Более того, идеологическая опасность БГ для умирающей системы жесткого единомыслия была, пожалуй, сильнее других, только проявлялась она постепенно, исподволь, вкрадчиво. БГ не пытался сделать своих слушателей политическими единомышленниками, как Борзыкин, он не пытался увести их за собою, как Цой или Кинчев, не смущал душу скепсисом и иронией, как Майк. В своих песнях он взывал к частному, а не общественному человеку, пробуждая в нем глубоко личностное отношение ко всему — к Богу, природе, стране, городу. С человеком, воспитанным в подобном духе, не может уже справиться никакая идеологическая система — ни отживающая, «реакционная», ни нарождающаяся, «революционная».

И все же была элементарная несправедливость в том, что из всех бойцов рок-н-ролла семидесятых и «новой волны» на широкую арену вышел один только АКВАРИУМ. К счастью, это продолжалось не так уж долго, хотя наложило некоторый отпечаток на внутриклубовские отношения. Пытаясь справиться с этой ситуацией искусственного отторжения АКВАРИУМА, РД с Ниной Барановской опубликовали свою беседу в «Ленинградском рабочем». Она называлась: «Стать поп-звездой?» (строчка из ранней песни БГ). АКВАРИУМ меньше всего заслуживал упрека, требовалось оградить группу от подозрений в продажности и указать на истинных виновников — журналистов, идеологов, — которым рок-культура, как таковая, вовсе не нужна и которые могли легко отчитаться о перестройке ссылкою на признание АКВАРИУМА.

А потом оказалось, что БГ просто был первым — и все. Уже через год-полтора на сцены «Юбилейного» и СКК вышли и Кинчев, и Цой, и Шевчук, начались широкие гастроли других групп, появились фильмы, плакаты, статьи. И БГ отправился прорубать новую брешь — даже не в Европу, а в Америку, наживая очередные упреки и приобретая новый опыт для нашей культуры.

Тот переломный год, который можно было бы назвать годом прорыва (или, как написал РД, годом АКВАРИУМА), был таковым не только для рока в целом, но и для самого РД. Он был годом наибольшего сближения с БГ, на многое в мире рока РД смотрел сквозь призму АКВАРИУМА, вот почему, быть может, бывал иногда необъективным в своих статьях. А статьи не заставили себя ждать.

Отбросив теоретические изыскания, «МЭ» окунулся в текущую музыкальную и общественную жизнь. Теоретизировать было некогда, каждый день приносил новости, ленинградский рок вышел из подполья и отправился завоевывать страну и мир.

Меня всегда интриговали слова БГ, вынесенные в заголовок. При всей их бесспорности остается загадкой — как определить, кто должен играть, а кто нет? Видимо, именно для этого и существуют музыкальные фестивали.

Здесь вы увидите подборку наиболее интересных обзоров «МЭ», посвященных фестивалям 1985–1986 годов, то есть того переломного момента, когда рок-музыка, находившаяся в состоянии «андерграунда», стала выходить к широкой публике. Одно из своих писем, содержащих отчет о V Ленинградском фестивале, я написал сыну Сергею, служившему тогда в рядах Вооруженных Сил в Казахстане. Остальная переписка замыкается между постоянными авторами «МЭ».

Андрей Гаврилов — рок-дилетанту

Уважаемый рок-дилетант!

Я вдруг подумал о том, каким образом мы знакомимся с музыкой вообще и с предметом нашего разговора — рок-музыкой — в частности? Какие существуют формы общения музыкантов со слушателями? И наткнулся на забавный парадокс. Для нас магнитофон из послушного домашнего прибора для воспроизведения записанного звука превратился, наравне с телевидением, радио, прессой, в средство массовой информации, часто имеющее монополию на передачу нам новых (а даже если объективно старых, то для нас — новых) музыкальных записей. Но это же противоестественно! Музыка с магнитной ленты должна быть вторична по отношению к музыке живой, концертной, и даже по отношению к музыке с грампластинок. И если пластинки в последнее время все же проникают в наши дома, то с рок-концертами уже гораздо хуже, а уж одной — и самой праздничной формы общения с живой музыкой — мы практически лишены. Я имею в виду фестивали.

Один из них, начиная с 1979 года, регулярно проводится в Тарту и официально называется «Дни современной легкой музыки». Насколько мне известно, уважаемый рок-дилетант, Вам, как и подавляющему большинству читателей журнала, не доводилось бывать на этих праздниках, поэтому я позволю себе рассказать о том, что же происходило в Тарту в мае 1985 года, тем более что многие проблемы этого фестиваля присущи не только ему.

Первое, что поражает любого человека, попавшего на тартуский фестиваль, — это сказочная, необыкновенная организованность. Создается впечатление, что никаких проблем не только нет, но и в принципе быть не может, — в гостинице вам рады, автобусы приходят точно в назначенное время, напечатанная программка соответствует тому, что происходит на сцене, и т. п. И хотя к этому, как ко всему хорошему, привыкаешь быстро, поверить в это до конца так и не удается.

«Эстонцы — люди серьезные и шутить не любят». Заявляю со всей ответственностью, что это — наглая клевета. Программа каждого фестивального концерта была составлена таким образом, что последний номер как бы напоминал залу: «Легкая музыка, конечно, дело серьезное, но немного озорства делу не повредит». Блистательный ансамбль Тыну Раадика вызвал веселое оживление в зале уже самим составом инструментов. После обилия электрогитар, синтезаторов и прочих атрибутов современного рока на сцене оказались банджо, контрабас, ударные и — три скрипки!

Скрипка в роке пока еще не заняла определенного места, несмотря на многочисленные опыты, — как у наших ансамблей, так и за рубежом (МАШИНА ВРЕМЕНИ, ПОСЛЕДНИЙ ШАНС, АКВАРИУМ, а среди зарубежных — в некоторых записях Фрэнка Заппы, КИНГ КРИМСОН, ВЕЛЬВЕТ АНДЕРГРАУНД, ДЖЕФФЕРСОН ЭЙРПЛЕЙН, наконец, БИТЛЗ!).

Не менее неожиданно было и выступление ансамбля СЕПАПОЙСИД (МОЛОДЫЕ КУЗНЕЦЫ или КУЗНЕЦЫ-ПОДМАСТЕРЬЯ). Если нелегко определить жанр выступления Тыну Раадика, то для того, что исполнили КУЗНЕЦЫ, названия просто еще не существует. Кто-то предложил, правда, в шутку — «хэви-металлолом», хотя в программке было заявлено «фри-металл». Пятеро скрытых под гримами и псевдонимами исполнителей (эстонские журналисты тем не менее сразу их распознали — это были лучшие ударники и перкуссионисты других групп, в частности Паап Кылар из РАДАРА), вооруженные кувалдами, ломами, молотками и просто железяками, показали фантастическое шоу, выбивая ритм по различным, тоже железным, частям расчлененного автомобиля. Все звуки, доносившиеся со сцены, рождались от удара металла о металл. Все это сливалось в фантасмагорическую звуковую картину омашиненной, механизированной, нечеловеческой жизни.

Менее цельное впечатление оставила сатирическая рок-оратория «Зеленое Яйцо» П. Волконского и А. Матинзена, слухи о которой ходили еще до открытия фестиваля. Актер, поэт и певец П. Волконский хорошо знаком любителям рок-музыки в Эстонии и за ее пределами, поэтому понятно то нетерпение, с которым все ожидали его новую работу. Тем более что среди исполнителей — сам Петер Волконский, известная певица Сильви Врайт, солист ансамбля ТУРИСТ Харди Вольмер, ансамбль ИН СПЕ и даже таллинский детский хор НООРУС…

Все обещало увлекательное действо. Увы, этого не произошло. Рок-оратория — это не набор номеров, даже таких блестящих, как «Ария Аборигена», «Трагический Комментарий Хора» и «Таинственная Ария Садовника». Как и любое крупное произведение, она должна быть пронизана общей музыкальной идеей.

Итак, три скрипки, железные болванки, рок-оратория с хором из четырнадцати человек — вот я и обозначил музыкальные крайности тартуского фестиваля.