Бартоло как раз заходил в кабину, вторую от двери. Сол взял бумажную салфетку из коробки у служителя и высморкался. И держал ее у носа, пока Бартоло не закрыл дверцу.

"Одна минута до старта, леди и джентльмены. -Динамик здесь тоже находился в потолке. – Делайте ставки. Через минуту кассы закроются. До старта одна минута".

Сол прошаркал мимо мужчин, стоящих в очередях к писсуарам и встал у кабины, рядом с той, в которую вошел Бартоло. Из нее тут же вышел худощавый длинноволосый парень в черной тенниске, и Сол занял его место. Закрыл дверь, заперся и сел на унитаз. Под перегородкой ему были видны спущенные на лодыжки брюки Бартоло из двойного трикотажа. Бартоло с кряхтеньем тужился, но долго стараться ему не пришлось. Внезапно раздался шум, будто кто-то вылил в унитаз ведро помоев. Сола передернуло. Вскоре вонь проникла в его кабину, и ему пришлось задержать дыхание. Черт возьми. Этот мерзавец гнилой внутри.

Дыша ртом, он вытащил из-за пояса пистолет.

Из динамика снова послышался голос: «Кассы закрыты. На этот заезд ставок больше не принимается. Кассы закрыты».

Сол замер и прислушался. Бартоло постанывал от облегчения. Снаружи по кафелю прошаркали шаги. Звякнула опущенная в сигарную коробку мелочь. «Спасибо, сэр. Спасибо, сэр». Голос старика служителя.

Положив руку на пистолет, Сол громко кашлянул и одновременно взвел курок, потом прислушался снова. По лицу его струился пот. Рядом в унитаз опять выплеснулось ведро помоев. Бартоло застонал. До Сола снова донеслась вонь, и его чуть не вырвало. Этот гад заслуживал смерти. Он отравлял окружающую среду.

«Лошади на старте. Пошли-и-и-и».

Сол подался вперед и посмотрел в щель между дверцей и косяком. У писсуаров не осталось никого, кроме Чарльза.

"Впереди идет Путешественник, за ним Ржун, Корнелиус Б.,

Северянин..."

—Пропустишь заезд, сынок.

– Да, я знаю, папаша.

Чарльз застегивал «молнию», глядя прямо на Сола.

Сол поморщился от вони. Действуй, Чарльз. Ты ведь помнишь, что надо делать.

Приоткрыв дверцу, он стал смотреть, как Чарльз идет к раковинам. Подойдя к стойке старика, он сделал вид, что поскользнулся, ухватился за ее край и свалил при этом сигарную коробку. Монеты, упав, раскатились по всему туалету. Одна ударилась о ботинок Сола.

– Черт побери! – выругался служитель.

– Извини, папаша. Пол мокрый.

Старик что-то пробормотал и с кряхтением опустился на колени.

– Не волнуйся, папаша. Я помогу. Успокойся. Соберем все.

«После поворота Путешественник идет впереди, Ржун, Северянин вырывается вперед, Корнелиус Б...»

Чарльз опустился на колени рядом со служителем и взглянул на Сола.

Сол изобразил жестом, будто снимает очки. Чарльз быстро сообразил, что он требует снять очки со старика. В противном случае его тоже придется убить, а это пойдет вразрез с образом действий Эмерика. Тот должен убивать с определенной целью, а не ради удовольствия.

Согнув свои длинные пальцы, Чарльз сбросил дужки очков с ушей старика.

– Эй!

– Ты уронил очки, папаша. Давай помогу. – Чарльз положил их на стойку с одеколоном и лаком для волос. – Куда они задевались, черт возьми?

«Первым идет Путешественник, за ним Северянин, Корнелиус Б., Ржун, Вольный, Голубое Пламя Хилари...»

—Очки! Где мои очки?

Старик неистово шарил по полу.

Сол вышел из кабины и навел пистолет на дверцу, за которой сидел Бартоло. Прислушался, нет ли кого в других кабинах, но Чарльз, подойдя к нему, покачал головой. Он уже их проверил.

Чарльз ждал, когда Сол сделает свой ход. Он обещал быть рядом, пусть Сол видит, что он не трус. И может выполнить все что угодно. Но Иммордино до этого не было дела. Он думал о Бартоло и об охотящемся за ним убийце. Ему не терпелось увидеть лицо Фрэнка, когда этот толстый ублюдок увидит его перед собой. Он медленно приподнял ногу, замер на секунду, потом сильно ударил по дверце. Та стукнулась о внутреннюю перегородку и задрожала.

Бартоло сидел со спущенными брюками на унитазе. Но не выглядел ни удивленным, ни испуганным. Сол не сразу осознал, что этот сукин сын держит на бедре револьвер, глядящий ему прямо в лицо. Черт возьми!

– Ты глупый осел, Иммордино. Ну давай, попытайся.

Рука, в которой Сол держал пистолет, задрожала. Он безостановочно хлопал глазами. И не мог поверить тому, что видит.

– Как это...

Бартоло заворчал:

– Думаешь, я не видел твоих ножищ под кабиной? Такие только у тебя и Франкенштейна.

– Черт возьми. – Чарльз попятился к двери.

Бартоло вытянул руку и навел на него пистолет:

– Не двигайся, Джексон. Если не хочешь стать падалью.

Сол чувствовал, как колотится его сердце. Он силился сфокусировать взгляд на Бартоло и навести на него пистолет.

– Фрэнк, с каких это пор ты ходишь на бега при оружии?

– С тех самых, как твой дружок Тоцци предупредил, что ты можешь появиться. Бросай пистолет, Сол.

У Сола стало двоиться в глазах. Проклятый Тоцци.

"После поворота впереди идут Северянин и Путешественник, Вольный отстает на три корпуса, Голубое Пламя Хилари быстро приближается..."

Чарльз глянул на динамик в потолке.

– Че-е-ерт.

Бартоло сидел с голыми ногами и с пистолетом в руке, воняя на все помещение.

– Я сказал – брось оружие, Сол.

– Парень, мне нужны очки. Что ты с ними сделал?

Служитель, не вставая с колен, шипел, как бешеный. Он не мог видеть, что происходит.

– Эй, Сол, ты что, оглох? Я сказал – бросай оружие.

Иммордино скрипнул зубами:

– Бросай ты.

—Я не брошу.

– Тогда мы оба умрем. Как тебе это нравится, Фрэнк? Я застрелю тебя, а ты меня. Хочешь этого?

Сол так разозлился на Тоцци, что готов был рискнуть. У него автоматический пистолет, он может сделать больше выстрелов.

«Впереди идет Северянин, Путешественник отстает, а Голубое Пламя Хилари изо всех сил...»

—Сол, говорю тебе в последний раз.

– Слушай, Фрэнк, давай заключим сделку. Я брошу пистолет, если скажешь, кому Джуси поручил убрать меня.

– Да? А что потом? Мне придется дырявить твою башку?

– Значит, такое поручение дано?

– Я этого не говорил.

– И не нужно говорить. Я сам все знаю.

Сол стиснул рукоятку пистолета, испытывая неодолимое желание нажать на спуск.

– Сол, мне о таком поручении ничего не известно.

– Лживый ублюдок...

Бум!!!

Сол втянул голову в плечи. Грохот выстрела отразился от кафельных стен, и ему заложило уши. Бартоло соскочил с унитаза и зацепился за него низко спущенными брюками.

– Никто не украдет моих чаевых, черт побери.

Сол оглянулся на старого негра, стоящего на коленях у раковины со старым шестизарядным револьвером в руке. На стволе виднелись обрывки липкой ленты. Видимо, старик приклеил его на всякий случай под раковиной.

Бах!!!

Служитель взвизгнул и, ударясь бедром, повалился на кафель стеная, словно больной кот.

Бартоло лежал на своем большом, жирном животе, держа пистолет обеими руками, будто десантник. Бах!!!Он всадил в старика еще одну пулю, и кошачьи стоны прекратились.

Сол не колебался. Навел пистолет и выстрелил. Пфиттт, пфиттт!!!

Тело Бартоло дернулось, словно через него прошел электрический разряд в две тысячи вольт, толстый зад затрясся. В спине кровавили две раны, одна высоко, другая низко. Чарльз бросился и схватил пистолет толстяка. Потом в ужасе произнес:

– Он мертв?

Сола била мелкая дрожь, но он заставил себя ответить спокойно:

– Переверни посмотри.

Чарльз ухватился за рубашку Бартоло и перевернул его на спину. Сол поглядел в остекленевшие глаза, уставившиеся в потолок. Возможно, еще жив. Притворяется.

И стиснул зубы. Это не проблема.

Приставил глушитель ко лбу Бартоло. Пфиттт!

К солнечному сплетению. Пфиттт!