.

— Ну что же, — заявил он, — теперь мне есть во что запустить свои когти. Я их найду и доставлю к вам в лучшем виде.

— Но все-таки нам не следует заходить по отношению к ним слишком далеко, ведь пока мы точно не знаем, в какую сторону пойдет расследование.

— А как насчет следов шин на месте убийства? — поинтересовался Ларкин. — Насколько я понимаю, они идентичны следам машины Лосстенов?

— Да, на переднем левом колесе протектор имеет тот же рисунок. Из показаний миссис Лосстен во время слушания у коронера следует, что автомобиль был в постоянном распоряжении супругов начиная с утра четверга, за исключением того времени, когда машиной занималась полиция. Полицейские завершили осмотр к одиннадцати утра. Теперь я хочу, чтобы она повторила свои показания.

— У нас вырисовывается прекрасная система косвенных улик, — заметил Ларкин.

— Во всяком случае, рождаются подозрения, — признал прокурор.

— Так чего же вам еще надо?

— Доказательств.

— Лучший способ добыть доказательства — арестовать подозрительного типа и расколоть его, допросив как надо.

— Это совершенно справедливое замечание, — согласился Селби. — Но прежде чем мы решимся на это, следует проверить и перепроверить их первоначальные показания.

— Не знаю, не знаю… Люди уже начинают задавать вопросы о том, как продвигается следствие. Когда у прокурора идет заметная работа — подозреваемые задерживаются, идут допросы, — тогда люди верят, что дела в порядке… И газеты тоже верят. Они любят, когда есть о чем писать. Как, например, выглядел мистер Смит, ожидая допроса, или что-нибудь в этом роде.

— Но вся эта работа будет бесполезна или даже вредна, если вдруг следствие повернет в другую сторону… Нам не хотелось бы прерывать беседу, Ларкин, но меня и Рекса ждут.

Ларкин тяжело поднялся со стула.

— Хорошо, я тоже займусь делом, — пообещал он с деланной сердечностью.

Все молчали, пока Ларкин важно шествовал к двери. Когда он взялся за ручку, Селби сказал:

— Вы понимаете, что все, что я сказал, должно храниться в секрете?

— Об этом можете не беспокоиться, — ответил Ларкин, вышел в коридор и прикрыл за собой дверь. Брэндон посмотрел на Селби:

— Он продаст нас тут же. Ты слишком щедр, Дуг.

— Разве не ты хотел, чтобы я поделился с ним фактами?

— Да, но ты выложил на стол все свои карты. Ничего не оставил себе.

— А ты разве ожидал от меня чего-то другого? Я не мог лгать ему.

Брэндон в задумчивости поскреб затылок.

— Если бы я вел беседу, то немного походил бы вокруг да около.

— Так чего же хотела миссис Брэндон? — переменил тему Селби.

Шериф поднялся и посмотрел на дверь кабинета:

— Нам надо съездить к ней. Мне бы только хотелось, чтобы Ларкин отошел подальше от здания суда, прежде чем мы выйдем. Иначе он может кое-что учуять.

— Чем же это так сильно запахло? — поинтересовался Селби.

— Карр делает нечто странное. Я никогда не видел свою жену в таком возбуждении. Боюсь, у нас появилась еще одна серьезная забота.

— Так что же нам предстоит?

— Очевидно, уничтожить завещание миссис Гролли. Другого пути у нас нет.

— Зачем?

— Миссис Гролли назначила этого человека… Тила опекуном своей дочурки.

— А миссис Брэндон это не понравилось? — ухмыльнулся Селби.

— Ты поедешь со мной, Дуг Селби. Поверь, ты тут же перестанешь скалиться, когда узнаешь, что миссис Брэндон думает по этому поводу.

Миссис Брэндон встретила их у порога. Она казалась воплощением угрожающего спокойствия.

— Проходите вы оба, — сказала она, — я хочу вам кое-что показать.

Она провела их через гостиную и столовую в кухню, где в плетеной колыбельке спала девочка. На кухонном столе лежал какой-то юридический документ.

— Посмотри-ка, — произнесла она, передавая бумагу Селби.

Брэндон тоже попытался читать, заглядывая через плечо прокурора.

— Это извещение, миссис Брэндон, — сказал Селби, — согласно которому вам следует явиться в суд и объяснить, почему Джексон С. Тил не может быть определен опекуном Рут Уинфред Гролли, как предусматривается в приложенном к настоящему извещению заявлении об опекунстве… Вы, видимо, обратили внимание, что Тил подал это заявление, исходя из желания матери, содержащегося в ее завещании.

— Кто такой этот Тил? — спросила миссис Брэндон.

— Я совсем недавно разговаривал с ним.

— Ну и кто же этот человек, Дуг?

Этот человек подружился с миссис Гролли. Он финансировал ее действия против мужа или, во всяком случае, намеревался. Он пригласил мистера Карра в качестве своего адвоката.

— Так я и думала, — фыркнула миссис Брэндон. — Он один из подручных Карра, из той же стаи. А сейчас послушай, Дуг Селби, что я скажу, и ты тоже, Рекс Брэндон. И не пытайтесь приводить мне статьи закона. Мне плевать на ваши законы. Это славная, милая крошка, и ни Карр, и ни кто-либо из его команды не годятся для того, чтобы иметь к ней хоть какое-то отношение. Ребенок унаследовал приличное состояние. Если эти средства попадут в надежные руки человека, который всем сердцем будет заботиться об ее интересах, девчушка получит хорошее образование и у нее еще останется кое-что на черный день. Молодые люди будут увиваться вокруг нее, как мухи вьются у горшка с медом… Однако пиши пропало, если вы позволите этому мошеннику, бездельнику и игроку наложить лапу на деньги.