Тоцци пожал плечами:

– Ничего не поделаешь. Пройду его в следующий раз, вот и все. В холодильнике есть пиво и содовая. Бери, если хочешь.

– Спасибо.

Стэси пошла на кухню, Тоцци разглядывал ее сзади. Ему очень хотелось ее. Изумительная. Не просто красавица, но еще и элегантная, остроумная, веселая. Думая о ней, он неизменно вспоминал про свой возраст. Ей всего двадцать с небольшим, а ему почти сорок. Он годится ей в отцы. Вот чтоугнетало его. И не только разница в возрасте. Мало ли мужчин развлекается с девочками гораздо моложе себя. Только в ушах у него постоянно слышался голос с интонациями Лоррейн: повзрослей, остепенись.

Стэси вернулась с бутылкой пива: Гиббонс купил ему целый ящик. И сбросив с ног сапоги, села на пол по другую сторону кофейного столика. Окинула его взглядом своих карих глаз и поднесла бутылку к губам.

– Ты что-то сам не свой. Заскучал?

– Пожалуй.

– Чего же торчишь здесь? Это ведь Гринвич-Виллидж. Есть где развлечься.

– Сегодня и завтра ходить мне еще нельзя. Врач запретил. – Тоцци хмуро посмотрел на больную ногу. – А поскольку это правая, нельзя и водить машину.

– Ты не просил у начальника на дом какой-нибудь канцелярской работы?

Тоцци тряхнул головой:

– Звонил Иверсу сегодня утром. Отказал наотрез. Заявил, что отпуск по состоянию здоровья означает освобождение от работы. От всякой.

– И ты подчинишься?

Стэси отпила еще глоток.

– Нет.

Она улыбнулась.

– Вот это мне нравится. Ты выглядишь человеком строгих правил, но это не так. На самом деле ты просто очень хладнокровен.

– Кончай. Сорокалетние мужчины не хладнокровны. Это только так кажется.

– Не согласна. Совершенно. Ты готовишься получить черный пояс, зарабатываешь на хлеб, гоняясь за мафиози, носишь пистолет и все такое прочее. То есть живешь кипучей жизнью, хотя сам не кипучий. На самом деле ты славный парень. Спокойный.

– Польщен.

– Но не веришь, что это так.

Тоцци покачал головой:

– Нет.

– Я хочу сказать вот что. Ты хладнокровный, потому что не считаешь себя хладнокровным.

Тоцци кивнул, пытаясь ее понять, но перед глазами его разверзлась пропасть между их поколениями.

Стэси опять глотнула из бутылки и забросила волосы за плечо.

– Продвинулась полиция в розыске того, кто стрелял в тебя?

– Нет. Я по-прежнему считаю, что это просто грабитель.

Он взял игрушечную гориллу и стал заводить. Отнюдь не исключено, что грабитель. А может, и нет. Эта мысль не давала ему покоя с тех пор, как Иверс спросил в больнице, есть ли у него враги. В голову снова и снова приходили три варианта.

Ричи Варга. Он заправлял жульнической страховой компанией, приносящей большие доходы, когда ему полагалось находиться за решеткой в соответствии с программой защиты свидетелей. Тоцци с Гиббонсом выследили его. Но этот хитрый сукин сын недавно вышел на свободу. Он мог подослать к Тоцци убийц, желая свести счеты.

Эмилио Зучетти. Король импортеров сицилийского героина лишился из-за Тоцци крупных доходов. Этот старый хрыч живет по кодексу чести мафии и вполне может добиваться возмездия на традиционный манер. Тоцци есть за что оказаться в его списке на уничтожение.

И наконец Сол Иммордино. У этого причин больше, чем у остальных, желать смерти Тоцци. Сол боится его показаний, которые могут обернуться для него пожизненным заключением. Тоцци единственный из сыщиков, кто видел Сола в здравом уме, не притворяющимся психом. Правда, Сол сейчас в Трентоне, вынужден сидеть в психушке либо предстать перед судом. Но если бы ему как-то удалось убрать Тоцци, путь на волю был бы открыт.

Тоцци сделал глубокий выдох. Любой из этих троих мог подослать к нему убийцу. И одной попыткой они не ограничатся.

Утром, после звонка Иверсу, он разговаривал с Гиббонсом. Гиббонс обещал заняться этими тремя, собрать данные об их недавней деятельности и сообщить ему.

Тоцци поставил гориллу на стопку журналов так, чтобы она наткнулась на быка. Уголком глаза он заметил, что Стэси неотрывно глядит на него. Сам он делал вид, что занят игрушками.

– Тоцци, я тебя нервирую?

– Нет, разумеется. Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. Мне так показалось.

– Нисколько.

Он повернулся к ней с торопливой улыбкой, потом снова перевел взгляд на игрушки.

Стэси отпила глоток пива и усмехнулась:

– Так-так.

Тоцци промолчал. И повернул быка, чтобы тот встретил гориллу рогами.

– Как по-твоему, я хороша собой?

Тоцци издал нервный смешок:

– У тебя что, дома нет зеркала? Конечно, хороша. Ты этого не находишь?

Она пожала плечами:

– Не знаю.

И лукаво прищурилась.

– Брось. Неужели не считаешь себя красивой?

Стэси хитро улыбнулась.

– Я хочу знать, как считаешь ты.Каковы твои требования к женской красоте?

Тоцци спохватился, что неотрывно глядит на ее губы. Сочные, ярко-красные. Откашлялся в кулак и с неопределенной усмешкой ответил:

– Что ж... если действительно хочешь знать, слушай. Истинно красивая женщина прекрасна, даже когда только что вынырнула из воды. Когда волосы ее в беспорядке. Когда на лице нет косметики. Когда одежда ничего не подчеркивает и не скрывает. Когда нет высоких каблуков. Когда нет ничего. Если она способна возбудить меня, выходя из душа, то вот этокрасивая женщина.

Стэси вопросительно вскинула бровь:

– Как думаешь, выдержала бы я это испытание?

Тоцци улыбнулся и пожал плечами:

– Не знаю.

Она кивнула и принялась вертеть на столике пивную бутылку. Упершиеся друг в друга бык и горилла со скрежетом топтались на месте. Когда Стэси подняла взгляд на Тоцци, глаза ее лучились озорством. – Ну так где же душ?

Сердце Тоцци затрепетало. Потом в ушах вновь послышался тот самый голос. Остепенись.Он поглядел на игрушки.

И ощутил на своей голени ее руку. Ладонь поползла вверх по его здоровой ноге. Стэси принялась водить по его колену указательным пальцем, заглянула ему в глаза, приподняла брови и закусила нижнюю губу.

У Тоцци закружилась голова. Господи, помоги.

Пальцы поползли вверх по внутренней стороне ляжки. Потом она стала водить ногтями туда-сюда по внутреннему шву его джинсов, с каждым разом поднимаясь все выше и выше.

Тоцци через силу глотнул.

Стэси опустила плечо, чтобы преодолеть последние несколько дюймов. Но глядя на ее сбившиеся в сторону кудри, Тоцци внезапно осознал, что не возбудился. Ничего похожего на возбуждение.

И услышал ворчливый голос. Повзрослей. Остепенись.

Испуганный этим голосом, он захлопал глазами. Уже пора бы испытывать вполне естественное желание. И ничего похожего. Такого с ним еще никогда не случалось. Черт возьми, всегда все шло, как нужно. Он хотел было немного помочь себе, но боялся, что их руки соприкоснутся. Сердце забилось быстрее, дыхание участилось. Он бессилен. Может быть, из-за раны. Вся кровь приливает к больной ноге. Или причина в возрасте? Ах, черт. Что, если он начнет с ней кое-что, а в решающий миг не сможет? Нет... нет...

Стэси убрала руку с бедра и погладила его по щеке.

– Ты не ответил мне, – шептала она. – Хороша я собой или нет?

Лицо ее было серьезным. Она не шутила.

А вдруг у него ничего не получится? О Господи...

Она коснулась его губ.

– Ну так как же?

– Стэси... я... э...

Достойного ответа не было. Он прикован к полу своей больной ногой. Если отвергнуть Стэси, она решит, что он педик. Если он начнет с ней любовную игру, а потом опозорится, то покончит с собой. Ничего другого не остается. Пережить такого нельзя. Остается только прекратить все это.

– Тоцци?

Остепенись.

—Тоцци?

Повзрослей.

—Тоцци?!

Он судорожно сглотнул. Умоляю, Господи. Сделай что-нибудь. Что угодно. Умоляю.

Раздался звонок в дверь.

Стэси надула губы.

Тоцци виновато пожал плечами:

– Должно быть, Джон.