И в отель я зашел на своих ногах, правда, поддерживаемый Анатолием и Борисом Васильевичем. Для порядка.

Тут за меня взялся турнирный санинструктор. Абдул. Заново обработал рану, щедро поливая перекисью водорода. Провёл ревизию — по живому, — и вытащил лоскуток одежды. Молодец! Ввёл столбнячный анатоксин. Намазал линиментом, английским, подозрительно похожим на мазь Вишневского. Опять перевязал. И велел лежать. Ободрив, что жить буду. По-арабски ободрив.

Ну да, буду, если пожелает Аллах, ответил я ему.

— Ты совсем замусульманился, — сказал мне Карпов, провожая из медпункта в номер. — Креститься в мусульманство не надумал?

— Веру менять — последнее дело. Я в коммунизм верю, — ответил я. — И в науку.

Анатолий спросил, не нужно ли мне чего. Не нужно, ответил я. И стал устраиваться поудобнее. Болит ведь.

А — не тут то было. Пришел господин Бадави и с ним человек в форме. Майор. Бадави сказал, что это контрразведка. И хочет задать мне несколько вопросов.

Ага, ага. Задаст, потом посадит, потом ищи-свищи Чижика…

Но делать нечего. Буду отвечать.

Что я услышал? Тиканье. Так тикает будильник. И что вы сказали Лидеру Арабской Революции? У Лидера Арабской Революции я спросил, его ли это будильник. А почему я спросил? Из осторожности. Если бы это был будильник, он бы стоял на видном месте. А тут — спрятано. Вдруг бомба? Вот и спросил. А почему никто её не слышал, а я слышал? У меня хороший слух. А здесь, в пустыне, он ещё и обострился. Ну, или другие слышали, но думали, что так и нужно. Не знаю. А теперь я хочу отдохнуть. Я, знаете ли, получил осколочное ранение. Здесь, в Ливии. Приехал, называется, в шахматы поиграть. А у вас тут взрывают.

Тут допрашивающий сдал назад, видно, не было у него насчёт меня распоряжения. А господин Бадави поинтересовался, не нужно ли мне чего-нибудь. И ему я ответил, что ничего мне не нужно, я собираюсь спать. Не нужно ли меня отправить в больницу, продолжил выказывать участие Бадави. Не нужно, ответил я. Так считает Абдул, и так считаю я. А позволит ли мне ранение продолжить турнир, спросил господин Бадави. А вот завтра будет ясно. Или послезавтра.

Тут меня, наконец, оставили одного.

Мазь пахла приятнее, нежели мазь Вишневского. Англичане используют перуанский бальзам, а у нас его, перуанский бальзам, заменяют дегтем. Ну, тем самым, ложка которого добавляется в бочку соседского мёда неравнодушными гражданами. Икспериментаторами, как говаривал дедушка.

Ладно, посмотрим. В английский линимент еще сульфазин добавлен, так что можно надеяться на лучшее.

Я послушал радио. Тихонько-тихонько. Да, берегу слух. Слушаю либо тихо, либо очень тихо.

Но по радио о сегодняшнем происшествии ничего не было. Ни по местному, ни по Би-Би-Си.

Ну и ладно.

Буду спать.

Но тут опять в дверь постучали. Вошел господин Бадави, весь сияющий даже ярче, чем луна за окном.

— Лидер Арабской Революции передает вам свою благодарность и желает вам скорейшего выздоровления!

— Я очень тронут, — ответил я. — Передайте Лидеру Арабской Революции, что я глубоко признателен за проявление заботы и внимания.

Господин Бадави снова ушёл. Ну, теперь-то я могу поспать?

А — не спится. Перебил мне сон господин Бадави.

А нужно спать.

Случайное ранение, незначительный ущерб. Рабочему, тому, что с ломом и лопатой, положен больничный лист. Но я-то не рабочий. Я шахматист. Моя работа — деревяшки двигать. Маленькие, чистенькие. Сидя на удобном стуле, в прохладном светлом помещении. Да любой работяга с удовольствием поменяется со мной. А ранение, что ранение, случайность.

Вообще-то да, случайность. Если бы я не услышал тиканье часов, если бы Каддафи не среагировал — то я бы не отделался пустяком. Одно дело — взрыв в ста шагах, другое — в трёх. Совсем другое. Кого-то убило бы сразу, кто-то умер бы потом, от кровопотери и тяжелых ран, кто-то бы и выжил, но остался бы инвалидом. А так да, случайность.

Трудно быть вождём ливийской революции. В прошлом году во время парада его обстреляли. Не попали. Теперь, значит, решили бомбой. ЦРУ или англичанка гадит? Но не напрямую. У них, думаю, есть бомбы получше. И не тикают, и не гвоздями начинены, а чем-то пострашнее. Хотя и гвозди, конечно, тоже не подарок. Особенно с близкого расстояния.

Я задремал. Вполглаза. Продолжая во сне прикидывать, кто и зачем. Дошел до совершенно дикой идеи: а что, если целью покушения был не Каддафи? Или, во всяком случае, не один Каддафи? Если бы я не услышал тиканья, сейчас бы не было ни лидера, ни нас, лучших шахматистов мира. Во всяком случае, турнир был бы сорван.

Так, может быть, этот взрыв организовали спецслужбы Израиля? В отместку за попытку бойкотировать Шахматную Олимпиаду? Хорошо, не спецслужбы, а оголтелые правые?

А как они, хоть спецслужбы, хоть оголтелые, попали в шатер, да еще с бомбой?

Или еще вариант: исламские консерваторы. Пророк о шахматах ничего не говорил, но его толкователи в целом к шахматам относятся неодобрительно. Мусульманин должен а — молиться, и б — трудиться. А шахматы отвлекают от молитв. Ну, и от труда тоже. Тут мусульманское духовенство заодно с нашим пролетарием. Работать — это ломом и лопатой. А фигурки двигать — баловство. А уж за большие деньги двигать, то и вовсе несправедливость.

Или тут не в мусульманах дело? Вдруг это подстроил шахматист? Да вот хотя бы Андерсен? Ведь не поехал с нами, будто знал. Если бы нас посекло в фарш, он бы стал первым шахматистом мира. Ну, он мог так подумать. Хотя есть шахматисты и посильнее Андерсена. Петросян, например. Смыслов. Ботвинник. Таль. Геллер сейчас в большой силе. Так может и не Андерсен всё это замыслил, а Петросян, Ботвинник, Таль и примкнувший с ним Геллер?

Вот такая ерунда виделась мне в тревожном сне.

А в положенный час привиделось обычное.

Пламя.

Авторское отступление

Возникали сомнения, возможна ли большая прибыль от журнала «Поиск».

Вот еще подтверждение. Недавно вышла книга Александра Полещука, бывшего главного редактора бывшего журнала «Вокруг Света».

Оттуда:

«В 1980-е годы „Вокруг света“ выходил тиражом около 2 миллионов 800 тысяч экземпляров, столь же стабильно высокой была прибыль. Приведу для примера экономические показатели издания за 1986 год (без „Искателя“):

Разовый тираж — 2 801 000 экз.

Штаты — 24 ед.

Месячный фонд зарплаты — 5 092 руб.

Гонорар на номер — 4 325 руб.

Доходы — 26 837 000 руб.

Расходы — 11 376 000 руб

Результат (прибыль) — 15 471 100 руб.

Себестоимость 1 экз — 34 коп».

(Александр Полещук «Вокруг света» и другие истории». [б.м.] Издательские решения, 2022, 592 стр.)

То есть деньги по тем временам журнал обеспечивал громадные.

«Поиск» в рамках повествования — журнал поскромнее, и доходы от него будут на порядок меньше — не восьмизначные, а семизначные. Тоже миллионы. И потому те тысячи, что в порядке эксперимента зарабатывают сотрудники редакции и авторы, составляют лишь очень небольшую долю прибыли, приносимую их трудом. Фантастическим допущением является не размер денег, а то, что эти деньги — вернее, их малая часть — доставались не абстрактному «государству», а тем, кто создавал богатство. В первую очередь — авторам.

17

13 июня 1976 года, воскресенье

Проверка слуха

— Хорошо заживает! Замечательно заживает! — Абдул убеждал то ли меня, то ли себя. Перевязка — дело непростое, даже немного болезненное, но необходимое. Нельзя пускать процесс на самотёк. Сменить пропитанные раневым отделяемым бинты. Нанести свежую порцию бальзама. По состоянию решить, следует ли что-то поменять, добавить, или, напротив, отменить. Ну, и сама процедура есть знак внимания врача к пациенту. Заботится доктор, не забывает.

Абдул говорит, а я терплю. Больно. Не до умопомрачения, но чувствительно. О заживлении, конечно, речи нет. И суток не прошло, какое заживление. Главное, не присоединилась ли инфекция, гнойная или того хуже. Нет, судя по виду использованных бинтов, пока не присоединилась. Слава медицине!