И вот Танский монах, радостный и довольный, распрощался с именитым правителем области и, сидя на коне, обратился к Сунь У-куну с такими словами:

– Просвещенный ученик мой! На этот раз ты совершил дело куда более важное, чем в царстве Нищенствующих монахов, где спас детей от гибели.

– В том царстве было спасено всего-навсего тысяча сто одиннадцать детей, – вмешался Ша-сэн, – а здесь после благодатного дождя, напитавшего почву, тысячи и десятки тысяч людей заживут в достатке! Я сам, в душе, не могу нахвалиться силой волшебства, проникающего до небес, которым владеет мой старший брат в монашестве, а также его милосердием и благодеянием, распространяющимися на всю землю!

Чжу Ба-цзе при этих словах рассмеялся.

– У нашего старшего братца есть и милосердие и доброта, – проговорил он, – но беда в том, что все это лишь показное: так, он вроде и совершает добрые, справедливые дела, а в душе таит зло. Стоит ему только побывать где либо со мною, старым Чжу, он так и норовит погубить меня.

– Когда это я норовил погубить тебя? – спросил Сунь У-кун. – Хватит, хватит, – зло перебил его Чжу Ба-цзе, – ты всегда только и думаешь о том, чтобы меня связали да подвесили, зажарили или сварили! Вот и теперь, совершил в округе Бессмертного феникса великую милость, облагодетельствовал миллионы людей, казалось бы, можно хоть с полгодика пожить на месте, поводить меня на пиршества, чтобы я мог поесть всласть и досыта, так нет же, торопит да торопит: «Скорей в путь-дорогу!».

Танский монах, прислушавшись к словам Чжу Ба-цзе, прикрикнул на него.

– Ишь ты, какой обжора ненасытный, Дурень! Живей шагай и не смей пререкаться!

Чжу Ба-цзе не стал больше возражать, потер морду обеими руками, поправил на плечах коромысло с поклажей и, усмехнувшись, поспешил за наставником и учениками на большую дорогу.

Время летело быстро, словно челнок в ткацком станке, и снова наступила поздняя осень. Только и видно было, как

Долго шли наши четверо путников, и вот опять увидели неясные очертания городских стен. Подняв плеть, Танский монах протянул ее и указал вдаль:

– Сунь У-кун! Погляди! Опять перед нами какой-то город. Не знаю только, что это за место.

– Ни ты, ни я никогда там не были, откуда же нам знать? – ответил Сунь У-кун. – Вот когда приблизимся к нему, спросим у людей.

Не успел он проговорить эти слова, как вдруг из чащи деревьев вышел какой-то старец с бамбуковым посохом в руке, одетый в легкие одежды, в плетеных туфлях из пальмового лыка, перепоясанный тонким пояском. Увидев его, Танский монах так перепугался, что чуть не слетел с коня, однако выступил вперед и произнес приветствие, положенное при встрече. Опершись на посох, старец ответил вежливым поклоном и спросил:

– Откуда ты, почтеннейший?

Танский монах сложил руки ладонями вместе и смиренно ответил:

– Я – бедный монах из восточных земель Танского государства, послан в храм Раскатов грома поклониться Будде и попросить у него священные книги. Ныне мы добрались до ваших благодатных мест и издали увидели очертания городских стен. Но мы не знаем, что это за город, а потому я и обращаюсь к тебе, благодетель наш, с одной только просьбой – рассказать нам о нем.

Старец выслушал просьбу Танского монаха и ответил так:

– Досточтимый праведный наставник! Эта местность является одним из небольших владений, принадлежащих стране Небесных зарослей бамбука, и носит название Яшмовые цветы. Владетель города приходится сродни государю – императору страны Небесных зарослей бамбука, и ему пожалован титул князя Яшмовых цветов. Этот князь очень мудр, с особым почтением относится к монахам-проповедникам, любит простой народ. Я уверен, что если ты, почтенный наставник, повидаешься с ним, то он с большим уважением отнесется к тебе.

Танский монах поблагодарил старца, а тот удалился в чащу леса и скрылся из виду. Тогда только наставник повернулся к своим ученикам и передал им все, что сказал старец. Те очень обрадовались и собрались было помочь наставнику влезть на коня, но он остановил их.

– Путь до города не очень далек, – сказал он, – и я не хочу ехать верхом.

Все четверо отправились пешком, дошли до улицы на краю города и стали внимательно глядеть по сторонам. Почти все жители занимались торговлей; город был густо населен, и торговля шла бойко. По внешнему виду и по оживлению, которое царило на улицах, город этот очень напоминал города Серединного цветущего государства. Танский монах стал наказывать своим ученикам:

– Братья мои, будьте почтительны и вежливы. Не вздумайте допускать каких-нибудь вольностей.

Чжу Ба-цзе, вняв совету наставника, опустил голову, Ша-сэн прикрыл лицо, один только Сунь У-кун шел как ни в чем не бывало, поддерживая учителя. Люди с любопытством глазели на пришельцев, то и дело слышались изумленные возгласы: