— Эй, твой друг просыпается! — сказала Джули.

Ник оглянулся. Действительно, Том сидел на скамейке и недоуменно озирался по сторонам. Ник внезапно вспомнил о «Пепто-Бисмоле».

— Привет! — завопила Джули и побежала вниз по улице к Тому. Груди ее упруго подпрыгивали под свитером. Том приобрел еще более изумленный вид.

— Привет? — вопросительно проговорил он и поднял глаза на Ника, ожидая подтверждения и/или объяснения.

Скрывая свое беспокойство, Ник пожал плечами и кивнул.

— Меня зовут Джули, — сказала она. — Как твои дела, красавчик?

Глубоко задумавшись и ощущая неясную тревогу, Ник вернулся в аптеку за лекарством для Тома.

— Ой-ой, — сказал Том, тряся головой и отступая назад. — Ой-ой, я не хочу. Том Каллен не любит лекарства, ей-Богу, нет, очень горько.

Держа в одной руке трехгранный пузырек с «Пепто-Бисмолом», Ник посмотрел на Тома с досадой и неприязнью. Он взглянул на Джули, и она перехватила его взгляд, но в глазах у нее он увидел тот же дразнящий отсвет, что и когда она назвала его болваном. Такие глаза бывают у не обладающего чувством юмора человека, когда он собирается дразнить кого-нибудь.

— Правильно, Том, — сказала она. — Не пей, это яд.

Ник изумленно посмотрел на нее. Она усмехнулась в ответ, словно предлагая ему попробовать убедить Тома в обратном. Возможно, это была ее маленькая месть за то, что ее второе предложение заняться сексом было отклонено.

Он снова посмотрел на Тома и сам отхлебнул из бутылочки. Он чувствовал тупое давление гнева в висках. Он протянул бутылочку Тому, но Том не выглядел убежденным.

— Нет, ой-ой. Том Каллен не пьет яд, — сказал он, и с растущей яростью Ник увидел, что Том испугался. — Папочка говорил мне: нельзя. Папочка сказал, что раз он убивает крыс в амбаре, то он убьет и Тома! Никакого яда!

Не в силах больше выносить ее самодовольную усмешку, Ник внезапно полуобернулся к Джули. Он ударил ее ладонью и ударил сильно. Том испуганно наблюдал за всем этим широко распахнутыми глазами.

— Ты… — начала она и на мгновение не могла найти нужных слов. Кровь прилила к ее лицу. — Ах ты чертов мудак! Это была просто шутка, дерьмо! Ты не смеешь бить меня! Ты не смеешь бить меня, болван!

Она набросилась на него, и он оттолкнул ее. Она упала на задницу и оскалилась.

— Я оторву тебе яйца, — выдохнула она. — Ты не смеешь так поступать.

Дрожащими руками Ник вытащил ручку и большими неровными буквами нацарапал несколько слов. Он вырвал страничку из блокнота и протянул ей. Она выбила записку у него из руки.

Он подобрал листок, схватил ее за шкирку и ткнул записку ей в лицо. Том захныкал и отпрянул от них.

Она закричала:

— Хорошо! Я прочту! Я прочту твою сраную записку!

Записка состояла из четырех слов: «Ты нам не нужна».

— Пошел ты! — закричала она, вырываясь из его рук. Глаза ее стали такими же огромными и синими, какими они были, когда он наткнулся на нее в аптеке. Но теперь из них лучилась ненависть. Ник почувствовал себя усталым. Почему из всех людей им попалась именно она?

— Я здесь не останусь, — сказала Джули Лори. — Я пойду. И ты не можешь остановить меня.

Но он мог. Неужели она до сих пор этого не поняла? Наверное, нет, — подумал Ник. Для нее все это было чем-то вроде голливудского сценария, настоящий фильм-катастрофа, в котором она играет главную роль. Это был фильм, в котором Джули Лори, также известная под прозвищем Ангельское Личико, всегда получала все, что хотела.

Он вытащил из кобуры револьвер и направил его ей на ноги. Она замерла, и краска испарилась с ее лица. Выражение глаз изменилось, и вся она стала выглядеть совершенно иначе, впервые — как живой человек. В ее мир вторглось нечто такое, что она не могла использовать в своих интересах. Оружие. Ник неожиданно почувствовал не только усталость, но и тошноту.

— Я пошутила, — сказала она быстро. — Я сделаю все, что ты хочешь. Честное слово.

Он помахал рукой с револьвером, показывая ей, чтобы она уходила.

Она повернулась и пошла по улице, оглядываясь через плечо. Она шла все быстрее и быстрее и наконец бросилась бежать. Завернув за угол квартала, он исчезла. Ник убрал револьвер обратно в кобуру. Он дрожал. Он чувствовал себя испачкавшимся и вымотанным, словно Джули Лори была похожа не на человека, а на одного из тех жучков с холодной кровью, которых находишь под мертвыми деревьями.

Он обернулся в поисках Тома, но того нигде не было видно. Он пошел по солнечной улице. В голове у него гудел мотор, а в больном глазу чувствовалась острая, пульсирующая боль. Тома он нашел только через двадцать минут. Он сидел на крыльце дома, находившегося в двух улицах от торгового квартала, прижимая к груди коробку с гаражом. Увидев Ника, он заплакал.

— Пожалуйста, не заставляйте меня пить это, пожалуйста, не заставляйте Тома Каллена пить яд, ей-Богу, нет. Папочка говорил, что раз он убивает крыс, то убьет и меня… ПОЖААААЛУЙСТА!

Ник заметил, что до сих пор держит в руках бутылочку «Пепто-Бисмола». Он отбросил ее в сторону и показал Тому свои пустые ладони. Понос будет просто идти своим чередом. Спасибо тебе, Джули.

Громко плача. Том сошел по ступенькам с крыльца.

— Простите меня, — повторял он снова и снова. — Простите меня. Том Каллен просит прощения.

Вдвоем они вернулись на Главную улицу… и застыли от удивления. Оба велосипеда были перевернуты. Шины были изрезаны. Содержимое их рюкзаков было разбросано от одной стороны улицы до другой.

И в тот момент что-то на огромной скорости пронеслось мимо лица Ника. Том взвизгнул и пустился в бегство. На мгновение Ник был озадачен. Он стал оглядываться и случайно посмотрел как раз в том направлении, где сверкнула вспышка второго выстрела. Стреляли из окна второго этажа местного отеля. Нечто похожее на быструю швейную иглу, дернуло ткань воротника его рубашки.

Он повернулся и побежал вслед за Томом.

Он не мог знать, стреляла ли Джули еще. Но он точно знал, что когда он догнал Тома, никто из них не был ранен. По крайней мере, мы отделались от этого бесенка, — подумал он, но это оказалось верно лишь отчасти.

Ночь они провели в амбаре в трех милях к северу от Пратта. Том постоянно просыпался от кошмарных снов, а потом будил Ника, чтобы тот успокоил его. Около одиннадцати часов следующего утра они добрались до Юки, и раздобыли два хороших велосипеда в магазине под названием «Спортивный и велосипедный мир».

Ник, наконец-то начавший оправляться от встречи с Джули, подумал, что они могут закончить свою экипировку в Грейт Бенде, где они должны оказаться никак не позднее четырнадцатого.

Но в четверть третьего дня, двенадцатого июля, в зеркале заднего обзора, укрепленном на левой стороне руля, он заметил какое-то сверкание. Он остановился (Том, который ехал вслед за ним, считая ворон, врезался ему в ногу, но Ник едва ли почувствовал это) и оглянулся через плечо.

Сверкание, которое появилось над холмом прямо у них за спиной, словно дневная звезда, ослепило и обрадовало его глаз — он с трудом верил себе. Это был «Шевроле»-пикап древней модели, старое доброе детройтское железо на колесах. Он медленно ехал, закладывая виражи с одной линии шоссе N281 на другую, пробираясь сквозь россыпь неподвижных автомобилей.

«Шевроле» выехал на обочину (Том бешено махал руками, в то время как Ник замер на велосипеде, уперев ноги в землю) и остановился рядом с ними. Последнее, что успел подумать Ник перед тем, как появилась голова водителя, была мысль о том, что за рулем окажется Джули Лори, улыбающаяся своей злобной, ликующей улыбкой. В руке у нее будет оружие, из которого она уже пыталась убить их раньше, и нет никаких шансов, что она промахнется с такого близкого расстояния. Вся злоба ада не сравнится с ненавистью женщины.

Но появившееся лицо принадлежало человеку лет сорока, на котором была надета соломенная шляпа с лихо воткнутым за бархатную синюю ленту пером. Когда он улыбнулся, лицо его покрылось сетью добродушных морщинок.