У Банвиля зазвонил телефон. Когда на экране высветился номер абонента, он даже в лице переменился.

— Это Диана Крэнмор, — сказал он. — Я должен через это пройти. Потом подыщу кого-нибудь, кто бы отвез тебя домой, — и даже не вздумай со мной спорить. Я не хочу, чтобы ты была здесь, когда приедут федералы. Я приму весь удар на себя. Если кто-то спросит, ты была со мной, потому что я приказал.

Дарби смотрела, как двое коронеров несли мешок с телом на носилках, когда подошел Эван.

— Эта шишка у тебя на лице мне что-то совсем не нравится. Приложи еще лед.

— До дома подождет.

— Ты уезжаешь?

— Как только Банвиль найдет мне экипаж, — сказала Дарби.

— Я могу тебя отвезти.

— Вы оставите свой «пост»?

— Я сейчас не особо популярен.

— С чего бы это, ума не приложу!

— Как насчет того, чтобы заключить перемирие и позволить мне отвезти тебя домой? Точнее, в госпиталь.

— Мне не нужно в госпиталь.

— Тогда я отвезу тебя домой.

Дарби посмотрела на часы. Было уже хорошо за полночь. Если Банвиль не найдет никого, кто мог бы ее подбросить, придется звонить Купу или ждать приезда людей Банвиля. В любом случае раньше трех она домой не попадет. А если уехать сейчас с Эваном, то дома она окажется не так уж поздно, успеет выспаться и утром с новыми силами подключится к поискам.

— Подождите, я предупрежу Банвиля, — сказала Дарби.

Сидя в машине, Дарби смотрела в зеркало заднего вида на убегающие вдаль бело-синие огни мигалок. У нее было чувство, что она предает Кэрол.

Огни исчезли из вида, и единственным, что освещало дорогу, были фары. Дарби вдруг почувствовала, что ей стало трудно дышать. Машина словно давила на нее. Ей нужен был воздух. Ей нужно было пройтись.

— Остановите машину.

— Что-то не так?

— Просто остановите машину.

Эван съехал на обочину. Дарби распахнула дверцу и вышла на грязную дорогу. Вокруг возвышалась стена темного леса, а перед глазами стояла Кэрол, запертая в холодной серой тюремной камере. Ей холодно и страшно без мамы…

Дарби был знаком этот страх. Впервые она испытала его, когда, запершись в маминой комнате, пряталась под кроватью, во второй раз — когда Мелани звала ее на помощь.

Двигатель машины заглох. У нее за спиной открылась и захлопнулась дверца. Буквально через секунду Дарби услышала шаги Эвана по каменистой насыпи.

— Ты сделала все, что могла, чтобы найти ее, — сказал он мягко.

Дарби не отвечала. Она продолжала рассматривать темный лес. Лес, в котором была похоронена Кэрол.

Дарби обратила внимание на мигающий где-то очень далеко крошечный бело-синий огонек. Она представила Бойля, стоящего у окна и наблюдающего, как к дому подъезжает их служебная машина, а затем…

— Он позвонил, — сказала вдруг Дарби.

— Не понял?

— Бойль позвонил уже послетого, как мы подъехали к дому. Это видно из журнала звонков на его сотовом. Бойль позвонил примерно в 9.18, а мы подъехали в девять с небольшим. Я тогда как раз посмотрела на время на мониторе.

Дарби вдруг очень живо все себе представила. Бойль стоит у окна и видит, как к его дому подъезжает «аварийка» по ремонту телефонов. Как он мог догадаться, что машина подставная и внутри полиция? Никак. Банвиль вышел на подъездную дорожку. Бойль мог его заметить? Мог.

Предположим, Бойль заметил Банвиля. Он тут же хватается за дробовик, но прежде чем подняться наверх, набирает чей-то номер. Кому он мог звонить? Тому, от кого ждал помощи…

— О Господи! — Дарби схватилась за голову. — Бойль позвонил, потому что работал не один. У него был сообщник. Бойль звонил, чтобы его предупредить.

Дарби резко повернулась. Эван задумчиво смотрел вдаль. Его глаза словно подернулись пеленой.

— Сами подумайте, — сказала Дарби. — Бойль организовал три взрыва: бомба в микроавтобусе, бомба внутри манекена в посылке и, наконец, бомба, взорвавшаяся в госпитале.

— Я понял, куда ты клонишь. Бойль мог пригнать фургон накануне вечером, оставить его на обочине, а на следующее утро выехать на грузовике.

— Прослушивающие устройства включились в определенный момент. Это было бы возможно, если бы Бойль наблюдал за нами. Но ведь он не мог одновременно наблюдать и вести грузовик.

Эван сунул руки в карманы.

— Неплохая мысль, — сказал он. — Наверняка Славик и был его сообщником. В его доме мы нашли несметное количество улик.

— Славик не был его сообщником, его просто подставили.

— Возможно, Славик «наехал» на Бойля, и Бойль решил таким образом его устранить. Когда Славика не стало, Бойль мог со спокойной душой собирать вещи и съезжать. Ведь он же собирался в дорогу, не так ли?

— Вы сами сказали мне, что обыскали каждый сантиметр дома Славика, но тюремных камер там так и не нашли.

— Верно. Но ведь они оказались в доме Бойля.

— Должно быть что-то еще.

— Я что-то не улавливаю твою мысль.

— В доме Бойля только две камеры, — пояснила Дарби. — Рэйчел рассказала мне еще о двух женщинах, которые с ней там находились, — Поле и Марси. То есть уже трое женщин. Нет, четверо. Вместе с Рэйчел их там было четверо — сама Рэйчел, Пола, Марси и Чад, парень Рэйчел. Скорее всего, Бойль держал их всех в другом месте.

— А может, Чад сначала был с Рэйчел? Потом его убили, и Бойль вначале привел эту женщину, Марси, а когда и ее не стало, ее место заняла Пола.

— Нет, они все были там одновременно.

— Этого мы с уверенностью сказать не можем, — заметил Эван. — Не забывай, Рэйчел Свенсон бредила. Она принимала больничную палату за тюремную камеру.

— Вы слушали кассету. Рэйчел говорила, что выхода нет, а есть только места, где можно спрятаться. Камеры в доме Бойля слишком малы, чтобы в них спрятаться. К тому же у нее на руке были написаны направления. Это были ориентиры, по которым можно было откуда-то выбраться. Рэйчел тогда сказала: «Неважно, пойдешь ты налево, направо или прямо, все равно попадешь в тупик». Я более чем уверена, что Рэйчел и других женщин держали в каком-то другом месте.

— Я понимаю, как сильно тебе хочется найти Кэрол, но думаю, что ты…

Дарби сорвалась с места.

— Эй, ты куда?

— Я возвращаюсь в дом Бойля, — заявила Дарби. — Мне срочно нужно поговорить с Банвилем.

— А ты не думала, что Бойль приводил женщин в подвал своего дома? Может, это там он гонялся за Рэйчел и остальными женщинами. Там много комнат и есть где спрятаться.

— Откуда вы знаете, что у Бойля в подвале, если там никогда не были?

— Потому что именно там я убил Мелани, — сказал Эван и прижал к ее лицу пропитанную хлороформом тряпку.

Дарби пришла в себя, мысли в голове путались. Она лежала на животе, но не на кровати, нет — взобраться на кровать было для нее сейчас непосильной задачей. Ее здоровый, незаплывший глаз видел только кромешную мглу. Она перевернулась на спину и села.

На мгновение Дарби показалось, что она ослепла в какой-то ужасной катастрофе. Но потом она вспомнила…

Эван прижал к ее лицу тряпку. Человек, который когда-то на пляже успокаивал ее рассказами о Викторе Грэйди и судьбах пропавших женщин, теперь признался в убийстве Мелани, а саму Дарби усыпил хлороформом. Эваноказался сообщником Бойля. Эван подделывал улики, покрывая Бойля, который, в свою очередь, похищал женщин и доставлял их сюда.

Дарби встала и почувствовала легкое головокружение. Она глубоко задышала, стараясь избавиться от него, и ощупала себя. Куда-то делась куртка, но вся остальная одежда и ботинки были на месте. Пропало также содержимое карманов. Она не истекала кровью и избежала серьезных повреждений, но от страха дрожали коленки.

Головокружение прошло. Самое время «осмотреться».

Она вытянула руки навстречу холодной темноте, осторожно шагнула вперед и остановилась, наткнувшись кончиками пальцев на ровную твердую поверхность — бетонную стену. Она повернула налево, считая шаги — раз, два, три, пока не споткнулась обо что-то массивное. Она наклонилась, пытаясь на ощупь определить, что перед ней. Оказалось, что кушетка. Через пять шагов стена закончилась. Поворот. Еще шесть шагов, и она задела что-то твердое. Это был унитаз. Камера, в которой она находилась, ничем не отличалась от тех, что она видела в доме Бойля. В такой же камере держали Кэрол.