– Я сказал нашей старушке, что она чокнутая, – заявил он, вылезая из фургона. – Она чокнутая, потому что хочет зарегистрироваться, чтоб голосовать, а я чокнутый, потому что решил ее проводить.

Дверь конторы мистера Джемисона распахнулась, и он появился на пороге. Выглядел он усталым, словно не выспался, как мы.

– Я только что звонил в Бафор, – сказал он и поздоровался с нами. – Но никого не застал. Думаю, в нынешнее утро все слегка опаздывают.

Мама отвернулась, чтобы скрыть разочарование, а папа спросил:

– Когда, вы думаете, можно позвонить опять?

– Через полчаса телефонистка попробует соединить нас. Хотите, можете подождать в конторе. Заходите.

– У нас еще одно небольшое дело, но я успею вернуться до звонка.

– Прекрасно. Значит, увидимся. – Он кивнул нам и вернулся в контору.

– Послушай, Мэри, – сказала тетушка Ли Энни, – меня провожать не надо. Вам бы, главное, все про мальчика разузнать. Мы справимся и с Леорой вдвоем.

Но мама слышать не хотела, чтобы тетушка Ли Энни шла без нее.

– У нас еще полчаса до звонка, так что употребим время с пользой, ты пойдешь и зарегистрируешься.

Тетушка Ли Энни быстро поправила шляпку и бант на выходном платье, хотя все было и так в порядке, потом одернула впереди пальто и сказала:

– Хорошо. Пойдем!

Еще раньше было решено, что с тетушкой Ли Энни в местное управление войдут мама, миссис Эллис и я. Без мужчин: их присутствие может показаться вроде как угроза. Мистер Том Би остался в фургоне, и мистер Моррисон с ним. Остальные, включая Уордела, перешли через улицу и направились к Макгивер-стрит.

– Уордел, – спросила я, пересекая улицу, – ты тоже думаешь, это про него?

Уордел внимательно посмотрел на меня. Объяснять ему ничего не надо было, он и так угадал мои мысли.

– А ты как думаешь, про него? – спросил он, вместо ответа.

Именно тут я поняла, что сама думаю.

– Да… про него.

– Ну, значит, и вправду звонили про Стейси.

Прежде чем подняться по ступенькам в местное управление, мама сказала:

– Дэвид, что бы ты ни услышал, тут же дай мне знать!

– Не сомневайся, голубка. – И он быстро поцеловал маму, потом посмотрел на меня. – Я тобой очень горжусь. Думаю, тебе все это полезно узнать.

– Да, сэр.

Первой поднялась по ступенькам тетушка Ли Энни, за ней миссис Эллис, мама и я. На верхней площадке мы еще раз оглянулись и вошли в здание.

Отдел регистрации был на первом этаже. Мы молча остановились перед его дверью не только чтобы прочитать надпись, но и чтобы набраться храбрости. Мама поглядела на каждого из нас по очереди. Мы кивнули, и она открыла дверь.

За пишущей машинкой сидела женщина. Не отрывая пальцев от клавиш, она бросила взгляд на нас, потом снова на пачку бумаг, с которых печатала. Мы остановились перед ней и ждали. Кончив печатать страницу, она вытащила ее из машинки, потом снова взглянула на нас. И наконец удосужилась спросить:

– Что вам здесь надо?

Тетушка Ли Энни объяснила.

– Что? – переспросила машинистка, словно ослышалась.

– Пришла зарегистрироваться, чтобы голосовать, – повторила тетушка Ли Энни.

Машинистка так и уставилась на нас.

– Что, вы все пришли за этим сюда?

– Нет, мэм, только я, – еще раз повторила тетушка Ли Энни.

Машинистка поднялась со стула. На нас она смотрела, как на каких-то заблудившихся чужестранцев. Потом прошла через всю комнату в другой отдел, расположенный в глубине. Дверь была распахнута, и мы видели, как она разговаривает там с мужчиной. Он, казалось, удивился не меньше ее. Когда машинистка указала на тетушку Ли Энни, он встал и вышел к нам, сердито нахмурившись.

– Из чьих ты ниггеров? – спросил мужчина.

Тетушка Ли Энни с выражением, полным достоинства, ответила:

– Я работаю на земле мистера Грэйнджера.

Он пристально на нее посмотрел, потом обратился к машинистке:

– Дорин, мистер Грэйнджер в городе?

– Видела его совсем недавно наверху, мистер Будейн.

– Подите найдите его и передайте, что мы ждем его здесь, – приказал мистер Будейн и вернулся в свой отдел.

Через несколько минут Дорин вернулась вместе с мистером Грэйнджером. Войдя в комнату, он с неодобрением поглядел на нас, но заговорил, только когда из своего отдела к нам поспешил мистер Будейн.

– Так что здесь происходит, Сэм? – спросил он раздраженно.

Мистер Будейн бросил на Дорин сердитый взгляд, означавший: мол, почему она сама не рассказала все мистеру Грэйнджеру? Но Дорин уже сидела за машинкой и печатала, спасаясь от взрыва, которым запахло в воздухе.

– Эта старая тетка заявила, что она из ваших ниггеров и что она хочет зарегистрироваться, – объяснил мистер Будейн.

Молчание мистера Грэйнджера оглушило всех присутствующих.

– Ли Энни, – наконец заговорил он, – что это еще за глупости?

Тетушка Ли Энни глубоко вздохнула, прежде чем ответить:

– Пришла зарегистрироваться, чтоб… чтоб потом голосовать.

– Голосовать?

– Да, сэр.

Оглянувшись на мистера Будейна, мистер Грэйнджер криво усмехнулся. И мистер Будейн с видимым облегчением пожал плечами, показывая, что сам не верит своим ушам.

– Послушай, Ли Энни, – сказал мистер Грэйнджер, – ты же знаешь, голосуют только белые. Как это тебе взбрело в голову лезть не в свое дело?

– Я… – тетушка Ли Энни вдруг растеряла все слова.

За нее ответила мама:

– Ее отец голосовал. Она хочет последовать его примеру.

Пропустив слова мамы мимо ушей, мистер Грэйнджер снова обратился к тетушке Ли Энни:

– Ты хочешь сделать из себя посмешище?

– Нет, сэр. Надеюсь, нет.

На этот ее ответ мистер Грэйнджер поджал губы, потом уставился на маму.

– Так это твоя работа, Мэри? Надоумить старую женщину идти голосовать! А я-то думал, что отбил у тебя охоту лезть не в свои дела.

– Да, отбили, только не охоту, а возможность преподавать в школе Грэйт Фейс.

– А еще от чего-то не отбил охоту?

На это мама не ответила, но гневные искры вспыхнули у нее в глазах. Губы у нее задрожали, но голову она не опустила, как ожидал мистер Грэйнджер. Тогда он обратился к миссис Эллис, которая нервно крутила в руках свой носовой платок.

– Леора, а что вы с Пейджем думаете? Зачем поддерживаете старую тетушку в такой затее?

Миссис Эллис, казалось, смутилась.

– Может быть, вам захотелось переменить место жительства, а?

– О, нет, сэр!

– Я разве не был всегда добр к вам? Разве не позволял вам всем работать на моей земле, даже когда с вашего урожая денег не хватало, чтоб покрыть расходы на семена и вашу одежду? Не предоставлял вам кредита? Даже в тяжелые времена?

Миссис Эллис вся дрожала.

– Да, сэр, – еле внятно пробормотала она.

– Я простил вам виксбергский бойкот, когда вы не желали покупать все в моей лавке, а посылали фургон в Виксберг. А ведь это было совсем недавно, – заметил мистер Грэйнджер, продолжая перечислять свои благодеяния. – Так-то вы мне отплачиваете за все мои заботы? Вы же прекрасно знаете, я никогда не одобрю то, что вы собираетесь сделать.

– Да мы пытались отговорить ее, мистер Грэйнджер, – робея, сказала миссис Эллис. – Но ей уж очень приспичило. Только ничего плохого мы не имели в виду. Право слово, не имели.

Мистер Грэйнджер всем своим видом постарался показать ей, как он разочарован. Потом, словно уже готов был простить утреннее происшествие, повернулся к тетушке Ли Энни и спросил:

– Ты тоже так считаешь?

– Да, сэр.

– Значит, отказываешься от своей глупости?

– Нет, сэр.

Мистер Грэйнджер с шумом втянул воздух. Терпение его лопнуло. Он хотел было еще что-то сказать, но тут дверь распахнулась и влетел белый, как мел, и взъерошенный Стюарт Уокер.

– Мистер Грэйнджер, слава богу, вы здесь! – сказал он. – Я боюсь, произойдет что-то ужасное. Мой отец послал меня…

– Успокойся, Стюарт, – посоветовал мистер Грэйнджер. – Ну, что случилось?

Стюарт увидел нас.