— Как ты ее назвала?

— Брианна, — гордо ответила я.

— Брианна? — повторил он и нахмурился. — Какое ужасное имя для юной девушки!

Я отпрянула, словно от удара.

— Вовсе оно не ужасное! Это красивое имя, и, кроме того, ты сам велел мне назвать ее так! Почему это вдруг оно ужасное?

Он заморгал.

— Я велел тебе назвать ее так?

— Ну конечно! Когда мы… когда мы… в последний раз, когда я видела тебя… в нашу последнюю встречу…

Я плотно сжала губы, чтобы не расплакаться снова, но быстро совладала с собой и добавила:

— Ты велел мне назвать ребенка в честь твоего отца. Его ведь звали Брайан — Бриан, верно?

— Ох, ну да. — На его лице проступала улыбка. — Ты права, было такое. Правда, я–то думал, что родится мальчик.

— И ты жалеешь, что она не мальчик?

Я бросила на него сердитый взгляд и начала было собирать разбросанные фотографии, но он удержал меня за запястья.

— Нет, — сказал он, — Нет, я не жалею. Конечно нет! — Его губы слегка дернулись. — Но не стану отрицать, что она явилась для меня чертовским потрясением. Как и ты, англичаночка.

Несколько мгновений я сидела неподвижно, глядя на него. Казалось бы, у меня имелся не один месяц, чтобы ко всему подготовиться, но это ни в коей мере не избавило от слабости в коленях и ощущения скрученного в узел желудка. Джейми же был застигнут моим появлением врасплох и, разумеется, ошарашен — удивляться тут нечему. На его месте у любого бы голова пошла кругом.

— Ты сожалеешь, что я появилась? — вырвалось у меня. — Ты… ты хочешь, чтобы я ушла?

Его руки сжали мои плечи так сильно, что я пискнула. Поняв, что он причинил мне боль, Джейми чуть ослабил хватку, но не выпустил меня из своих крепких объятий. Похоже, мое предположение поразило его настолько, что он побледнел и смог заговорить лишь после того, как сделал шумный, глубокий вдох.

— Нет. — Его ответ прозвучал почти спокойно. — Нет, ничего такого я не хочу.

Это было сказано твердо и решительно.

Завладев моей рукой, он собрал с пола фотографии, положил себе на колени и уставился на них, склонив голову, так что его лица не было видно.

— Брианна, — тихо произнес он. — Ты неправильно произносишь это имя, англичаночка. Надо говорить Брина.

Джейми произнес то же имя на горский лад, так что первый слог был подчеркнут, а второй едва произнесен. Брина.

— Брина? — переспросила я.

Он кивнул, не отрывая глаз от снимков.

— Ага, хотя можно и по–твоему — Брианна. Это красивое имя.

— Рада, что оно тебе нравится, — сказала я.

Джейми поднял глаза и встретился со мной взглядом, в уголках его губ притаилась улыбка.

— Расскажи мне о ней.

Его указательный палец обводил пухленькие черты малышки в зимнем комбинезоне.

— Какой она была совсем малюткой? Какое первое слово произнесла, когда научилась говорить?

Его рука привлекла меня ближе, и я примостилась рядом с ним. Он был большой, основательный, и от него пахло чистым полотном и чернилами — это не считая теплого мужского запаха, возбуждающе знакомого.

— «Собака», — сказала я. — Это было первое ее слово. Второе было «Нет!».

Он расплылся в улыбке.

— Ага, это они усваивают быстрее всего. Значит, она любит собак? — Он разложил снимки веером, как карты, ища фотографию со Смоуки. — Какой чудесный пес рядом с ней! Что это за порода?

— Ньюфаундленд, — Я быстро перебрала карточки. — Вот еще один снимок, где она со щенком, которого подарил ей один из моих друзей.

Смутный серый дневной свет начал тускнеть, и по крыше уже некоторое время барабанил дождь, прежде чем наш разговор был прерван яростным утробным урчанием, донесшимся из–под отороченного кружевами лифа моего платья от Джессики Гуттенберг. После того как я умяла последний сэндвич с арахисовым маслом, прошло уже немало времени.

— Проголодалась, англичаночка? — спросил Джейми, совсем некстати, по моему мнению.

— Вообще–то да, раз уж ты заговорил об этом. Ты по–прежнему хранишь съестные припасы в верхнем ящике?

Когда мы только что поженились, я обзавелась привычкой держать небольшие порции съестного под рукой, и в верхнем ящике комода у нас обычно хранились булочки, маленькие пирожки и кусочки сыра.

Он рассмеялся и потянулся.

— Ага, как и прежде. Правда, сейчас там мало чего найдется, разве что пара черствых лепешек. Давай лучше я тебя отведу в таверну и…

Радость, которой светилось его лицо, когда он разглядывал фотографии Брианны, неожиданно сменилась тревогой. Он бросил быстрый взгляд на окно, за которым мягкий багрянистый цвет начал заменяться бледно–серым, и тревога ощутимо усилилась.

— Таверна! Господи! Я и позабыл про мистера Уиллоби!

Он вскочил на ноги и, порывшись, достал пару свежих чулок, прежде чем я успела что–нибудь сказать. Подойдя с чулками в одной руке и парой лепешек в другой, он кинул лепешки мне на колени и, усевшись на табурет, торопливо натянул чулки.

— Кто такой этот мистер Уиллоби?

Я вгрызлась в лепешку, рассыпая крошки.

— Проклятье! — сказал он скорее себе, чем мне. — Я обещал встретиться с ним в полдень, но это совершенно вылетело у меня из головы! Сейчас, должно быть, уже часа четыре!

— Да. Совсем недавно я слышала бой курантов.

— Проклятье! — повторил Джейми.

Всунув ноги в туфли с оловянными пряжками, он поднялся, сорвал с крючка камзол и рванулся к выходу, но у двери задержался.

— Ты пойдешь со мной? — с беспокойством спросил он.

— Меня не остановили бы и дикие кони, — заверила я, облизала пальцы, встала и накинула плащ.

ДОМ УДОВОЛЬСТВИЙ

— Кто такой мистер Уиллоби? — снова спросила я, когда мы остановились под аркой тупика Карфакс, всматриваясь в мощеную улицу.

— Э–э… он мой партнер, — ответил Джейми, бросив на меня опасливый взгляд. — Лучше надень капюшон: льет как из ведра.

Дождь и вправду шел сильный: с арки над головой низвергался прямо–таки водопад. Вода бурлила в сточных канавах, очищая город от нечистот и мусора. Я глубоко вдохнула свежий, насыщенный влагой воздух, чувствуя себя окрыленной этим безумным вечером и, главное, близостью моего Джейми, такого высокого и сильного. Вот он, рядом со мной. Я нашла его. И что бы ни таилось впереди неизвестного, это по большому счету не имело значения. Я чувствовала себя неустрашимой и неуязвимой — все мне по плечу и море по колено.

Я взяла его за руку и стиснула ее, он взглянул на меня и улыбнулся, пожав в ответ мою.

— Куда мы идем?

— На «Край света».

Рев воды затруднял разговор. Не говоря больше ни слова, Джейми взял меня под локоть, чтобы помочь перебраться через мокрые камни мостовой, и мы устремились вниз по крутому склону Королевской Мили.

К счастью, таверна под названием «Край света» находилась всего в ста ярдах, и, несмотря на сильный дождь, мой плащ почти не промок к тому моменту, когда мы поднырнули под низкую дверную перемычку и оказались в узком переднем холле.

Теплый задымленный главный зал — приятная возможность укрыться от непогоды — был набит битком. На скамьях вдоль стен притулились несколько женщин, но большую часть посетителей составляли мужчины. В такой час люди с достатком уже отдыхали дома и лишь несколько добротно одетых купцов засиделись в таверне. В основном же здесь коротали время солдаты, докеры, ремесленники и подмастерья, а иногда попадались на глаза колоритные забулдыги.

При нашем появлении посетители подняли головы. Послышались приветственные возгласы, все завозились и заерзали, чтобы освободить место за одним из длинных столов. Очевидно, Джейми хорошо знали в «Краю света». Несколько любопытных взглядов досталось и мне, но никто ничего не сказал. Я поплотнее завернулась в плащ и последовала за Джейми через толчею таверны.

— Нет, хозяюшка, мы долго не засидимся, — сказал он девице, поспешившей ему навстречу с радушной улыбкой. — Я ведь по делу пришел, ради встречи.