На веранде стоял небольшой круглый столик, на котором была бутылка джина и тоник.

— Ну не омерзительный ли напиток без льда? — спросил Стью.

— После третьей обычно бывает без разницы, — ответил Глен.

Коджак лежал на веранде, и его потрепанная морда мирно покоилась на передних лапах. Собака была тонка, как спичка, и сильно ободрана, но Стью сразу же ее узнал. Он присел на корточки и стал гладить Коджака по голове. Коджак ухмыльнулся по-собачьи.

— Хорошая псина, — сказал Стью, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Хорошая псина, — повторил он, и Коджак застучал хвостом по дощатому полу.

— Зайду на минутку в дом, — глухо сказал Глен. — Мне надо в туалет.

— Да, — сказал Стью, не поднимая глаз. — Эй, Коджак, скажи, разве ты не классный парень?

В знак согласия Коджак еще сильнее завилял хвостом.

— Можешь перекатиться на спину? Умри, парень. Перекатись на спину.

Коджак повиновался. Стью озабоченно посмотрел на повязку, наложенную Диком Эллисом. По краям он мог видеть глубокие царапины, которые, без сомнения, под повязкой были еще глубже. Кто-то напал на него, и этот кто-то не был другой бродячей собакой. Собака вцепилась бы ему в глотку. Может быть, это были волки? Но как он сумел от них уйти? Как бы то ни было, ему здорово повезло, что его внутренности остались при нем.

Глен снова вышел на веранду.

— Тот, кто напал на него, чуть не выпустил ему кишки, — сказал Стью.

— Раны были глубокими, и он потерял много крови, — согласился Глен. — Я не могу избавиться от мысли, что в этом есть и моя вина.

— Так Дик говорит, это были волки?

— Волки или койоты… но он считает, что койоты вряд ли смогли бы нанести такие серьезные раны, и я согласен с ним.

Стью похлопал Коджака по брюху, и Коджак перекатятся обратно.

— Как это получилось, что все собаки подохли, а волки остались?

— Мы этого никогда не узнаем, — сказал Глен. — Точно так же, как и то, почему эта чертова эпидемия убила всех людей, кроме нас. Я даже думать об этом не хочу. Я хочу только заготовить большой запас гейсбургеров и сытно его кормить.

— Да. Стью посмотрел на Коджака. — Его здорово потрепали, но причиндалы его в полном порядке — я убедился в этом, когда он перевернулся на спину. Надо нам смотреть, не появится ли где сука.

— Пожалуй, — сказал Глен задумчиво. — Хочешь теплого джина с тоником. Восточный Техас?

— Ну уж нет. А пиво у тебя найдется?

— Баночка где-то завалялась. Правда, тоже теплое.

— Сойдет. — Он пошел за Гленом в дом, но остановился у двери и посмотрел на спящего пса. — Спи крепко, старина, — сказал он Коджаку. — Мы рады, что ты пришел.

Вслед за Гленом он ушел в дом.

Коджаку, который по старой памяти иногда еще думал о себе, как о Биг Стиве (таково было его настоящее имя), снилась Небраска. Из кукурузы к нему направлялись четыре волка. Во время сна он выпускал когти, и лапы его подергивались.

Выдержки из стенограммы собрания Организационного Комитета, состоявшегося 17 августа 1990 года

«Собрание было проведено в доме Ларри Андервуда на Сорок Второй улице. Присутствовали все члены комитета.

Первым обсуждался вопрос о завтрашних выборах постоянного комитета Боулдера. Слово было предоставлено Фрэн Голдсмит.

Фрэн: «И Стью, и я согласились на том, что лучший способ быть избранным в постоянный комитет заключается в том, чтобы Матушка Абагейл поддержала весь наш список. Но теперь нам придется действовать иначе. Я не собираюсь предлагать вам какие-нибудь недемократические средства, но я хочу еще раз подчеркнуть, что каждый из нас должен быть уверен, что найдутся люди, которые выдвинут и поддержат его кандидатуру. Разумеется, мы не можем выдвигать и поддерживать друг друга — это будет слишком похоже на мафию».

Глен: «Мы снова начинаем обсуждать проблемы морали, и хотя я уверен, что для всех нас эта тема исполнена неиссякаемого очарования, мне хотелось бы забыть о ней на ближайшие несколько месяцев».

Потом Глен сказал, что хочет выступить перед комитетом по вопросу разведчиков, или шпионов, или как их еще назвать, но он предлагает провести заседание по этому вопросу девятнадцатого числа. Стью спросил, почему нельзя сделать это сейчас.

Глен: «Потому что девятнадцатого числа кого-то из нас может здесь не оказаться. Кого-то могут забаллотировать. Конечно, это маловероятно, но никто не знает, как поведет себя большая группа людей, если их собрать в одном месте. Нам следует быть максимально осторожными».

Было единогласно решено встретиться девятнадцатого числа — уже в качестве Постоянного Комитета — и обсудить проблему разведчиков… или шпионов… или как их еще назвать.

Стью было предоставлено слово по третьему вопросу, связанному с Матушкой Абагейл.

Стью: «Как вы все знаете, она ушла по своим собственным причинам. В записке написано, что она уходит на некоторое время, что означает довольно неопределенный срок, и что она вернется, если на то будет Божья воля. Все это внушает не слишком большие надежды. Мы искали ее уже три дня и не обнаружили никаких следов. Мы не собираемся тащить ее насильно в город, если она не захочет, но если она лежит где-нибудь со сломанной ногой или без сознания, то это совсем другая ситуация. Часть проблемы заключается в том, что нас слишком мало, чтобы обыскать все заросли в округе. Но другая часть проблемы имеет отношение к тому же, что замедляет нашу работу на электростанции. Речь идет об отсутствии организованности. Поэтому я прошу вашего разрешения внести в повестку дня завтрашнего митинга пункт об организации поисковых работ. И я хотел бы, чтобы ответственным за поиски был избран Гарольд Лаудер, так как идея эта изначально принадлежит ему».

Глен сказал, что, по его мнению, через неделю от поискового отряда вряд ли придется ждать особо утешительных новостей. В конце концов, леди, о которой идет речь, уже исполнилось сто восемь лет. Комитет согласился с этим соображением, а потом единогласно проголосовал за предложение Стью. Точности ради я должна добавить, что прозвучало несколько возражений против кандидатуры Гарольда Лаудера… но, как указал Стью, это была изначально его идея, и не поставить его во главе поискового отряда — это все равно что дать ему пощечину.

Ник: «Я снимаю свое возражение против кандидатуры Гарольда, но не отказываюсь от сомнений общего порядка. Просто он мне не очень нравится».

Ларри Андервуд предложил закончить собрание. Ральф поддержал его.

Принято единогласно. Фрэнсис Голдсмит, секретарь.»

На следующий вечер на митинг пришли почти все, и впервые Ларри Андервуд, пробывший в Свободной Зоне только одну неделю, получил представление о том, насколько многочисленным становилось сообщество. Зал в парке Чатакуа был полон. Часть людей даже сидела в проходах, а некоторые стояли сзади. Впервые за то время, что он пробыл в Боулдере, весь день шел дождь. Мелкие капельки повисли в воздухе, и даже сквозь шум, производимый шестьюстами людьми, можно было слышать тихий шорох дождя. Внутри громче всего было слышно постоянное шуршание бумаги. Люди разглядывали отпечатанные на мимеографе повестки дня, которые лежали на двух карточных столиках, поставленных у самого входа.

Повестка дня гласила:

СВОБОДНАЯ ЗОНА БОУЛДЕРА Повестка общего митинга 18 августа 1990 года 1. Зачтение и ратификация Конституции Соединенных Штатов Америки.

2. Зачтение и ратификация Билля о правах.

3. Избрание Постоянного Комитета из семи человек для управления Свободной Зоной Боулдера.

4. Наделение правом вето Абагейл Фримантл по кругу вопросов, перечень которых определят представители Свободной Зоны.

5. Создание Похоронного Комитета по крайней мере из двадцати человек для захоронения жертв эпидемии супергриппа в Боулдере.

6. Создание Комитета по Энергетике по крайней мере из шестидесяти человек, задачей которого будет возобновление подачи электроэнергии до холодов.

7. Создание Поискового Комитета по крайней мере из пятнадцати человек, задачей которого будет определение местонахождения Абагейл Фримантл, если это окажется возможным.