Он стоял над Ником с пустым лицом, словно отключенный робот. Потом постепенно его лицо вновь оживилось. Покрасневшие от виски глаза заморгали. Он заулыбался. Он вновь вспомнил ситуацию.

— Господи, мистер, ну и грохнулись же вы. Разве не так? Ей-Богу! — Он отвел глаза от раны на лбу у Ника.

В кармане у Ника был блокнот и ручка. Он написал:

«Вы меня немного испугали. Думал, что вы труп, пока вы не сели. Со мной все в порядке. Есть ли в городе аптека?»

Он вручил блокнот человеку в комбинезоне. Человек взял блокнот. Посмотрел на то, что там было написано. Вернул его обратно. Улыбаясь, он сказал:

— Меня зовут Том Каллен. Но читать я не умею. Я добрался только до третьего класса, но к тому времени мне уже исполнилось шестнадцать, и папочка заставил меня уйти из школы. Он сказал, что я уже слишком велик.

Умственно отсталый, — подумал Ник. Я не могу говорить, а он не умеет читать. На мгновение он почувствовал себя в абсолютном тупике.

— Господи, мистер, но и грохнулись же вы! — воскликнул Том Каллен, и в каком-то смысле эта фраза прозвучала впервые для них обоих. — Ей-Богу, разве не так?

Ник кивнул. Потом убрал блокнот и ручку. Приложил ладонь ко рту и покачал головой. Приложил руки к ушам и снова покачал головой. Левую руку положил на горло, и еще раз покачал головой.

Каллен удивленно ухмыльнулся.

— Болят зубы? У меня как-то раз тоже болели. Господи, как больно. Разве не так? Ей-Богу!

Ник покачал головой и вновь проделал свою пантомиму. На этот раз Каллен решил, что у Ника болят уши. Ник вскинул руки вверх и пошел к своему велосипеду. Краска кое-где была содрана, но в целом велосипед был, похоже, цел. Он сел на него и поехал по улице. Да, все в порядке. Каллен бежал за ним, радостно улыбаясь. Он не отрывал глаз от Ника. Почти неделю он никого не видел.

— Не хочешь поговорить? — спросил он, но Ник не оглянулся и ничем не показал, что слышал вопрос. Тогда Том потянул его за рукав и спросил снова.

Человек на велосипеде приложил руку ко рту и покачал головой. Том нахмурился. Теперь человек поставил велосипед на подножку и стал оглядывать витрину магазинов. Похоже, он нашел то, что ему было нужно, так как он ступил на тротуар и направился к аптеке мистера Нортона. Если он собирается попасть туда, то ему чертовски не повезло, так как аптека заперта. Мистер Нортон уехал из города. Похоже, почти все заперли свои жилища и уехали из города, кроме его мамочки и ее подруги миссис Блэкли, а они были мертвы.

Теперь молчаливый человек дергал за дверь. Том мог бы объяснить ему, что это бессмысленно, несмотря на табличку ОТКРЫТО на двери. Табличка врала. Чертовски не повезло, так как Том с удовольствием выпил бы газировки. Газировка была лучше виски, от которого ему сначала делалось хорошо, потом хотелось спать, а потом его голова начинала раскалываться от боли. Чтобы избавиться от головной боли, он ложился спать, но ему снилось много всяких идиотских снов о человеке в черном одеянии типа того, которое всегда носил преподобный отец Дейфенбейкер. Черный человек преследовал его во сне. Похоже, он очень плохо относился к Тому.

Но чем там теперь занимается молчаливый человек? Взял урну с тротуара и собирается… что? Разбить окно мистера Нортона? Ей-Богу, он так и сделал! А теперь он лезет внутрь, отпирает дверь…

— Эй, мистер, так нельзя! — закричал Том голосом, дрожащим от волнения и негодования. — Это незаконно. Незакон-но, с двумя «н». Разве вы не знаете…

Но человек был уже внутри и ни разу не обернулся.

— Вы что, глухой? — возмущенно вскричал Том. — Ей-Богу, вы что…

Он запнулся. Волнение и оживление сползли с его лица. Он снова превратился в выключенного робота. Для жителей Мэя это зрелище было привычным. Большинство из них думало, что эти внезапные приступы являются признаками прогрессирующего слабоумия Тома, но на самом деле они представляли собой мгновения почти нормального мышления. Процесс мышления основывается (во всяком случае, так утверждают психологи) на дедукции и индукции, а умственно отсталый человек не может совершить этих дедуктивных или индуктивных скачков. Где-то внутри порваны провода, произошли короткие замыкания и неправильно работают переключатели. Том Каллен страдал не самым тяжелым случаем слабоумия и мог делать простые умозаключения. Он чувствовал возможность такого умозаключения подобно тому, как человек чувствует, что имя вертится у него «на самом кончике языка». Когда же это происходило. Том выпадал из реального мира и погружался внутрь себя. Он становился чем-то похож на человека в темной незнакомой комнате, который со штепселем от лампы в руке и, натыкаясь на разные предметы, другой рукой нашаривает розетку. А если он найдет ее (это случалось не всегда), то вспыхнет яркий свет, и он увидит комнату (мысль), как на ладони. Но на этот раз свет не вспыхнул.

Он сказал:

— Ты что, глухой что ли?

Человек вел себя так, как будто он не слышал слов Тома, за исключением случаев, когда смотрел прямо на него. И этот человек не произнес ни слова. Даже не сказал привет.

Положил руки на уши и покачал головой.

Положил руки на рот и сделал то же самое.

Положил руки на шею и сделал то же самое опять.

Комната осветилась: умозаключение было сделано.

— Ей-Богу! — воскликнул Том, и лицо его вновь оживилось. Глаза его засияли. Он ринулся в аптеку Нортона, забыв о том, что это незаконно. Молчаливый человек тер мокрой ваткой по лбу.

— Эй, мистер! — закричал Том, подбегая к нему. Молчаливый человек не обернулся. Том на мгновение был озадачен, но потом вспомнил. Он постучал Ника по плечу, и тот обернулся. — Вы глухонемой, так? Не слышите! Не разговариваете! Так?

Ник кивнул. Реакция Тома его удивила. Том подскочил в воздух и бешено захлопал в ладони.

— Я так и подумал! Ура мне! Я подумал об этом сам! Ура Тому Каллену!

Ник был вынужден усмехнуться. Он не мог припомнить, когда его глухонемота доставляла кому-нибудь столько удовольствия.

Том и Ник завтракали на лужайке перед зданием городского суда. Том не закрывал рот ни на секунду. Ник уже прослушал рассказ о том, как папочка Тома убежал пару лет назад с официанткой, и о том, как Том работал подручным на ферме у мистера Норбатта, и как два года назад мистер Норбатт решил, что он «достаточно хорошо справляется», чтобы ему можно было доверить топор, и о том, как однажды ночью на Тома набросились «большие мальчишки», и как Том «сражался с ними, пока они все не оказались на волосок от смерти, а один из них попал в больницу с переломом костей, вот что сделал Том Каллен». Услышал он и о том, как Том обнаружил свою мать дома у миссис Блэкли, и они лежали мертвыми в гостиной, и Том решил убраться подальше. Том сказал, что Иисус не придет забрать мертвецов на небо, если кто-нибудь будет подглядывать (Ник подумал, что в представлении Тома Иисус является кем-то вроде Санта-Клауса наоборот: он уносит трупы через каминную трубу, вместо того, чтобы опускать туда подарки). Но он ничего не сказал о том, что Мэй абсолютно опустел и что движение на шоссе полностью прекратилось.

Ник положил руку Тому на грудь, останавливая поток слов.

— Что? — спросил Том.

Ник широким жестом обвел пространство вокруг себя. Потом он придал своему лицу бурлескное выражение удивления, нахмурил брови, склонил голову набок и почесал затылок. Потом он прошел двумя пальцами по траве и вопросительно поднял глаза на Тома.

То, что он увидел, его сильно встревожило. Глаза Тома, секунду назад сверкавшие от переполнявших его известий, теперь казались высеченными из тусклого синего мрамора. Рот его раскрылся, так что Ник мог заметить размокшие крошки картофельных чипсов, прилипшие к его языку. Руки Тома безвольно лежали на коленях.

Ник обеспокоено протянул руку, чтобы коснуться его. Но прежде чем он успел это сделать, тело Тома дернулось. Глаза его широко раскрылись, и оживление вновь наполнило его взгляд, словно вода — ведро.