Давно, еще до того, как пришли немцы, Штеффи жила в Вене рядом с парком. В парке было колесо обозрения.

— Это здесь.

Но тетя Марта не пошла к воротам, а направилась к углу дома. Штеффи поставила сумку и ждала.

— Пойдем, — сказала тетя Марта.

— Но…

Тетя Марта не слушала. Она свернула за угол и вошла в ворота заднего двора.

Из мусорных баков у сарая на углу пахло затхлостью.

Множество низких дверей со стороны двора вели в разные подъезды. Тетя Марта осмотрелась и направилась к одному из них. Штеффи последовала за ней.

Она тащила свою сумку по узкой лестнице на четвертый этаж. Штеффи ничего не понимала, но чувствовала, что лучше ни о чем не спрашивать.

Наконец они остановились перед высокой узкой дверью. «Сёдерберг» — было написано на эмалированной дверной табличке, а под ней — "Служебный вход".

Тетя Марта нажала на кнопку звонка. Спустя некоторое время дверь открыла женщина в переднике. Это была Эльна, домработница семьи доктора, которая ездила с ними летом на дачу и спала на диване в кухне тети Марты.

— Здравствуйте, — сказала она. — Входите, я доложу госпоже Сёдерберг.

Штеффи с тетей Мартой ждали в просторной кухне с высоким потолком. Высоко на стене у двери висели колокольчик и дощечка с девятью задвижными окошками. В одном из них можно было разглядеть цифру пять. Остальные закрыты. Проходя мимо двери, Эльна нажала на кнопку, и пятерка исчезла.

Штеффи захотелось подойти, нажать на кнопку и посмотреть, что произойдет, но она не осмелилась. Кроме того, это было ребячеством. Только малыши тычут пальцами во все, что видят.

Супруга доктора стояла в дверях кухни, широко улыбаясь.

— Только подумать, фру Янсон, — выдохнула она. — Не стоило вам, фру Янсон, пользоваться служебным входом! И напрасно вы поднимались по всем этим лестницам. Ведь есть лифт!

Тетя Марта не ответила на сожаления жены доктора, не протянула руки и приветствовала ее довольно сухо.

— А, малышка Штеффи! — продолжила фру Сёдерберг так же оживленно. — Добро пожаловать.

Штеффи сделала книксен и пожала ей руку.

— Я покажу вам комнату, — сказала жена доктора. — Пойдемте.

Дверь кухни вела в коридор, который посередине сужался так, что пройти можно было только по одному. В конце коридора жена доктора открыла стеклянную дверь, и они оказались в прихожей с красивыми коврами на полу.

С одной стороны двустворчатая дверь вела в просторную комнату со старинной мебелью. Прямо напротив была обычная дверь, и в метрах в двух от нее — такая же, но словно в зеркальном отражении.

Жена доктора открыла первую дверь:

— Это здесь.

Комната была чудесная, просторная и светлая, с большим окном почти до потолка. У окна стоял белый крашеный стол. Вся мебель была белая: комод, стулья, книжный стеллаж, туалетный столик с зеркалом, кровать, накрытая розовым покрывалом с рюшами. На обоях — узор из розовых бутонов на голубом фоне. На белых шторах с воланами этот рисунок повторялся. На туалетном столике стояла лампа с розовым абажуром.

— Настоящая девичья комната, не правда ли? — сказала жена доктора. — Мы оставили все точно так, как при Карин.

Карин была ее старшей дочерью и сестрой Свена.

— Карин и Улле сейчас в свадебном путешествии в Бустаде, — сказала она. — Ведь путешествовать за границу в такие времена, к сожалению, невозможно. Война коснулась всех нас, каждого по-своему. Если бы вы только знали, фру Янсон, каких хлопот мне стоили продукты к свадебному ужину. Ох уж эти талоны! Настоящее испытание для нас, хозяек, не правда ли?

Тетя Марта пробурчала что-то в ответ, соглашаясь. Она была не в духе.

— Но, может быть, вы считаете иначе, — продолжила жена доктора. — Я слышала, что у рыбаков никогда еще не было такого хорошего дохода, как сейчас.

Тетя Марта посмотрела ей прямо в глаза.

— Да, с риском для жизни, — сказала она. — В море полно мин.

Теперь настала очередь жены доктора пробурчать извинение. Но вскоре она снова оживилась и показала Штеффи гардероб в одном углу и небольшую каморку с умывальником в другом.

— Тут ты можешь спокойно привести себя в порядок, — сказала она. — Для остального есть ванна и туалет в конце коридора, у самой кухни.

В комнате была еще одна дверь, помимо той, что вела в прихожую.

— Куда ведет эта дверь? — не смогла удержаться от вопроса Штеффи.

— В комнату Свена, — сказала жена доктора. — Теперь, — обернулась она к тете Марте, — я полагаю, мы оставим здесь Штеффи обустраиваться, а сами побеседуем в библиотеке.

Штеффи осталась одна. Ее комната располагалась стена к стене с комнатой Свена. Так близко, что она сможет услышать, как он встает по утрам, умывается и достает чистую рубашку из гардероба, возможно, насвистывает что-нибудь.

Но сейчас за стеной было тихо. Его наверняка нет дома. Иначе он бы зашел поздороваться.

Штеффи открыла дорожную сумку и начала разбирать свои вещи. Ее платья заполнили лишь часть просторного гардероба. "Наверное, у Карин было намного больше одежды", — подумала Штеффи. Комод не заполнился даже наполовину. В стеллаже было несколько книг, но ее собственным хватило места.

Шкатулку для драгоценностей с маленькой кружащейся балериной на крышке Штеффи поставила на туалетный столик перед зеркалом. Выдвинув ящик, чтобы положить туда гребень, щетку и заколку для волос, она обнаружила листок.

"Здравствуй, Стефания, — было написано там. — Добро пожаловать к нам, и надеюсь, ты будешь хорошо себя чувствовать среди всех этих рюшек и оборок Карин. Я сейчас в горах, в походе, вернусь домой в воскресенье.

Всего хорошего. Свен".

Штеффи несколько раз перечитала короткую записку. Затем осторожно сложила листок пополам и сунула его в свой дневник.

Тете Марте пора было уезжать. Штеффи проводила ее до входной двери.

— Позаботься о себе, — сказала тетя Марта. — Следи, чтобы твоя одежда была целой и чистой. Не забывай забирать грязные вещи каждый раз, когда едешь домой. Учись как следует в школе и постарайся не быть в тягость доктору и его жене.

— Передайте привет дяде Эверту, — попросила Штеффи.

В дверях тетя Марта обернулась и посмотрела на нее.

— До свидания, малышка, — сказала она, и на мгновение голос ее смягчился. Затем она открыла дверь лифта. Последнее, что увидела Штеффи, это соломенная шляпка, исчезнувшая в шахте.

Что она, собственно, себе вообразила? Что она будет в доме доктора на правах члена семьи? Что доктор Сёдерберг позовет ее в кабинет после ужина, чтобы почитать вслух или поиграть с ней в шахматы, как это раньше делал папа? Что жена доктора зайдет к ней вечером и поправит одеяло, как мама?

Если она на это рассчитывала, то сильно ошибалась. Здесь она лишь пансионерка, не член семьи.

В первый вечер Штеффи ужинала в столовой с доктором и его супругой. Доктор задал несколько вопросов о семье Штеффи в Вене и о папиной работе. Штеффи рассказала, как два года назад немцы вынудили папу закрыть частную практику. Теперь он работал в Еврейском госпитале, где пациенты умирали от нехватки лекарств.

Доктор Сёдерберг смутился и заговорил с женой о том, что недоволен новой медсестрой в приемной. По его словам, она была небрежна. Штеффи вскоре перестала слушать и тихо закончила есть.

После ужина жена доктора распорядилась подать кофе в гостиную и обернулась к Штеффи.

— Ну, спокойной ночи, дружок, — сказала она.

Стало ясно, что она и не думала приглашать Штеффи провести с ними вечер. Штеффи тоже пожелала спокойной ночи, поблагодарила за ужин и ушла к себе в комнату.

Кое-чего она не понимала. Куда делся Путте, любимец семьи, с которым она обычно гуляла прошлым летом и считала почти своим? Подумать только, что, если Путте останется у Карин? Штеффи так расстроилась, что даже заплакала. Если бы Путте был здесь, она бы позволила ему спать в своей постели.