Шейд

— У нас проблема.

Я не мог даже начать описывать, насколько серьезная проблема у нас была. Глядя на спящего мужчину, прижавшегося к самой большой кошке, которую я когда-либо видел, я знал, что эта проблема никуда не денется.

— Что за проблема?

Вопрос, который мне задали, был простым, но простого ответа не было.

— Мой объект — моя пара.

— Ебааать! — рявкнул Синклер.

— Тебя — ни за что! — ответил я, не теряя ни секунды.

Мы были друзьями — в некотором роде — а не друзьями с привилегиями.

Никогда.

— Ебать! — повторил Синклер. — Это открытый контракт. Если ты не устранишь его, это сделает кто-то другой.

Я зарычал, а мои когти вырвались, разрывая концы моих перчаток.

Вот блин! Мне нравились эти перчатки.

— Выясни, кто стоит за контрактом, — рявкнул я, начиная раздражаться. Я знал, что Синклер откуда-то получает команды. — Я хочу знать, почему они хотят его смерти.

— Я посмотрю, что можно сделать.

— Посмотри, — я повесил трубку, не сказав больше ни слова. Либо Синклер сделает это, либо нет. И хотя это было моей работой, найти свою половинку было важнее всего во Вселенной.

Моя пара.

Это была концепция, которую я никогда не принимал всерьез. У таких людей, как я, не было родственных душ, и все же я смотрел на него прямо сейчас.

Как, черт возьми, это случилось?

Я был совершенно доволен тем, как складывалась моя жизнь. У меня не было много друзей просто потому, что человек в моем бизнесе не заводит друзей. Меня это вполне устраивало.

Я также спокойно относился к тому, что я один в мире. У меня не было семьи, о которой можно было бы говорить. О, конечно, женщина, которая родила меня, где-то существовала, но пантеры не самые лучшие родители. Они рожали, но в ту секунду, когда их детеныши становились достаточно взрослыми, чтобы выжить самостоятельно, они исчезали. Я почти не помнил свою мать.

И понятия не имею, кто мой отец.

Как это было принято в моем мире, пантеры объединялись, чтобы произвести потомство, когда наступала течка. Если только им не посчастливилось найти свою пару — а этого почти никогда не случалось, — они не создавали семейных уз. Никаких счастливых семей, с милыми ребятишками и собакой.

Я ненавидел собак.

Кошки меня тоже не радовали. Тот, что лежал на кровати с моей парой, смотрел на меня исподлобья, как будто считал себя большим и плохим. Когда он зашипел на меня, я выпустил своего внутреннего кота и зашипел в ответ. Кот зарычал, и уши его поползли назад. Интересно. Очевидно, он не просто большой комок шерсти. Он на самом деле отгонял меня от своего человека.

Безуспешно.

Будь он хоть каким огромным, свирепым котом, этот человек был моим.

Мне просто нужно найти способ убедить этого парня в этом. Еще нужно придумать, как убедить его уйти со мной. Его жизнь в опасности, знает он об этом или нет, и не из-за меня. По крайней мере, не сейчас.

Я вздрогнул, когда понял, что мне придется объяснять ему, что я заключил контракт на его убийство. Это будет нелегкий разговор, тем более я знал, что мне придется допросить его, чтобы разобраться, почему кто-то предложил контракт на миллион долларов за его голову.

Кто-то хотел смерти моей пары.

Когда я снова зарычал, кот зашипел на меня и соскочил с кровати. Я ухмыльнулся, когда мохнатое существо заползло под кровать. Я был немного шокирован тем, что он смог втиснуть туда свое пухленькое тельце.

Чертова штука весила не меньше тридцати фунтов.

Влекомый притяжением пары — и невероятным любопытством — я подошел к краю кровати и уставился на мужчину, который оказался моей парой. Мне было все равно, мужчина он или женщина. У пантер не было таких же проблем, как у людей.

Я был с теми и другими.

Меня больше волновала его личность. Конверт, который мне дали, когда я принял контракт, не сказал мне ничего, кроме основ, необходимых для завершения работы.

Мне дали имя моей пары — Боб Миллс — с небольшим описанием, где он жил и работал. Там была фотография, но я не был уверен, что та отдавала ему должное. Он выглядел гораздо симпатичнее с рукой, подложенной под щеку, когда спал, слегка похрапывая.

Кошка вообще не упоминалась.

Я даже не знал, был ли Боб геем, да это и не имело значения. Теперь он был моим. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедить его принять мой образ жизни.

У пантер есть только одна половинка. Очень немногим из нас посчастливилось встретить свою пару. Большинство просто перепрыгивало от человека к человеку, с пантеры на пантеру. Они никогда не пускали корни и не создавали связей с другими.

Как и моя мать.

С Бобом у меня была бы связь. По-настоящему крепкие, нерушимые узы.

Это еще одна проблема, о которой я понятия не имел. Я не занимался отношениями. Никогда. Люди моей профессии, как правило, даже дружеских отношений не заводят на случай, если им придется убить своего друга или конкурировать за контракты.

Пантеры были одними из самых элитных убийц в мире. Я гордился этим. Мы обладали естественной скрытностью нашей животной формы даже на двух ногах. Мы чуяли лучше людей, бегали быстрее, видели дальше. Мы были сильнее и проворнее. Я использовал все это в своих интересах, и я был одним из лучших в этом бизнесе.

Я никогда не упускал своей цели.

До сих пор.

Дерьмо.

Я провел рукой по волосам. Это не будет хорошо выглядеть в моем послужном списке. Очевидно, я не мог убить Боба, следовательно не мог сохранить свою безупречную репутацию. И я не мог позволить кому-то другому убить его. Во всем остальном я не был уверен.

— Ты здесь.

Я удивленно моргнул, глядя на Боба. Во-первых, я был шокирован тем, что он вспомнил меня. Я думал, что довольно хорошо смешался с толпой. Большинство людей не помнили меня, даже когда я был достаточно глуп, чтобы сидеть напротив них и пить кофе.

Я не смог устоять после того, как впервые почувствовал запах своей пары.

И, во-вторых, я был шокирован — и немного заинтригован… и, возможно, смущен — тем, что он казался таким счастливым, увидев меня. Если судить по улыбке, мелькнувшей на его пухлых губах, он был практически в восторге.

— Я не думал, что ты придешь, — сказал Боб.

Он ждал меня?

— Я здесь, — сказал я, потому что Боб, казалось, ждал, что я что-то скажу.

Мои брови поползли вверх, когда Боб потянулся ко мне.

Был ли я готов к этому? Я знал, что если прикоснусь к нему, то заявлю на него права, и это будет конец той моей жизни, которую я знал. Мне больше не придется беспокоиться только о себе. Будет кто-то более важный, чем я.

В то время как большинство пантер не образовывали семей, те, кто находил себе пару, делали это, и эти узы оставались неразрывными даже после смерти. Как только были заявлены права на пару, остальные становились не нужны. Боб станет для меня всем, и я буду защищать его ценой своей жизни.

— Пожалуйста, — прошептал он, протягивая руки.

О, черт.

Я бросил куртку на пол и растянулся на кровати рядом с Бобом, подтянув его под себя.

— Ты пахнешь просто охрененно, детка, — пробормотал я, потершись носом о теплую кожу на шее Боба. — Прямо здесь, ты пахнешь так сладко.

— Н-никто еще не называл меня сладким, — прошептал Боб.

— Я считаю, — я начал поочередно обнюхивать кожу Боба и лизать ее. Боб был так же хорош на вкус, как и на запах. Я действительно хотел съесть этого маленького человечка. Мне хотелось облизать его сверху донизу.

А потом, может быть, снизу доверху.

Я осторожно стал стягивать его рубашку с живота. Мне хотелось больше кожи. Когда его рубашка задралась до подмышек, я перешел от шеи к груди. Я впился губами в один из темных сосков Боба.

Крик, сорвавшийся с его губ, заставил мой член затвердеть. Разве что-нибудь когда-нибудь звучало так эротично? Зная, что я заставил свою пару издать этот звук, я почувствовал себя богом.