– Почему бы ему не сказать? – Энн оперлась подбородком о свои изящные пальчики и уставилась на меня.

– Он без ума от своей жены, ему даже наплевать, у кого на коленях она сидит.

– Надеюсь, ей понравилось сидеть на ваших? – едко спросила Энн Риордан.

– Она играла со мной, немного побаиваясь меня, потому и не хотела убивать, так как убийство следователя – плохое дело. Но, вероятно, она попыталась бы это сделать в конце концов, как попыталась бы убить и Джесси Флориан, если бы Мэллой не избавил ее от этого.

– Готова поспорить, что это приятно, когда вами играют красивые блондинки. Даже если чуточку опасно. Я промолчал.

– Полагаю, они ничего не сделают ей за убийство Мэллоя. У него был пистолет, – рассуждала Энн.

– С ее-то связями.

– Вы думаете, она хотела убить Мэллоя?

– Она боялась его, выдав его восемь лет назад. По-моему, он знал это. Но он бы не стал ей мстить, потому что любил ее. Да, я думаю, она убила бы любого, кто ей мешал. Ей было за что бороться. Но я не могу к этому безразлично относиться. Она пыталась в меня выстрелить в моей квартире, но кончились патроны. Ей следовало бы убить меня в каньоне, когда она убила Мэрриота.

– Мэллой любил ее, – тихо сказала. Энн. – Для него не имело значения, что она ему не писала и ни разу не навестила в тюрьме. Для него не имело значения, что она продала его полиции. Первое, что он сделал, выйдя из тюрьмы. – он начал искать ее. Она выпустила в него пять пуль в качестве приветствия. Он сам убил двоих, но он любил ее. Что за мир!

Я допил свой напиток и изобразил желание на лице. Энн проигнорировала это и сказала:

– Грэйл женился на ней, не зная ее прошлого и не заботясь об этом. Он продал свою радиостанцию, чтобы порвать со всеми, кто когда-то знал ее, и дал ей все, на что способны деньги. А она что дала ему?

– Трудно сказать, – я встряхнул кубики льда на дне стакана, – Полагаю, что она позволяла ему гордиться тем, что он, пожилой человек, имеет такую молодую и красивую жену. Он любил ее. Какого черта мы говорим об этом?

Это происходит вокруг нас постоянно: муж без ума от жены. Давайте лучше прокатимся на лодке по океану!

– Вы не рассказали мне о Брюнетте, о визитках, которые были в сигаретах, об Амторе, о докторе Зондерборге, о том ключе, который открыл для вас эту великую тайну.

– Одну из своих визиток я дал миссис Флориан. Она поставила на нее мокрый стакан. Такую же карточку с отметкой от стакана нашли у Мэрриота. Такого неряшества холеный педант Мэрриот себе не позволил бы. Вот вам какой-никакой, а ключ. Если уж вы что-то заподозрили, то другие связи найти проще. Например, что Мэрриот был обладателем акта доверительной собственности на дом миссис Флориан, тем самым он держал ее в своих руках. Амтор оказался обычным подлецом. Его взяли в нью-йоркском отеле, и говорят, что он международный мошенник. Отпечатки его пальцев есть в лондонском Скотланд-Ярде и в Париже. Как все это выяснилось за два дня, ума не приложу. Эти парни работают быстро, когда им надо. Рандэлл довольно долго расставлял капканы и боялся, чтобы я ему не помешал. Но Амтор не имеет ничего общего ни с убийством, ни с Зондерборгом. Кстати, Зондерборга еще не нашли. А такому дельцу, как Брюнетт, вообще ничего нельзя сделать. Предположим, что он предстанет перед судом. И что? Он откажется давать показания, основываясь на конституционном праве. Ему нечего беспокоиться о своей репутации. Но в Бэй Сити все-таки произошла приличная встряска. Шеф полиции под следствием, половину следователей разжаловали до патрульных, отличный парень, рыжий Ред Норгаард, который помог мне добраться до «Монтесито», снова вернулся на работу в полицию. Все это делает мэр, меняя ежечасно от страха штаны.

– Так ли необходимо говорить такие гадости?

– Давайте выпьем еще по стаканчику.

– Можете взять мой, – отчего-то поднялась Энн, передавая мне свой нетронутый стакан.

Она стояла передо мной с широко открытыми глазами и выглядела немного испуганной.

– Вы такой непостижимый, – проговорила она задумчиво. – Такое мужество, такая решительность, и все это за ничтожную сумму. Вас душат, оглушают, бьют, накачивают наркотиками, а вы, как ни в чем не бывало, действуете, Почему вы такой необычный?

– Продолжайте, – попросил я. – Скажите еще что-нибудь, возвышающее меня.

– Да поцелуйте же меня, черт бы вас побрал! – выпалила Энн Риордан.

Через три месяца нашли Велму, Полиция не верила Грэйлу, что тот не помог ей скрыться. Поэтому полицейские и журналисты не прекращали поиск. Искали везде, где деньги дают надежное укрытие. Но деньги оказались ни при чем. Хотя то, как она спряталась, стало очевидным лишь после того, как ее нашли.

Однажды вечером балтиморский следователь с хорошей зрительной памятью забрел в ночной клуб, послушал оркестр, полюбовался красивой черноволосой певичкой и уж собрался уходить, как что-то в ее лице его насторожило.

Следователь направился в управление, достал папку «Разыскивается» и стал просматривать листки объявлений. Найдя то, что хотел, он вернулся в ночной клуб и зашел к управляющему. Вдвоем прошли к уборным комнатам, и управляющий постучал в одну из дверей. Она была незаперта. Детектив отстранил управляющего, вошел в комнату и запер за собой дверь. Пошмыгав носом, учуял запах марихуаны, но не обратил на это внимания.

Черноволосая певичка сидела перед трюмо, изучая корни волос. Детектив подошел к ней и с легкой улыбкой вежливо протянул объявление о розыске.

Она, должно быть, смотрела на объявление столько же времени, сколько следователь потратил на езду в свое управление. Она могла о многом подумать за это время. Сыщик сел, положа ногу на ногу, и закурил сигарету. У него была хорошая зрительная память, но он не знал женщин.

Наконец она рассмеялась и сказала:

– Ты сообразительный парень, фараон. Я думала, что можно узнать только мой голос, как было однажды, когда я пела по радио. Но я уже пою здесь почти месяц дважды в неделю, и никто ни о чем не задумался.

– И не слышал голоса до сегодняшнего дня, – продолжал улыбаться детектив.

– Я полагаю, мы можем все уладить. Вы можете неплохо заработать, если будете себя хорошо вести, – предложила певичка.

– Только не со мной, простите.

– Ну что ж, тогда пошли, – сказала она, встала, взяла сумочку со стола и пальто с вешалки. Она подошла к блистательному детективу и подала ему пальто, чтобы тот помог ей его надеть. Он встал и взял его как джентльмен.

Она повернулась, достала пистолет из сумочки и выстрелила в него три раза через пальто, которое он держал.

У нее оставалось еще два патрона. Она использовала оба, когда взломали дверь, но второй выстрел был уже чисто рефлексивным.

– Следователь жил еще сутки, – поведал Рандэлл, рассказывая мне об этом, – С трудом, но он мог говорить. Вот откуда мы узнали о последних минутах жизни Велмы. Я не понимаю, почему следователь повел себя так неосторожно. Если, конечно, она не уговорила его за кругленькую сумму. Но я не хочу так думать. Она же дважды выстрелила себе прямо в сердце. Эксперты уверяют, что это невозможно сделать. Но факт. Невероятно! А знаете что?

– Что?

– Она поступила очень глупо, выстрелив в сыщика. Мы бы ее все равно никогда не осудили. С ее деньгами и положением высокооплачиваемые парни состряпали бы прекрасную историю о несчастной девушке, нашедшей своего богатого принца. А старые знакомые-хищники никак не хотели оставить ее в покое. Нашлись бы и раскаивающиеся лжесвидетели, которые якобы шантажировали ее. Никаких улик? Но суд все равно учел бы их показания. Она поступила умно, когда сбежала одна, не впутывая Грэйла, но и не считаясь с ним. Однако еще умнее поступила бы она, вернувшись домой, когда ее обнаружили.

– Вы и сейчас верите в то, что она не считалась с Грэйлом? – поинтересовался я.

Рандэлл лишь пристально посмотрел на меня.

– Она была убийцей, – сказал я. – Храбрый Мэллой убийца случайный, но тоже убийца. Возможно, и балтиморский сыщик не был так чист, как он себя представил. Может быть, он позволил ей увидеть шанс – не сбежать, нет, она к тому времени уже устала бегать – шанс дать отдых мужу – единственному человеку, который никогда не доставлял ей тревог и волнений.