Малыш опустошил оба свои револьвера, уложив при этом трех волков. Потом он убрал оружие обратно в кобуру, не пытаясь его перезарядить, и повернулся к западу. Он прошел около десяти шагов, а затем остановился. Навстречу ему шли новые волки, пробираясь между темными громадами мертвых автомобилей, словно рваные клочья тумана. Один из них поднял кверху пасть и завыл. К нему присоединился второй, потом третий, а потом завыл уже целый хор.

Малыш начал пятиться. Теперь он пытался зарядить один из своих револьверов, но патроны падали из его дрожащих пальцев. И неожиданно он сдался. Револьвер выпал у него из рук и брякнулся о дорогу. Волки бросились на него, словно это был сигнал.

С пронзительным криком ужаса Малыш повернулся и бросился к ближайшей машине, которой оказался голубой «Остин». Глухо, раскатисто рыча, ближайший к нему волк прыгнул как раз в тот момент, когда Малыш уже нырял внутрь.

Он успел. Волк с рычанием отскочил от двери. Через несколько секунд машина была окружена. В окне маячила маленькая белая луна лица Малыша.

Один из волков приближался к Мусорному Баку, низко опустив свою треугольную голову.

Я готов отдать за тебя свою жизнь…

Не чувствуя страха, Мусорный Бак пошел ему навстречу. Он вытянул вперед свою обожженную руку, и волк облизал ее. Через мгновение он уже сидел у его ног.

Малыш смотрел на них. Его рот был широко открыт.

Мусорный Бак закричал:

— Так твою мать. Сейчас ты закроешь рот, а потом — глаза! Слышишь меня? ВЕРИШЬ В ЭТИ ШТУЧКИ-ДРЮЧКИ? НЕ НАДО ЛЯ-ЛЯ!

Пасть волка нежно сомкнулась на здоровой руке Мусорного Бака. Он посмотрел вниз. Волк легонько дергал его. Дергал его в сторону запада.

— Ладно, — безмятежно сказал Мусорный Бак. — Хорошо, парень.

Он пошел, и волк двинулся за ним по пятам, словно хорошо обученная собака. К ним присоединились еще пять волков. Теперь вокруг него был целый почетный эскорт.

Один раз он остановился и оглянулся через плечо. Машина была окружена терпеливым кольцом волков, а за стеклом маячил бледный круг лица Малыша. Губы его беззвучно двигались. Волки, вывалив наружу языки, словно усмехались Малышу.

Мусорный Бак с удивлением подумал о том, сколько же будут волки сидеть вокруг машины. Ответ, конечно, был очень простым: столько, сколько потребуется. Два дня, три, может быть, даже четыре. Есть там нечего (разве что внутри найдется парочка трупов), пить тоже, днем температура поднимется до ста тридцати градусов по Фаренгейту — парниковый эффект. Волки темного человека будут ждать, пока Малыш не умрет от голода или не обезумеет до такой степени, что решится открыть дверь и попытается убежать.

— Я прав? — закричал он. — Не надо ля-ля, если ты веришь в эти штучки-дрючки!

Его серые спутники продолжали идти рядом, не обращая никакого внимания на его крики. Когда они проходили мимо «Форда» Малыша, один из волков подбежал к машине, понюхал шину и, сардонически усмехаясь, помочился на нее.

Мусорный Бак не мог не рассмеяться. Он смеялся, пока слезы не брызнули у него из глаз.

Он шел в сопровождении своего эскорта. После полуночи они подошли ко входу в туннель Эйзенхауэра. На этот раз Мусорный Бак не колебался и твердо направил свои шаги в правую черную пасть. Чего ему было бояться с такими телохранителями?

Это было долгое путешествие. Почти сразу же после его начала он потерял всякое представление о времени. Он шел вслепую, от одной машины к другой. Один раз его рука погрузилась во что-то мягкое и влажное, и его обдало тошнотворным зловонием. Но и тогда он не остановился ни на секунду. Время от времени он замечал в темноте красные глаза, которые указывали ему путь вперед.

Потом он почувствовал в воздухе свежесть и заторопился вперед, раз даже упав с капота одной машины и больно ударившись головой о бампер другой. Через небольшой промежуток времени он поднял голову и увидел вверху звезды, бледнеющие перед наступлением зари. Путешествие через туннель закончилось.

Его телохранители исчезли. Но Мусорный Бак упал на колени и поблагодарил их в продолжительной и бессвязной молитве. Он видел волю темного человека в действии.

Через две мили дорога немного расчистилась, и идти стало гораздо удобнее. К полудню он дошел до Вейла. Усталость валила с ног. Он разбил стекло, отпер дверь, нашел кровать и немедленно провалился в забытье.

Седьмого августа Ллойд Хенрид вошел в комнату, куда вчера поместили Мусорного Бака. Это была прекрасная комната, расположенная на тридцатом этаже «МГМ Гранд-Отеля». Там стояла круглая кровать с шелковыми простынями, а на потолке было круглое зеркало, той же величины, что и кровать.

Мусорный Бак посмотрел на Ллойда.

— Как чувствуешь себя, Мусор? — спросил Ллойд.

— Нормально, — сказал Мусорный Бак. — Уже лучше.

— Еда, вода и отдых — вот и все, что тебе нужно, — сказал Ллойд. — Я принес тебе кое-какую чистую одежду. Не знаю, твой ли размер.

— Какая красивая. — Мусорный Бак и сам не знал своих размеров. Он взял джинсы и рубашку из рук Ллойда.

— Спускайся на завтрак, когда оденешься, — сказал Ллойд. Голос его звучал почти подобострастно.

— Хорошо.

Ресторан гудел от разговоров, и он остановился за углом, объятый внезапным страхом. Они посмотрят на него, когда он войдет. Они посмотрят на него и рассмеются. Сначала кто-то захихикает в углу, потом кто-то подхватит, а потом весь зал затрясется от смеха, указывая на него пальцами.

«Эй, ребята, прячьте спички — идет Мусорный Бак!»

«Эй, Мусор! Что сказала старая леди Симпл, когда ты сжег ее пенсионный чек?»

«Все простыни промочил, Мусорок?»

На коже его выступил пот, и он почувствовал себя скользким, несмотря на душ, принятый после ухода Ллойда. Он вспомнил свое лицо в зеркале ванной комнаты, покрытое медленно заживающими струпьями, свое изможденное тело, свои глаза, слишком маленькие для глубоко зияющих глазниц. Да, они рассмеются. Он прислушался к шуму разговора, к позвякиванию столового серебра и решил, что надо улизнуть отсюда подальше и поскорее.

Потом он вспомнил о том, как нежно волк ухватил его за руку и увел его от металлической гробницы Малыша. Тогда он расправил плечи и вошел.

Несколько человек скользнули по нему взглядами, а потом вернулись к еде и разговорам. Ллойд, сидевший за большим столом в центре зала, поднял руку и помахал. Мусорный Бак подошел. За столом сидело еще три человека. Все они ели яичницу с ветчиной.

— Накладывай себе сам, — сказал Ллойд. — У нас здесь самообслуживание.

Мусорный Бак взял поднос и пошел за своей порцией. Стоявший за стойкой толстый человек в грязном поварском халате внимательно смотрел на него.

— Вы мистер Хорган? — робко спросил Мусорный Бак.

Хорган усмехнулся.

— Да, но звать ты меня будешь Уитни. Чувствуешь себя лучше? Когда ты пришел, ты выглядел как Божий гнев.

— Гораздо лучше.

— Выбирай, что хочешь. Я рад, что ты здесь, парень.

— Спасибо, — сказал Мусорный Бак.

Он вернулся к столу Ллойда.

— Мусор, этот человек — Кен ДеМотт. Вот этот парень с лысиной — Гектор Дроган. А этот паренек, который пытается отрастить у себя на лице то, что в таком изобилии растет у него в заднице, называет себя Козырным Тузом.

Все закивали ему.

— А это наш новый друг, — сказал Ллойд. — Его зовут Мусорный Бак.

Последовала серия рукопожатий. Мусорный Бак принялся за яичницу. Потом он поднял глаза на молодого человека с пробивающейся бородкой и спросил тихим вежливым голосом:

— Не могли бы вы передать мне соль, мистер Туз?

Сидевшие за столом удивленно переглянулись, а потом разразились хохотом. Мусорный Бак уставился на них, чувствуя, как в груди его поднимается волна паники, но потом он услышал смех, по-настоящему услышал его и понял, что в нем нет никакой злобы. Никто здесь не будет спрашивать его о том, почему он сжег церковь вместо школы. Никто не будет донимать его пенсионным чеком миссис Симпл. Он тоже может улыбнуться, если хочет. Так он и сделал.