– Нет, Бад, они не такие.

– Мэри, ты всегда была мудрой. Лидия для меня просто женщина. Какой у нее цвет кожи, неважно. Она милая, хорошая женщина. Просто ей было очень тяжело все это. Как и мне.

– Не жди, что я пойму твои отношения с этой женщиной, – сказала мама с раздражением. – Не жди, что я пойму.

– Ну что такого плохого я сделал? Женился на женщине, которую полюбил, вот и все! – в сердцах вырвалось у него.

Но мама на это признание не откликнулась.

– Я ее на самом деле любил, Мэри. И сейчас люблю.

– Но что ты можешь сделать, когда найдешь ее, Бад? Не собираешься же ты просто подойти к ней на улице или к парадному входу в дом ее родных, чтобы попросить ее вернуться. Да они линчуют тебя, не успеешь ты слова вымолвить.

– Я… Я что-нибудь придумаю. Мне необходимо поговорить с ней, вот и все. Если мне удастся, она вернется.

– Ты сказал, у тебя дочка. А что она? Она с Лидией?

– Нет. Я оставил ее у моих друзей. – Было слышно, как он вздохнул. – Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, Мэри. О моей дочке Сузелле. Главным образом из-за нее я сюда и приехал. Ей нелегко, у нее трудное положение. Она могла бы перейти к белым… нет, не совсем так. Она может перейти, и я знаю, что и ей это известно. Но пока она со мной, она не в силах это сделать, хотя мама уговаривает ее. Говорит, так ей будет легче жить.

Бад прочистил горло и помолчал, прежде чем продолжать.

– Но что хуже всего, Мэри, Сузелла стыдится меня. Нет, она меня очень любит, но я чувствую, что стыдится. Винить ее за это я не могу. Девочка просто не знает, к кому же ей приткнуться, и часто мне кажется, она думает, что для нее вообще нет места. Она живет сама по себе, у нее мало друзей, разве только в школе, которую она посещает, – мама устроила ее в католическую школу за пределами нашего округа. Иногда мне кажется, что Сузелла даже избегает общаться со своими цветными сверстниками… и вообще с цветными.

Он остановился, ожидая, что мама что-то скажет. И довольно скоро она оказала ему такую милость:

– Что ж, думаю, этого следовало ожидать.

– Мэри, чего я хочу, так это чтобы она принимала себя, какой она есть. Она цветная и должна принять это. Я могу жениться на белой женщине, но это не значит, что я стараюсь стать белым. Сузелла цветная, потому что у нее отец цветной, и значения не имеет, что она не хочет с этим мириться. Мы оба останемся такими, какими родились, и я не хочу, чтобы она думала иначе. Я не хочу, чтобы она перешла к белым! – Выждав минуту, он сказал: – Мэри, я должен о чем-то тебя попросить.

– О чем, Бад?

– Понимаю: возможно, тебе это будет трудно; но знаешь, о чем я думал? Я бы очень хотел прислать Сузеллу сюда, чтобы она некоторое время пожила с вами.

Мы с Малышом так и присели от изумления.

– Твое влияние, Мэри, будет очень полезно для нее. И твое, и Дэвида, и всей вашей семьи. Вы свои, а она в этом очень нуждается. В близких людях. Ей это даст возможность обрести настоящую семью, чего мы с Лидией не сумели дать ей.

– А как к этому отнесется Лидия?

Бад тяжело вздохнул:

– Она любит Сузеллу. Я думаю, долго она не сможет оставаться без нее. Если бы только мне удалось втолковать ей…

– А если она не захочет, чтобы Сузелла пожила у нас?

– Неважно. Это единственное, что я должен и собираюсь сделать. Я имею в виду для Сузеллы. Если ты не против.

– Я должна буду поговорить с Дэвидом. Если он ничего не будет иметь против Сузеллы, я, конечно, за.

По дороге в школу я и Малыш рассказали Стейси и Кристоферу-Джону про разговор Бада с мамой и про то, что, наверное, к нам приедет его дочка. Кристофер-Джон тут же попытался представить себе, как выглядит его двоюродная сестра-полукровка. А Стейси снова мрачно заметил, что лучше бы племянник Бад вообще у нас не появлялся, чтоб духу его не было. Продолжая обсуждать наши дела, мы миновали первый перекресток и пошли по извилистой дороге мимо плантации Симмзов. Когда дорога выпрямилась, мы увидели две машины, остановившиеся впереди. Дверцы обеих были распахнуты, но внутри никого не было видно. Мы пошли было дальше, но тут Стейси остановился, подождал секунду и повел нас в лес. Укрывшись за деревьями так, что с дороги и не заметишь, мы замерли, с ужасом прислушиваясь к тяжелым ударам по чему-то живому, мучительно разбивавшим утреннюю тишину. Наконец, удары прекратились и появились четверо мужчин. Они сели в одну из машин и укатили. Мы еще подождали, потом крадучись, осторожно проскользнули на дорогу и подошли ко второй, оставшейся машине. Следы крови, испятнавшие дорожную пыль возле машины, повели нас дальше по дороге к узкой ложбине по левую руку от нее. И там мы увидели человека, лежавшего лицом вниз. Мы в страхе переглянулись. Стейси перевернул его. Это оказался мистер Фарнсуорт, окружной агент.

– Он… он умер? – спросил Кристофер-Джон, круглыми глазами разглядывая человека в крови.

После недолгого колебания Стейси опустился на колено и приложил ухо к груди мистера Фарнсуорта.

– Сердце еще бьется.

Он поднялся и снова посмотрел на мистера Фарнсуорта. Мы ждали, что он придумает, как поступить.

– Одно ясно: забрать отсюда мы его не можем, – сказал Стейси, оглядев в обе стороны дорогу. – Белые люди нас увидят и решат, что это цветные так избили его. Еще подумают, что это сделали папа или мистер Моррисон. А он еще умрет, и некому будет сказать, что это не так.

Я перевела взгляд со Стейси на мистера Фарнсуорта.

– Что ж тогда делать? Просто оставить?

– Нет! – воспротивился Кристофер-Джон. – Тогда он умрет.

Стейси оглядел мистер Фарнсуорта, проверил еще раз дорогу, не идет ли кто.

– Знаю. Надо найти Джереми.

– А что он сделает? – спросила я, не видя большого смысла в том, чтобы втягивать его в эту историю.

– Он же белый, он может решить, куда его перенести.

– Ну, а пока не должен кто-нибудь из нас остаться с мистером Фарнсуортом?

– Мы сами, Кэсси, ему все равно не поможем. А вдруг пройдет кто из белых? Лучше, если они нас здесь не увидят. Пойдем все вместе за Джереми.

Оставив мистера Фарнсуорта в ложбине, мы побежали по дороге, потом свернули на крутую тропинку, которая вела к ферме Симмзов. Под конец тропинка пошла опять по ровной земле, и мы увидели свежевспаханное поле. К счастью, Джереми работал на краю поля, у самой тропинки, разбивая мотыгой большие комья земли, и наше появление заметили только его младшие братья, Лерой и Эрнест.

– Что вам, ниггерам, здесь нужно? – закричал Лерой, сам от земли два вершка и моложе меня.

Джереми цыкнул на него, и Лерой заткнулся. Не выпуская мотыгу из рук, Джереми направился через поле к нам, извиняясь на ходу за Лероя.

– Должен бы вместе с Эрнестом сидеть в школе, но папа велел им остаться, чтобы в поле работать.

Стейси посмотрел по сторонам.

– А где твой папа?

– Дома его нет. Сказал, есть одно дело.

Я оглянулась на тропинку, которой мы пришли.

– Ручаюсь, он его уже сделал.

Стейси бросил на меня осуждающий взгляд, потом сказал Джереми:

– Слушай, если хочешь, можешь помочь нам. – Прежде чем продолжать, он помолчал немного. – Там на дороге возле своей машины лежит мистер Фарнсуорт. Его сильно избили, и кто-то должен перевезти его в другое место, где ему окажут помощь.

У Джереми сделались большие глаза:

– Мистер Фарнсуорт?

– Да. Мы подумали, будет лучше, если ты его куда-нибудь перенесешь, а не мы.

Джереми размышлял не долго, потом нахмурился.

– Понимаете, его не очень любит мой папа.

– Нас он тоже не любит, – напомнила я Джереми, – пусть тебя это не беспокоит.

– А куда его лучше перенести?

– Мм… может, ты отвезешь его к дому мистера Грэйнджера?

– Ты… ты хочешь, чтобы я отвез его в его машине?

– Ты же умеешь водить, разве нет?

Джереми покачал головой.

– Нет. Не успел научиться до того, как Эр-Be и Мелвин забрали наш грузовик в Джексон.

Стейси снова оглянулся на тропинку, обдумывая, что же предпринять.