– Я уж был готов идти к вам, миз Логан. Все утро я тут вокруг обыскался. Мо… он ведь тоже ушел…

Мама открыла было рот, хотела что-то сказать, но долго даже слова не могла вымолвить.

– Значит, они ушли вместе.

– Да-а, похоже, что так. – Мистер Тёрнер обвел взглядом остальных своих детей. На их лицах застыли страх и растерянность. – Мой парень всю дорогу твердил, что хочет уйти, чтоб денег заработать… Так мечтал об этом… А я в голову не брал… все ждал чего-то. Думал, как бы урожай собрать, да поболе. Ведь во сколько ребятишек надо кормить. – Он вытер вставшие в глазах слезы и с трудом сглотнул их. – Просто в голову не брал…

– Брат Тёрнер, как думаешь, куда мог Мо пойти?

Мистер Тёрнер уронил голову, потом печально поглядел на маму:

– Не знаю, мэм, миз Логан. Совсем не знаю.

Но он пообещал, что обойдет все места в округе Смеллингс Крика и хоть словечко попытается выведать про Стейси и Мо. С этим мы снова забрались в фургон и поехали к Солджерс Роуд. Миновав Грэйнджер Роуд, мы пересекли землю Хопкинсов. Там мама расспросила Кларенса, но он ничего не знал, и мы прямиком отправились к церкви Грэйт Фейс. Едва мы вылезли из фургона, нас обступила целая толпа. Всем было уже не до службы. Нас с волнением расспрашивали, утешали и засыпали советами. Мама и мистер Моррисон обдумывали, что делать дальше.

– Вы говорили с Крошкой Уилли? – спросила мама у мистера Моррисона. – Он может что-то знать.

– Да, мэм, должен был бы знать, – подал голос сам Крошка Уилли, протиснувшись к нам через толпу. – Только, понимаете, миз Логан, ни Мо, ни Стейси ничего такого мне не говорили.

– Ты уверен? Ну, может, они когда обмолвились, что, мол, хотят уйти, я это имею в виду. Вспомни, Крошка Уилли.

– Миз Логан, честно говоря, все мы иногда грозимся – вот уйдем и найдем себе работу. Однажды Мо что-то сказал о плантациях сахарного тростника, так, мимоходом.

– Я знаю, что надо делать, – вставил слово мистер Лэньер. – Всем разойтись по округе, к белым соседям тоже заходить и везде спрашивать, может, кто видел мальчиков или что слышал про них.

– Просто не верю, что они могли уйти одни, – вздыхая, заметила миссис Лэньер. – Они ж еще дети малые.

– Да, разойдемся, – поддакнул мистер Уиггинс, глядя на мистера Лэньера. – Народу много, места нам знакомые, все обойдем. К примеру, я с семьей беру на себя плантацию Гаррисона, потом пойдем на юг к Смеллингс Крику.

– Предложение разумное, – поддержал отец Гэбсон. – Но идите не только семьей, возьмите с собой побольше людей. Я с другой группой пойду по дороге к Стробери. А третьи пусть вернутся на плантацию Монтьера и помогут Тёрнерам.

– Так что не беспокойся, милая, – обратилась к маме миссис Уиггинс. – Мы еще до вечера вернем мальчиков домой.

Мама поблагодарила ее улыбкой и сказала:

– Раз вы беретесь обойти столько мест, мы с мистером Моррисоном отправимся прямо в Стробери.

– Стробери! – воскликнула тетушка Ли Энни. – Бог мой, неужто вы думаете, эти дети могли уйти так далеко!

– Я думаю, – чуть слышно сказала мама, – что они могли уйти и гораздо дальше.

Когда план поисков полностью созрел, прежде чем разойтись, все склонили головы, и отец Гэбсон сотворил краткую молитву, моля господа, чтобы он привел нас к Стейси и Мо. Все сказали «аминь». И поиски начались.

Спустились сумерки, а Стейси так и не пришел домой. Наши соседи после поисков уже вернулись ни с чем. Ничего и никого – читалось на их лицах. Они разбрелись по комнатам нашего дома, тихо переговаривались между собой и ждали добрых вестей, чтоб с легкой совестью разойтись по домам. Прибыли Тёрнеры, но и они не узнали ничего. И к тому времени, когда мама с мистером Моррисоном – вдвоем, больше никого с ними не было – вкатили на фургоне в наш двор, всем стало ясно, что добрых вестей уже не будет. Во всяком случае, сегодня.

– Мэри, доченька, неужели вы ничего так и не узнали? – спросила Ба.

– Совсем ничего? – переспросил мистер Тёрнер.

Усталая, подавленная, мама обвела взглядом всех собравшихся в доме. Они ждали, что она скажет. Обняв Малыша, мама сообщила:

– Вчера в Стробери видели, как набирали рабочих на плантации сахарного тростника. Грузовик с людьми ушел оттуда рано поутру. Сегодня… Мы думаем, Стейси и Мо уехали с ними.

– Бог мой! – воскликнул мистер Том Би. – Эти дети отправились на тростник! Да они, как говорится, в рубашке родились, если вообще вернутся назад.

– Заткнись, Том Би! – приказала тетушка Ли Энни. – Ты что, хочешь еще больше расстроить всех?

Давешний страх во мне разлился новым липким ужасом.

– Мама, что нам теперь делать?

Мама обернулась ко мне:

– Я послала телеграмму отцу. Вот он приедет, тогда и решим, – ответила она.

Среди ночи я услышала, как в голос рыдают Малыш и Кристофер-Джон. А мама пытается успокоить их. Мои глаза оставались сухи, я лежала на своем матрасе совсем неподвижно. Не буду плакать! Заливаться слезами – значит признать, что Стейси и в самом деле ушел… но он не мог уйти так далеко, так надолго. Он просто не мог.

Когда приехал папа, первым делом он обнял Ма, потом нас по очереди. И уж только после пожал руку мистеру Моррисону и приветствовал Сузеллу. Тут же сел прочитать записку Стейси и выслушал все, что мы знали про его исчезновение, хоть выглядел очень усталым после длинного путешествия.

– Если он подался на сахарный тростник, – заметил мистер Моррисон, – похоже, он сейчас где-то в Луизиане.

Папа кивнул:

– Да, но мы не можем быть в этом уверены. Плантации есть и здесь, и в других южных штатах.

– Нет, нет, только в Луизиане большие плантации сахарного тростника, – настаивал мистер Моррисон. – Там-то и требуется много поденщиков.

– Ты говоришь, – обратился папа к маме, – никто не мог указать, куда уехал тот грузовик?

– Вербовщики на сахар никогда не говорят, объяснили нам. – После бессонной ночи мама выглядела совсем измученной. – Просто объявили, что будут платить по восемь долларов в неделю и, кто хочет работать, в воскресенье утром пусть явится к лавке Барнета или к магазину Уоллеса. Вот и все. Одно мы узнали точно: грузовик этот направился из Стробери на юг.

Па обхватил голову руками и затих. Потом снова заговорил:

– Я позвонил Хэммеру. Он скоро будет здесь, и мы отправимся на поиски. Поедем по большой дороге и будем всех спрашивать, кто видел грузовики с людьми, которых везут на сахарные плантации.

– Знаете, – сказал мистер Моррисон, – а ведь мне следовало это предвидеть. Стейси был так озабочен налогами, урожаем и всем прочим.

– Не ругайте себя, мистер Моррисон. Уж конечно, здесь не ваша вина.

– Честное слово, этот мальчик… он мне тоже ужасно дорог.

– Знаю, сказал папа.

– Папа, ты ведь найдешь Стейси, привезешь его домой, да, папа? – требовал определенного ответа Кристофер-Джон. – Да?

– Постараюсь, сынок. Постараюсь.

В тот же вечер прибыл дядя Хэммер. Не тратя времена на отдых, он тут же снова сел в свой «форд», и они с папой укатили. Мы смотрели, как исчезает вдали машина, как играет на ней бледный отблеск заката. И, проводив ее глазами, остались ждать.

– Ты куда, Кэсси?

Я ринулась в лес, ничего не ответив Кристоферу-Джону.

– Погоди, Кэсси! – завопил он, бросаясь за мной вместе с Малышом.

Я припустила быстрей. Мимо светло-серых сладких эвкалиптов и сосен, пахнущих зимой, мимо величественных черноствольных дубов и кустов гикори, отяжелевших от орехов-пеканов. Задержалась я лишь у пруда. Обхватила обеими руками могучую сосну, чтоб она утешила меня. Я кожей чувствовала шероховатость ее коры и через нее хотела передать дереву свою печаль, но, заслышав приближение Кристофера-Джона и Малыша, рванула прочь от сосны и помчалась по берегу Они настигли меня, когда я сидела на берегу пруда. Кристофер-Джон и Малыш молча посмотрели на меня и рухнули рядом.

Мы вместе еще помолчали, потом Малыш спросил:

– Зачем он ушел? Зачем? Хотел бы я знать! – Он схватил камешек и сердито зашвырнул в пруд. – Ну как он мог вот так взять и уйти? Даже не попрощался, ничего. Мы что, до того ему надоели? Нет, ты скажи! Ему все равно?