– Это... – Кристин попыталась найти слова, потом передумала. – Знаешь, не обращай внимания. Тебе не понять, поэтому давай просто оставим эту тему.

– Нет уж, черт возьми! – Алек наклонился вперед, не давая ей отвести взгляд. – Поговори со мной. Попытайся мне объяснить.

– Алек, – она твердо посмотрела ему в глаза, – если бы мне предоставили право выбрать из всех больниц мира, я бы выбрала больницу Святого Джеймса.

– Почему?

– Потому что... – на ее лице проступило выражение неудовлетворенности, – всю свою жизнь я хотела доказать отцу, что я чего-то стою. Заставить его гордиться мною. – Кристин взяла его ладони в свои и с мольбой посмотрела на него. – Если я получу это место, у меня появится шанс. Я буду работать с людьми, которых очень ценит мой отец. У меня появится шанс доказать, что я хороший специалист. Действительно хороший. Такой же хороший, как Робби.

Алек смотрел на нее в замешательстве.

– Ты соглашаешься на эту работу только для того, чтобы произвести впечатление на своего отца?

Кристин отвела взгляд.

– Я же сказала, что ты не сможешь этого понять.

– Кристин... – Алек приподнял пальцами ее подбородок и снова заглянул ей в глаза. – Возможно, я лезу не в свое дело, но, похоже, желая получить эту работу, ты преследуешь неверную цель. Ты ведь знаешь, что это положение никогда не изменится. Этот роковой треугольник – ты, твой отец и брат – будет существовать всегда.

– Нет, положение уже меняется! – К Кристин вернулась некоторая доля прежнего возбуждения. – Разве ты не видишь? Сегодня утром, после того как отец рассказал мне о Кене Хатченсе и о том, какие лестные отзывы он услышал обо мне, он совершенно искренне заявил, что услышанное произвело на него большое впечатление.

–  Большое впечатление, – сердито произнес Алек. – Неужели этого достаточно?

– Ты шутишь? Это великолепно!

– Значит, ты собираешься уехать в Техас, устроиться там на работу, и все это ради того, чтобы произвести впечатление на отца? И ты даже подумать не хочешь о том, чтобы поискать работу здесь? Разве ты не сможешь произвести на него впечатление, работая где-нибудь в другом месте?

– Это не одно и то же.

– Но...

– Нет. Никаких «но». Я соглашусь на эту работу, чего бы мне это ни стоило. – Кристин отвернулась и с плохо скрываемым раздражением начала ковыряться в десерте. – Дискуссия закончена.

Алек смотрел на нее, не веря своим ушам.

– Значит, я должен оставить эти разговоры?

– Да.

– Но...

Кристин бросила на него раздраженный взгляд:

– Хочешь, чтобы мы поссорились?

Да, подумал он. Ему хотелось спорить, настаивать на своем и в конце концов заставить ее быть откровенной с ним. Но вместо этого он откинулся на спинку дивана и уставился в окно, размышляя о том, какой у него есть выбор. Они могут довести этот спор до конца сейчас, или же он может дать ей несколько дней на обдумывание, а потом вновь вернуться к этой теме. Возможно, ей нужно время, чтобы их отношения окрепли.

Время, чтобы она полюбила его.

А если этого никогда не произойдет? Если у нее никогда не возникнет это волнующее, захватывающее чувство, которое он испытывает к ней?

В его распоряжении есть неделя, чтобы завоевать... или окончательно потерять ее.

Все внутри его кипело, когда он, кивнув, сдержанно произнес:

– Хорошо. Оставим это. Пока оставим.