Тиля мы все же позвали играть, точнее, я позвала, а Бьёрн отнеся к этому с привычной уже серьезностью. А мне внезапно подумалось, что Тиль, вообще-то, довольно таки ценный источник информации, он постоянно находится при короле, и от него вряд ли что-то скрывают. Люди уверены, что драконы не умеют разговаривать, они (пора бы уже научиться говорить "мы"), и впрямь, не умеют, по-человечески. Зато между собой очень даже неплохо.

— Ты вредная, — обиженно сообщил дракон, безбожно продув в крестики-нолики в третий раз и потирая ушибленный щелбанами лоб. — Почему ты не хочешь со мной дружить?

Ну, сущий ребенок, еще немного и я почувствую себя воспитателем в детском саду.

— Это ты вредный. Думаешь, тут самый важный?

— Я — королевский дракон! — гордо задрало нос это наивное создание. Еще и крылья расправил для внушительности.

— Ну и что? — интересуюсь, смотря на него снизу вверх. Забавный он в чем-то, будь я человеком, и сама бы не отказалась от такого милого и смышленого питомца. Но сейчас, находясь по другую сторону, чувствую себя даже неуютно, смотря на существо почти в три раза крупнее меня, обладающее непредсказуемым и переменчивым разумом ребенка. Только вот показывать свою неуверенность ни в коем случае нельзя, иначе опять нос задерет. Мне нужна информация о драконах, и получать ее логично именно от драконов.

Дракон ощутимо растерялся. Бедняга, все, к чему он привык, что с детства казалось само собой разумеющимся, вдруг перевернулось с ног на голову. Появляется какая-то малявка, только-только вылупившаяся из яйца, и начинает вести себя непонятно как. И ведь обижать его или по-настоящему ссориться мне нельзя, не только потому, что хотелось бы получить информацию, но и потому, что Тиль действительно королевский дракон. Не хотелось бы подставлять Ингельда. Ладно, значит, будем дружить. Что ж еще делать?

Вспомнить бы еще, как нужно с детьми обращаться. Однажды после краткого общения с двоюродными племянниками я пришла к выводу, что детей предпочитаю любить на расстоянии, а сестра, что педагог из меня никудышный. Думаю, она была совершенно права.

— Ладно, — говорю, — я буду с тобой играть, а ты мне расскажешь что-нибудь интересное. Идет?

— А он будет со мной играть? — Тиль кивнул на Бьёрна.

— И он будет, — пообещала я.

Тон, к счастью, был выбран верный, за обещание играть с ним Тиль с энтузиазмом согласился рассказывать мне все, что я захочу. Ну, вот и славно, можно считать, что у меня при дворе появился свой источник информации. Осталось еще выучить местный язык и грамоту, и можно считать, что этот источник появился и у Ингельда. Не знаю пока, нужно ли ему это, и стану ли я с ним делиться всем, что узнаю, однако, как дополнительный козырь в этой непростой жизни пригодится.

Впрочем, прежде чем размышлять, как я распоряжусь добытыми сведеньями, следовало бы эти самые сведенья получить. На практике это оказалась не такая уж и простая задача, как думалось, начиная с того, что я вообще смутно себе представляла, как общаться с этим беспокойным созданием. Следовало постоянно поддерживать его интерес, чтобы жгучее любопытство не сменилось скукой, и столь ценный источник информации не сбежал от меня играть с другими драконами. Ну, с этой проблемой я с горем пополам справилась. Однако тут же образовалась другая — выдаваемая Тилем информация страдала некоторой… гм… недостоверность. Нет, дракон, действительно, знал многое, и от него ничего не скрывали. Он с одинаковым простодушием мог выдать как государственную тайну, так и информацию о том, что Его Величество вчера ел на завтрак. Вот только не стоило забывать о его детском разуме, который воспринимал и интерпретировал некоторые события настолько замысловатым образом, что я просто терялась.

Простой пример: попытка разузнать, какие обязанности при дворе исполняет Ингельд. На что мне простодушно и совершенно искренне было заявлено, что "третий советник говорит всем гадости". На мой ошарашенный вопрос "Всем?" было отвечено, что да, всем. Даже королю, более того, королю Ингельд говорит гадостей больше всех, ибо таковы его обязанности.

Я села на хвост и озадачено почесала между рожек, пытаясь стимулировать мыслительный процесс. То ли здешний король страдает легкой формой мазохизма, то ли я чего-то очень сильно не понимаю. Надеюсь, все же второе, потому что первый вариант выглядит несколько удручающе. Если тут король такой… странный, то каков же мой "хозяин", если согласился на эту работу?

Бросив взгляд на Ингельда, который, не стесняясь присутствия короля, в очередной раз "сказал гадость" одному из своих коллег, и, обреченно вздохнув, принялась выяснять у Тиля подробности. Этот трудоемкий процесс чем дальше, тем больше вызывал у меня ощущение легкой сумасшедшинки. Я поняла, что помимо детского разума драконы обладают некой не вполне понятной для человека логикой и мир вокруг воспринимают немного иначе. В рассказе дракона о людях упор всегда делался на запахи и звуки, а не на слова и поступки. В каком-то смысле я могу понять, как от человека может пахнуть обидой или радостью, уже успела убедиться, каким хорошим обонянием обладают драконы, да и читала где-то, что при смене эмоций у человека меняется и запах. Однако одно дело знать и совсем другое различать эти эмоции по запаху и уверенно в них ориентироваться. Тиль различал и ориентировался, не задумываясь, более того, эти запахи для него были намного понятней мимики или поступков людей. Подозреваю, в мимике он как раз не разбирался совсем.

Но, в общем, если немного приспособиться и вникнуть в его логику, Тиля вполне можно научиться понимать. Так что день, несомненно, прошел не бесполезно. Тем более, что спустя некоторое время после того, как мы пришли во дворец, Ингельд с королем и другими своими коллегами ушел на какое-то совещание, продлившееся не один час, и, что интересно, нас с Тилем туда не пустили, как и Бьёрна, что, кстати, менее удивительно, нечего телохранителю знать о государственных делах. Но вот то, что не пустили нас, это в каком-то смысле показательно, я ведь уже успела увериться, что фамильярам в этом мире можно все. Как выяснилось, некоторые ограничения все же имеются.

Как ни странно, но этот незначительный факт вызвал у меня скорее облегчение, чем разочарование. Это было более объяснимо и понятно, чем вседозволенность на грани поклонения. А то я постепенно начала ощущать себя чем-то вроде священной кошки.

В целом, день прошел не бесполезно, в итоге я узнала о здешней обстановке достаточно много. Слегка разобралась, кто есть кто и почему. В частности, узнала, что друг, приходивший к Ингельду, никто иной, как Асмунд граф Лайр, грозный глава тайной стражи. Название организации несколько даже поэтичное, но, по всей видимости, это самые обыкновенные спецслужбы. А с виду этот блондин такой простодушный гуляка, трудно даже подумать, что он начальник такой непростой организации. Впрочем, с Ингельдом почти та же история. Помучив Тиля расспросами, я все-таки уразумела, что работа моего "хозяина" все же не говорить людям гадости. Скорее, он тут работает кем-то вроде королевской совести, ну и остальных вниманием не обделяет. Причем должность эту ввел даже не нынешний король, а его прадед, отличавшийся чрезмерной вспыльчивостью и привычкой решать некоторые государственные вопросы импульсивно и не всегда обдуманно. Человеком он был умным и о своих недостатках знал, потому-то и ввел должность третьего советника, который и должен был напоминать Его Величеству в нужный момент, что тот крупно не прав и поступает, как круглый дурак. Поскольку должность была опасная — вспыльчивый король и советника мог запросто отправить на плаху за не вовремя сказанное слово — родился закон, по которому третьего советника нельзя казнить даже по приказу короля в течение десяти дней после этого самого приказа. А советник за эти десять дней имеет право любым способом оправдаться перед королем или же доказать тому, что тот опять-таки неправ и, вообще, самодур. С предком нынешнего короля такой фокус проходил не единожды, и его советник, тот первый, на этой непростой должности дожил до девяноста лет и благополучно умер от старости в своей постели.