Тридцать лет назад, когда я готовил первое издание книги «Занимательный аквариум», о пираньях мне пришлось рассказать по литературным источникам и недолгим наблюдениям в Берлинском зоопарке и аквариумах берлинских аквариумистов. На сегодня эта глава безнадежно устарела.

В дальнейшем эти рыбы появились у наших аквариумистов. А мое личное знакомство с ними состоялось почти 15 лет назад, и было это так.

— Послушай, — сказал мой приятель, тоже ленинградский аквариумист, — а ты не хотел бы приобрести пираний?

— Шутишь? — усмехнулся я.

— Совсем нет. Здесь на строительстве гостиницы работает инженер из Швеции, а тетка у него -владелица зоомагазина в Стокгольме.

— И он привозит сюда редких рыб? — догадался я.

— Привозит. И продает. Знаешь зачем? Ведрами увозит аквариумных рыб отсюда. Оказывается, многих рыб, которых у нас на рынке мало ценят, в Стокгольме нет совсем.

Вечером собрался семейный совет. Мы долго обсуждали степень опасности пираний для каждого из нас.

Что я знал об этих рыбах? Только то, что вычитал в книгах о путешествиях в Южную Америку.

Вот Александр Гумбольдт. Он свидетельствует: «Это самые опасные из всех рыб. Они нападают на людей, когда те купаются, и вырывают у них куски мяса».

Вот пишет Шомбург: «Их можно назвать речными гиенами, но по сравнению с ними гиены безобидны, а грифы — скромные создания. Прожорливость их превосходит все, что можно себе представить. Они нападают на всякое животное, которое отважится появиться в их области, даже на рыб, которые в десять раз больше их самих».

«Они съедают быка или тапира, если он попадется их стае, — пишет Гумила. — От многих укусов и потери крови животное тонет. Иногда тапиры погибают в реках шириной всего 30-40 шагов. Порой животное все же достигает берега, но вылезает — наполовину скелет».

«Сила их зубной системы, устроенной в виде острой пилы, — сообщает известный исследователь фауны Амазонки Закс, — превосходит все ожидания. Палка из твердого дерева толщиной в палец перекусывается ими в одно мгновение».

И опять Шомбург: "Одним из опаснейших зверей амазонских лесов является коварный и хитрый ягуар. Эта изящная ловкая кошка легко лазает по деревьям и нападает на крупных животных сверху. Но пить воду ягуар сам идет с опаской. Перед тем как коснуться языком воды, он долго смотрит в воду, стараясь разгадать, что кроется в ее глубине. Потом он с размаху шлепает по воде лапой — десятки хищных дорадо тотчас сплываются со всех сторон. И пока рыбы устремляются к этому месту, ягуар делает скачок в сторону и успевает глотнуть воды. Затем еще один удар, еще скачок, еще глоток… Но вот ягуар напился. Теперь он опускает в воду лапу и, распустив когти, выдергивает ее. На берег летит зазевавшаяся рыбешка, которую он тут же съедает.

Но горе ягуару, если он решился переплыть протоку, где живут дорадо, или пираньи, что значит «разбойники». Рыбки тотчас налетают на него со всех сторон и успевают так искусать, что зверь гибнет.

Еще более страшным животным этой области является громадная змея анаконда — водяной удав. Про нее рассказывают невероятные истории, из которых многие, конечно, сказки.

Анаконды редко нападают на человека, но все же это одно из опаснейших существ Нового Света.

Молодые двухметровые змеи свисают гроздьями с нависших над водой ветвей. Лодка плывет по узкой протоке, вы хотите подтолкнуть ее и беретесь за ветку, и вдруг оказывается, что это змея, которая тут же по вашему телу соскальзывает в воду. Можете представить себе, как это ужасно!

Так вот, эти гигантские змеи, как мышь кота, боятся разбойников-пираний. Я видел, как одна змея попала в стаю этих рыб. Она вертелась колесом, извивалась спиралью, поднималась плетью вверх, но все было напрасно — рыбы закусали ее, она утонула, и вода окрасилась кровью.

Да что змеи, уж на что природа забронировала в панцирь крокодилов, но и те до смерти боятся этих рыб. Стоит крокодилу заметить их приближение, как он тотчас переворачивается на спину, спасая менее защищенные лапы и брюхо.

Я не знаю более свирепого, более страшного хищника, чем эти речные гиены.

Между прочим, у индейцев гуарани эти рыбы служат могильщиками. По обычаю гуарани хоронят не тело, а скелет умершего.

Труп в сетях опускают в воду и уже через день вынимают чистые кости".

А вот что перепечатал наш еженедельник «За рубежом» из одной зарубежной газеты. Это уже свидетельство наших дней.

"Недавно в столице Таиланда была объявлена экологическая тревога. Бангкок пронизывают каналы, которые в районах старого города заменяют улицы: по ним развозят товары в магазины и на рынки, плывут маршрутные гондолы, заменяющие наземный общественный транспорт, снуют юркие моторные водные такси; на каналах и живут в тысячах зачаленных по берегам лодок, стирают белье, моются, в них купаются взрослые и дети. Этот город недаром называют азиатской Венецией. И вот в этих каналах вдруг обнаружили южноамериканских пираний — страшную зубастую рыбу, стаями нападающую на все живое в воде. Хищницам ничего не стоит за минуту разорвать на куски купающегося ребенка. По-видимому, рыбы попали в каналы из аквариума какого-либо любителя. На отлов незваных и опасных пираний были брошены отряды полиции, пожарников, рыбаки и активисты движения «зеленых».

… Члены семейного совета долго вздыхали, о чем-то думали, но, в конце концов, решили рискнуть.

Мы ожидали увидеть огромный бидон, а нам принесли двухлитровую банку, в которой метались серебристые рыбешки размером с пятак. Сачком я не стал пользоваться — вдруг выскочат и укусят! — и перелил содержимое банки прямо в аквариум.

Вскоре рыбки успокоились, плавники их порозовели. Все четыре вместе плавали, вместе отдыхали среди растений. Я стоял у аквариума и зачарованно смотрел на них: так вот они какие, страшные речные гиены, кошмар амазонских вод…

Пожалуй, ни одна рыба планеты, за исключением акул, не собрала столько леденящих кровь сообщений, как пираньи.

Если же смотреть на них через стекло аквариума — ничего страшного, рыбки как рыбки. Даже красивые: серебристо-голубые бока, пунцовая грудь и плавники, на боках темные пятна.

С возрастом окраска пираний изменилась — бока порозовели и покрылись золотыми блестками. Порой настроение рыб менялось, и они вдруг становились совершенно черными. В сочетании с пунцовыми плавниками это очень впечатляет. Не помню случая, чтобы кто-нибудь, увидев этих рыб, не поражался бы их красотой. Тем более, что кошмарных зубов видно не было: их скрывали толстые губы.

Мои молодые пираньи прекрасно себя чувствовали, хватали мотыля, на лету ловили кусочки сырого мяса. Пустил я в аквариум гуппи — не обращают внимания. Подсадил меченосцев — слопали. Вселил неонов — эту мелочь не замечают. Запустил цихлид — пираньи вежливо обходят неуживчивых соседей. Значит, мелкую рыбку они не трогают, а с равными — уживаются. Это хорошо, а то четыре маленькие рыбешки на большой аквариум — как-то пустовато…

Шло время, и наступил момент, когда аквариумные стекла стали почти непроглядными от обрастаний. А аквариум из оргстекла скребком на длинной рукоятке не почистишь, надо залезать в воду рукой.

Оттягивал, оттягивал я чистку стекол, но дальше некуда. Собрал я все свое мужество и тщательно приготовился: надел плотную перчатку, поверх застегнутой на запястье рубашки еще и свитер натянул. Если и цапнут, так не за голую руку. Выпроводил из комнаты домочадцев, закрыл дверь и сунул руку в воду. Пираньи вежливо отошли в дальний угол аквариума.

Девять лет прожили у меня эти рыбы, выросли до двадцати сантиметров, но ни разу наши отношения ничем не были омрачены. Я совершенно спокойно опускал ничем не защищенную руку в аквариум и делал все, что требовалось.

Так значит, слухи о свирепости этих рыб сильно преувеличены? Ну, это как сказать. Судите сами. Когда пираньи подросли, они уже не стали всегда отступать перед соседями-цихлидами. Вы, наверное, знаете, что у цихлид иерархическая стая, главенствующая рыба требует от всех подчинения, вторая по рангу — от всех, кроме первой, и т. д. В общем, цихлиды все время заняты выяснением отношений, в том числе и с пираньями. Те терпели, терпели это попрание их достоинства, а потом взяли и слопали главную в стае цихлиду. Естественно, по законам иерархии погибшую заменила рыба второго ранга. Через некоторое время пираньи съели и ее. И, не отсади я цихлид, они все были бы съедены.