Рыбаков, которые его обнаружили, интересовал не столько сам раб, сколько средство его спасения. Но каково же было их удивление — и разочарование! — когда внутри бочки они обнаружили труп, частично сохранившийся благодаря тому, что он проспиртовался.

— Не удивлюсь, если они все равно выпили этот мятный ликер, — пробормотала я, заметив для себя, что суждения мистера Оверхолта относительно питейных обычаев матросов были преимущественно верны.

— Надо думать, — согласилась Джейли, несколько раздосадованная тем, что ее прервали. — Так или иначе, я сразу же назвала спасшегося чернокожего Измаилом. В связи с плавающим гробом, ты понимаешь?

— Весьма умно, — похвалила я, — А… выяснили, кем был человек в бочке?

— Не думаю. — Джейли беззаботно пожала плечами. — Они преподнесли его губернатору Ямайки, который поместил труп в стеклянный сосуд как диковину.

— Как что?

Я не верила своим ушам.

— Ну, не столько ради самого человека, сколько ради тех диковин, которые на нем росли, — пояснила Джейли. — Губернатор был без ума от подобных вещей. Я имею в виду прежнего губернатора, сейчас вроде бы назначен новый.

— Да, назначен, — подтвердила я, чувствуя, что меня мутит. По мне, так диковиной скорее можно было бы назвать бывшего губернатора, а не мертвеца.

Повернувшись ко мне спиной, Джейли стала выдвигать ящики буфета и рыться в них. Я сделала глубокий вдох и заговорила, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно:

— Этот Измаил, похоже, любопытный малый. Он все еще у тебя?

— Нет, — прозвучал безразличный ответ. — Черный ублюдок сбежал. А ведь это он составлял для меня яд, превращающий людей в зомби. Причем так и не выдал мне секрет состава, что бы я с ним ни делала, — добавила она с коротким невеселым смешком, и я представила безжалостные бичи, полосующие спину Измаила. — Представляешь, утверждал, что составлять зелье — занятие не для женщины, этим должен заниматься мужчина. Или уж очень старая женщина, у которой больше не отходят крови.

Она фыркнула, полезла в карман и извлекла пригоршню камней.

— В любом случае, я привела тебя сюда, чтобы показать нечто иное.

Джейли осторожно выложила пять камушков на столешнице неровным кругом и сняла с полки толстый фолиант в потертом кожаном переплете.

— Читаешь по-немецки? — спросила она, осторожно раскрывая старинный том.

— Не слишком хорошо.

Я подошла ближе и, заглянув через ее плечо, прочла аккуратно выведенное писцом название: «Hexenhammer».

— «Молот ведьм»? — уточнила я с удивлением. — Это насчет всяких там заклинаний? Магии?

Скептицизм в моем голосе был столь очевиден, что она бросила на меня через плечо раздраженный взгляд.

— Чем иронизировать, ты бы лучше задумалась о том, кто ты. Или, если говорить точнее, что ты.

— Что я? — вырвалось у меня.

— Вот именно.

Джейли повернулась и, перегнувшись через столешницу, вперила в меня пытливый взгляд узких глаз.

— Что представляешь собой ты? Или, если уж на то пошло, что представляем собой мы?

Я открыла было рот для ответа, да так и закрыла, ничего не сказав.

— Вот именно, — повторила она, наблюдая за мной. — Далеко не каждый может пройти сквозь камни. А мы можем. Почему?

— Не знаю, — ответила я. — И уверена, ты тоже. Но во всяком случае, из этого, конечно же, не следует, будто мы с тобой ведьмы.

— Вот как?

Джейли подняла бровь и перевернула несколько страниц книги.

— Некоторые люди могут покидать свои тела и удаляться от них на мили, — сказала она, задумчиво глядя на страницу. — Там их видят и узнают другие, в то время как они на глазах у родных и близких спят в это время в своих постелях. Тому имеется чертова пропасть свидетельств: мне доводилось читать показания очевидцев. У некоторых появляются стигматы, которые можно увидеть и потрогать Я сама однажды видела. Но способны на такое не все, а только особенные люди.

Джейли перевернула страницу.

— Если что-то при одинаковых условиях может повторить каждый — это относится к сфере науки, но если то же самое доступно лишь немногим — то это ведовство, чары, нечто сверхъестественное. Название можно придумать какое угодно — главное, что это реальность.

Она оторвала блестящие, как у змеи, зеленые глаза от рассыпавшейся книги и посмотрела на меня.

— Мы с тобой, Клэр, — это реальность. Мы реальные, но особенные. Ты никогда не спрашивала себя почему?

Ох, еще как спрашивала! И неоднократно, но ни разу не получила вразумительного ответа. А вот Джейли, похоже, думала, что он у нее есть.

Снова повернувшись к разложенным на стойке камням, Джейли стала называть их по очереди:

— Вот защитные камни: аметист, изумруд, бирюза, лазурит и рубин мужского рода.

— Мужского рода?

— Плиний писал, что у рубинов имеются половые различия, — нетерпеливо сказала она. — Кто я такая, чтобы спорить с ним? Именно с камнями мужского рода и приходится иметь дело: женские камни не работают.

Я подавила настойчивое желание спросить, каким таким манером она определяет пол рубинов, и задала другой вопрос:

— «Не работают» — это в каком смысле?

— В смысле перемещения, разумеется, — ответила она, глядя на меня с любопытством. — Прохождения через стоячие камни. Они защищают тебя от… ну, от того, что там есть.

При мысли о переходе во времени в ее глазах промелькнула легкая тень, и мне стало ясно, что она смертельно боится этого. Чему не приходилось удивляться: я боялась не меньше.

— Когда ты явилась сюда в первый раз? — спросила Джейли, пристально глядя мне в глаза.

— В тысяча девятьсот сорок пятом, — медленно ответила я. — И попала в тысяча семьсот сорок третий, если тебя это интересует.

Мне не очень-то хотелось рассказывать ей слишком много, но мое собственное любопытство пересиливало. В одном ее правота представлялась несомненной: мы с ней были разными. И мне могло никогда не выпасть другого шанса поговорить с особой, прошедшей через камни. Кроме того, чем дольше я смогу занять ее разговором, тем больше времени будет у Джейми на поиски Айена.

Джейли удовлетворенно хмыкнула.

— Ну что ж, достаточно близко. По старым шотландским преданиям, двести лет — это как раз тот срок, на который усыпляют людей эльфы. Человек ночь напролет танцует с древним народцем, а когда приходит в себя и возвращается, узнает, что миновало два столетия.

— Но у тебя-то произошло не так. Ты явилась из тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года, но оказалась в Крэинсмуире за несколько лет до моего прибытия.

— Да, за пять лет, — кивнула Джейли. — Но это понятно, тут сработала кровь.

— Кровь?

— Жертва, — бросила она с неожиданным раздражением. — Это расширяет возможности. По крайней мере, дает некоторую возможность контроля, определенное представление о том, куда ты перемещаешься. Как ты вообще ухитрилась трижды пройти туда и обратно, не пролив крови?

— Я… просто проходила, и все.

Необходимость говорить по возможности дольше заставила меня вспомнить и добавить то немногое, что я знала:

— Мне кажется, тут важна еще и способность сосредоточиться на какой-либо определенной личности из того времени, в какое ты направляешься.

Ее глаза округлились от нескрываемого интереса.

— Надо же, — пробормотала она, задумчиво покачав головой. — Об этом стоит подумать. Хм, должно быть, так оно и есть. Однако камни тоже работают неплохо, я имею в виду, что из разных самоцветов надо выкладывать особые узоры.

Она вытащила из кармана еще одну пригоршню камней и рассыпала по деревянной поверхности, перебирая их пальцами.

— Защитные камни укладываются в узловые точки, в углы пентаграммы, — пояснила Джейли. — Но внутри необходимо выложить узор из других камней, в зависимости от того, в каком направлении и далеко ли ты собираешься. А потом их надо соединить линиями ртути и поджечь ее, когда читаешь заклинание. Ну и разумеется, сама пентаграмма должна быть начерчена алмазным порошком.