Любопытны были танцы, которые прославляли ныне здравствующих воинов. Все воины, в своих лучших одеждах и головных уборах, танцевали на поляне, а женщины смотрели и иногда отбивали ритм, хлопая в ладоши.

Неожиданно женщина, жена Мышиного Рева, вошла в круг и положила к ногам мужа прекрасно выделанную шкуру. Мышиный Рев замер, воткнул копье в землю рядом со шкурой и стоял, сложив руки на груди. Другие танцоры тоже остановились, барабан умолк.

— Что происходит? — шепотом спросил Снимающий Голову у Высокого Тростника. — Я не понимаю.

— Она выказала ему уважение. Он должен стоять, пока кто-нибудь не примет дар и тем самым тоже не выкажет ему уважение.

Гарсия кивнул, ничего не понимая. В круг вышла низенькая женщина в лохмотьях и подняла шкуру, кивая Мышиному Реву. Он кивнул ей в ответ, и танец возобновился.

Позже заинтересованный молодой человек расспросил Койота.

— Да, — подтвердил Койот. — Семья воина может таким способом показать, как сильно она им гордится. Тот, кто берет дар, признает: «Да, я согласен с вами!» Кроме того, — продолжал он, — это хороший способ помочь бедным людям. Ты видел женщину, которая приняла дар Мышиного Рева. У нее нет мужа, и она очень бедна. Для Мышиного Рева является большой честью то, что он может ей помочь.

Эта традиция казалась настолько чуждой культуре Гарсии, что ему было непросто осмыслить ее. Но он уловил суть — это одновременно дань уважения любимому человеку и подарок бедным. «И об этих людях я думал, — с изумлением вспомнил он, — будто они лишены общественных устоев!»

Гарсия снова начал заниматься лошадьми. Ему и его юным помощникам было несложно заботиться о животных, потому что зима стояла мягкая. В Месяц Зеленеющей Травы прерия рано зазеленела и нетерпеливый Гарсия начал приучать лошадей к дальним переходам.

«На этот раз, — клялся он, — когда племя двинется на север, ничто меня не остановит. Я поеду на юг!»

В один теплый денек Гарсия чистил кобылу после хорошей пробежки и предавался приятным размышлениям о предстоящем отъезде. Испанец находился на травянистом холме напротив стоянки на другом берегу реки и, прервав работу, бросил взгляд на верхушки шатров. Дым от костров лениво змеился из конусов жилищ, и все в мире казалось прекрасным.

Внимание Гарсии привлекло какое-то движение вдалеке за селением. Бизоны? Он приставил руку к глазам и вгляделся в движущиеся фигуры. Нет, бог мой, лошади! Движутся легким галопом и направляются сюда.

За ним пришли! Оставив кобылу щипать траву, он помчался вниз по холму к лагерю.

Всадники быстро приближались, и внезапно в душу испанца закрались сомнения. Он остановился, чтобы присмотреться получше. Человек десять-двенадцать. Без доспехов. Вот что показалось странным. И, Матерь Божья, догадка наконец пронзила его, по спине пробежал холодок, от которого встали дыбом волосы.

Матерь Божья, это не мои товарищи, это же дикари! Дикари верхом на конях, на нас напали!

И почти в тот же миг он услышал крики и возгласы из шатров, женщины и дети бросились к реке.

— Бегите, бегите, — кричала какая-то женщина, — это Крушители Черепов!

Гарсия пустился бегом к лагерю. Люди, шлепая по воде и шаркая по гравию, бежали мимо него, стараясь спрятаться среди камней или в лесу.

Испанец видел, как всадники подъехали к первому жилищу. Старик, Черный Пес, вспомнил его имя Гарсия, гордо выступил навстречу врагам с луком в руке. Перекрывая крики, звучал высокий дрожащий голос Черного Пса, выводящий Песню Смерти:

Трава и небо вечны,

Но сегодня славный день, чтобы встретить смерть!

Старый воин успел выпустить одну-две стрелы, прежде чем упал на землю под копыта лошадей.

Гарсия на бегу старался оценить ситуацию. Он заметил, что нападавшие неуверенно держались на лошадях. Сидели слишком близко к крупу и постоянно подпрыгивали. Крушители Черепов явно незнакомы с лошадьми. За исключением одного: высокого мускулистого предводителя отряда, восседавшего на прекрасном жеребце. Белый с кроваво-коричневыми пятнами по всему телу, жеребец относился к тому типу, который на родине Гарсии называли тигровой лошадью. Вне всяких сомнений, такой конь принадлежал высокопоставленному человеку. Возможно, дикари угнали его и остальных коней из какой-нибудь испанской колонии на западе. Гарсия был уверен, что в тех местах есть колонии. Может, там этот Крушитель Черепов и научился ездить верхом. А может, у него врожденные способности к верховой езде.

«Сейчас это не важно», — подумал Гарсия, пересекая полосу гравия и устремляясь к шатру Койота.

Когда он вбежал внутрь, чтобы взять копье, его неожиданно посетила одна мысль. Полузабытая мысль из другого мира.

«Когда вступаешь в бой, — повторял наставник в Академии, — лучше сразу же попытаться уничтожить одного или даже нескольких офицеров или предводителей врага».

Гарсия носился среди шатров, высматривая высокого вождя на тигровой лошади. Люди метались взад-вперед без всякой цели, царила паника. Казалось, что сопротивления почти не оказывается, а всадники извлекают пользу из создавшейся суматохи. Будучи плохими наездниками, они явно рассчитывали на эффект внезапности. На Народ никогда за всю его историю не нападали всадники. И реакцией на это стала безумная паника.

Гарсия видел старую женщину, выбравшуюся на открытое место. Она сделала несколько шагов к реке, потом заколебалась, развернулась и двинулась к своему жилищу, потом снова к реке. Позади проехал всадник, и женщина упала в пыль, обмякшая, как тряпичная кукла. Гарсия не понял, что ее ударило: боевая дубина или летящее копыто.

Маленькая девочка в руках, с куклой, истерически рыдая, стояла перед своим шатром и звала родителей. Ее услышали, но не Народ, а вражеский всадник. Он схватил ребенка и перебросил через спину лошади, словно тюк. Кукла выпала, пока девочка вырывалась и кричала.

«Здесь уже ничем не поможешь, — подумал Гарсия. — Сопротивляйтесь им! — мысленно обратился он к племени. — Делайте все, что можете!»

То здесь, то там одинокие воины сражались с копьями и луками в руках. Их усилия, кажется, не приносили результатов. Подвижность всадников и отсутствие организованной обороны делали свое дело. Гарсия видел, как один воин стойко сопротивлялся, а потом вдруг побежал, когда на него двинулся всадник. Бедняга упал всего в нескольких шагах от своего брошенного оружия.

— Остановитесь и сражайтесь! — Гарсия поймал себя на том, что кричит.

Его охватило волнение, сердце заколотилось, кровь зашумела в ушах. В разгар битвы он почувствовал огорчение. Гарсия не сумел нанести ни одного удара. Люди все еще бежали мимо него, устремляясь к реке. Он метался между шатрами, выискивая центр сражения. Бесполезно. Вся битва состояла из серии разрозненных стычек, каждая из которых, судя по всему, была не в пользу племени. Гарсия уже начал опасаться, что все племя будет перебито, когда заметил, как пал очередной воин.

И почти с облегчением увидел, что дикарь на крупном мерине направился к нему. Всадник мчался на испанца, размахивая боевой дубинкой Гарсия взял копье на изготовку, ожидая удара.

Краем глаза он увидел, как Мышиный Рев вышел из своего шатра, так спокойно, словно отправлялся на прогулку. Воин натянул тетиву, опустился на одно колено и уверенным движением выпустил стрелу в противника Гарсии. Всадник свалился с лошади, словно его скинула гигантская рука. Оставшееся без хозяина животное промчалось мимо и с плеском бросилось в реку, выбираясь из давки.

Гарсия обернулся на Мышиного Рева, который опустил глаза, натягивая тетиву. Из-за шатра, прямо за спиной воина, вышел тигровый конь. Крушитель Черепов был всего в нескольких шагах, совершенно не замеченный своей жертвой. Прежде чем Мышиный Рев услышал предостерегающий крик Гарсии, молодой вождь взмахнул тяжелой каменной дубинкой. Мышиный Рев повалился вперед, подминая под себя лук.