Когда они вышли из кинотеатра, на душе у него по-прежнему было неспокойно, а тело жег огонь желания. Элиана пощупала его брюки и издала довольное мурлыканье.

— Я боюсь возвращаться в отель, — сказала она, — пойдем лучше ко мне домой.

— К тебе домой?

— Да, отец купил мне виллу, но я там редко бываю, одной мне страшно. С тобой — другое дело!

Толпа на улице быстро редела: люди спешили попасть домой до комендантского часа. В машине Элиана продолжала свои провокационные действия. Ее дом находился на авеню Убритенга, за больницей. Малко завел «датсун» в сад. Элиана зажгла свет на веранде; прыснули во все стороны большеголовые желтые ящерицы. В пустом доме стояла невыносимая духота. К счастью, был кондиционер, который молодая женщина тут же включила. Затем она скинула платье и прижалась к Малко.

— Здесь нам никто не помешает.

Это предвещало долгую ночь... Малко почувствовал, как ливанка скользнула вниз, и, опустившись на колени, приникла к нему ртом. Но даже эта божественная ласка не заставила забыть снедающую его тревогу.

Плотная толпа заполонила маленький аэропорт. Солдаты проверяли документы вылетающих с чисто африканским благодушием, которого не смогла изжить даже Революция. У Малко был помятый вид и ватные ноги. Элиана всю ночь не дала ему сомкнуть глаз, изобретая тысячи ухищрений, чтобы вытянуть из его обессилевшего тела последние крупицы желания.

Почти до обеда он лежал в полудреме, еще раз взвешивая все «за» и «против», и наконец все же решил лететь. Он едва успел заехать в «Силманде» за паспортом и чемоданом, сказав Элиане, что уезжает на два дня в Ниамей по делам.

Полицейский перелистал австрийский паспорт Малко и пропустил его в тесный зал вылета. Кондиционера не было. Настоящий ад... Он томился минут двадцать, наконец объявили его рейс. У выхода еще один солдат проверял документы. Малко машинально протянул свой паспорт для очередного контроля, и вдруг сердце его екнуло. За спиной солдата стоял мулат в пятнистой форме, в зеленом берете, с «Калашниковым» в руках. Глаз не было видно за темными очками.

Это был Бангаре. Через плечо солдата он внимательно изучал каждый паспорт и молча кивал. Когда очередь дошла до Малко, мулат сделал то же самое. Лицо его было совершенно бесстрастно. Малко пытался понять, узнал ли он его, но темные очки скрывали взгляд. Ему показалось, что Бангаре смотрел на его паспорт чуть дольше, чем на другие, но это могло быть лишь иллюзией, вызванной усталостью и нервным напряжением. Малко взял паспорт и направился к самолету. Уже у трапа он, не удержавшись, оглянулся. На этот раз сомнений быть не могло: Бангаре смотрел на него. Он один поднимался в салон первого класса.

Только ли этим объяснялось внимание мулата?

Или тем, что он узнал спутника Элианы?

Или была третья причина, куда более серьезная, — Бангаре знал, кто он такой и что делает в Уагадугу?

Исход его миссии зависел от ответа на этот вопрос. Малко поднялся в салон, где его встретила чернокожая стюардесса с формами, достойными резца скульптора. Он устроился в кресле и посмотрел в иллюминатор. Бангаре не спеша удалялся, предоставив солдату одному проверять документы остальных пассажиров, как будто его интересовал только Малко.

ДС-10 шел вверх под острым углом над пустыней цвета охры, уже окутанной вечерним сумраком. Круглые хижины казались с высоты сероватыми раковинами на ровной поверхности саванны. Стюардесса в зеленом бубу прошла мимо кресла Малко и покачнулась, едва не потеряв равновесие: самолет внезапно тряхнуло. Малко протянул руку и удержал девушку за талию. Она обернулась к нему с благодарной улыбкой. Пухлые губы были почти фиолетовыми и сливались с черной кожей, но в целом ее негроидное лицо было не лишено привлекательности — главным образом благодаря большим миндалевидным глазам, кротким, как у лани.

— Извините, пожалуйста, — сказала она нежным голосом и выпрямилась, продемонстрировав невероятно крутой изгиб бедер и круглые ягодицы, которые даже на взгляд казались твердыми, как тиковое дерево. Она скрылась в кабине, и Малко вновь погрузился в свои мысли: что ждет его в Ниамее? Лишь бы полковник Уэдраенго благополучно прибыл и у телохранителей не возникло проблем...

Он посмотрел в иллюминатор: солнце уже коснулось краем горизонта. Через пять минут наступит ночь. Пустыня внизу приобрела какой-то призрачный лиловатый цвет и как будто бы слегка колыхалась, словно мираж. Малко был единственным пассажиром первого класса. Обольстительная стюардесса вернулась и склонилась над его креслом:

— Хотите чего-нибудь выпить? Шампанского?

— Нет, благодарю вас.

— Я сейчас принесу вам перекусить, — предложила она.

— Спасибо, — покачал головой Малко, — я не голоден.

Ему было так тревожно, что кусок вряд ли пошел бы в горло. Негритянка забавно наморщила лоб.

— Что же в таком случае я могу для вас сделать?

Малко улыбнулся.

— Посидите со мной! Мне скучно.

— Но я не имею права! — запротестовала она.

— Ваша работа состоит в том, чтобы доставлять пассажирам удовольствие, — возразил Малко. — Раз мне больше ничего не хочется.

— Ладно, — решилась стюардесса, — я сейчас спрошу у старшего...

Она снова ушла в кабину и, вернувшись через минуту, с лучезарной улыбкой опустилась в кресло рядом с Малко.

— Старший разрешил, — сообщила она.

Они принялись болтать об Африке. Малко узнал, что его спутница из Сенегала. Ее жених работал в отеле «Диарама», одном из лучших в Дакаре, а она жила в Абиджане. Мало-помалу разговор иссяк. Наступила ночь, и салон погрузился в полумрак. Малко начало клонить ко сну. Было ли тому причиной воспоминание о вулканической Элиане или что-то другое, но через некоторое время он проснулся в состоянии, какого устыдился бы и шимпанзе в период спаривания. Смутившись, он поспешно отвернулся, чтобы скрыть свой позор, и вздрогнул: из-под опущенных длинных ресниц глаза соседки, не отрываясь, смотрели на то, что он пытался спрятать.

Повинуясь внезапно наитию, он протянул руку, взял ладонь стюардессы и осторожно положил ее на место, приковавшее ее взгляд. Чем он рисковал? В худшем случае она уберет руку и уйдет. Но этого не случилось — наоборот, пальчики соседки слегка сжались.

Ощущение было божественное! Малко быстро окинул взглядом салон. Никого. Лишь свободные члены экипажа, утомленные долгими полетами, спали в своих креслах впереди. Он чувствовал, как пальчики все крепче сжимали его поверх ткани брюк, и краешком глаза видел, что стюардесса по-прежнему притворялась спящей. Только ее высокая грудь теперь вздымалась и опускалась чуть чаще. Тогда он положил свою ладонь на руку негритянки и тихонько задвигал ею взад и вперед. Когда он отпустил ее, стюардесса послушно продолжала движение сама и очень быстро довела его возбуждение до предела. Время от времени она быстро озиралась и вновь возвращалась к своему занятию. Малко терпел, сколько мог, и наконец сказал себе, что терять уже нечего. Приподняв руку, он рывком расстегнул молнию, выпустив на свободу предмет забот стюардессы. Соседка приглушенно вскрикнула, и тотчас пальцы ее вновь сомкнулись на нем.

Несколько бесконечно долгих секунд рука оставалась совершенно неподвижной, словно приручая то, что держала. Малко чувствовал, как бешено стучит в висках кровь. Он чуть подался вперед, давая си понять, чего ждет. Стюардесса снова бросила опасливый взгляд на дверь кабины и едва уловимым движением руки принялась ласкать его. Веки ее по-прежнему были опущены.

Затем она склонилась к плечу Малко, и с неожиданной для него ловкостью к делу подключилась вторая рука. Совсем осмелев, он положил ладонь на ее затылок и принялся поглаживать его. Она выгнулась под его рукой, лаская его все быстрее. Тогда он начал медленно клонить вниз ее голову. Сначала она воспротивилась, потом вдруг шея ее стала гибкой и податливой, полные губы раскрылись, и она всосала его одним глотком. Ощущение было таким острым, что Малко едва не закричал: мозг его словно пронзила молния. Стюардесса ласкала его в головокружительном темпе, видимо, боясь, что их застанут за столь неподобающим занятием. Ее острый язычок выплясывал какой-то неистовый танец, а пухлые губы, преследовавшие Малко во сне, сладострастно сжимали его плоть. Внезапно он ощутил сильнейший оргазм и поневоле подскочил в кресле.