Но как возникло это чудо? Чья идея? Кто создатель?
…Многие из тех, кто пишет и рассказывает о Янтарной комнате, обращают свой взор к Берлину, Большому королевскому дворцу, заказ на перестройку которого был получен выдающимся архитектором, художником и скульптором того времени Андреасом Шлютером в 1699 году от герцога Пруссии Фридриха III, будущего короля. Именно в этом своем новом королевском дворце возжелал будущий король иметь нечто необыкновенное, чего нет ни в одном дворце ни одного монарха Европы, а именно — Янтарный кабинет! Все это так, но откуда у будущего короля возникла такая идея? Или эта замечательная мысль родилась в голове Шлютера? Все дело, возможно, в том, что Фридрих бывал в Прибалтике, он любил янтарь, изделия из него. Короновался он в Кенигсберге, куда 29 декабря 1700 года курфюрст Фридрих с супругой Софьей-Шарлоттой прибыл большой кавалькадой карет.
Это был праздник! Весь город, кажется, встал на дыбы. Все сверкало иллюминацией. На площадях и перекрестках улиц пылали огромные костры. На Шталльплац «из двух труб било красное и белое вино, а на гигантском вертеле жарили огромного быка, начиненного курами и утками, бочки винные были выкачены на другие площади и было роздано много других яств, и разбросано по городу золотых и серебряных монет, дар будущего короля, суммой в 6 тысяч талеров, и все в эти дни в приютах, домах призрения и казармах были сыты и довольны» — так сообщалось в газетах о том событии.
Праздник длился две недели. 4 января герольды во дворце замка возвестили о коронации, а сама коронация произошла полмесяца спустя в аудиенц-зале замка, там же новый король надел корону на свою супругу и принял присягу сословий на верность. И дары он принял. Массу янтарных изделий и просто янтаря — мешками, ящиками, которые были привезены в замок и составлены в одной из королевских комнат, куда складывались дары. Уже многие знали о замысле короля — Янтарном кабинете, и спешили быть примеченными, знали, король не забудет даров, поступивших так вовремя. Все было прекрасно. «Эта церемония всего лишь один раз была нарушена королевой, доставшей подарок из табакерки, которая была преподнесена Петром Первым», — сообщает занятную деталь коронации все тот же придворный бытописатель, заставляя нас задуматься: что это так рассердило молодого прусского короля?..
Замысел Фридриха начал осуществлять в январе придворный мастер датского короля Фридриха IV (господи, сколько Фридрихов!) Готтфрид Вольфрам, известный знаток янтарного искусства. Более шести лет Готтфрид Вольфрам со своими помощниками и учениками резал, шлифовал и наклеивал на деревянные панели кусочки и пластинки янтаря, но в конце концов, измученный и разуверившийся в своих способностях, попросил отпустить его, отдать непосильное для него дело другим, более способным в художественном умении людям. Такими оказались данцигские мастера Готфрид Турау и Эрнст Шахт. Пять лет напряженнейшей, кропотливой работы, пять лет! «Спешите, господа, — говорил мастерам король. — Верю, янтарь продляет жизнь». Он знал это, верил в чудодейственные свойства «солнечного камня», как верили многие, родившиеся и жившие на берегах Балтики. Уединившись в своем Янтарном кабинете, король читал, музицировал, сочинял стихи и принимал поэтов. Он считал, что искусство и культура делают людей — а вместе с ними, естественно, и государство — сильнее, независимее.
По-иному рассуждал сменивший его на троне «солдатский» король, Фридрих Вильгельм I, глубоко убежденный, что сильным государство может сделать лишь сила, солдаты, мощная, отлично вымуштрованная армия! Единственная нужная народу музыка — это музыка военных оркестров, гром барабанов, от звука которых так приятно замирает сердце, грохот солдатских сапог по каменным плацам да гром орудийной пальбы: вот настоящая музыка, достойная настоящего мужчины, воина, короля! И Фридрих Вильгельм I разгоняет придворных музыкантов, певцов и поэтов, многочисленную дворцовую прислугу, а освободившиеся деньги направляет на укрепление своей армии, на отливку орудийных стволов. Что ему этот пышный Янтарный кабинет? Он и жил как солдат, как бюргер, спал на простой походной койке, покрываясь не пуховым лебяжьим одеялом, под которым так разоспишься, что и к полдню из кровати не вылезешь, а простым, сурового сукна солдатским одеялом…
В 1716 году в Берлин прибывает Великое российское посольство, встреченное небывало пышно. О, как нужна была Фридриху Вильгельму поддержка России, дружеские отношения с российским царем Петром! Россия укреплялась. Русское государство становилось колоссом, российские войска — могучей, с высокой боевой выучкой силой, разгромившей под Полтавой самого короля Швеции Карла XII, имевшего тогда самую мощную европейскую армию. Карл хоть и понес сокрушительное поражение под Полтавой, но его армия была еще очень сильна, она угрожала Пруссии, да что угрожала — захватила остров Рюген и некоторые прибрежные германские провинции. Петра надо было принять как следует. И сделать ему такой подарок, какого не получал еще ни один государь мира, но что, что подарить ему? Осматривая новый берлинский дворец и сдержанно относясь ко многим шедеврам, украшавшим его залы, — картинам, гобеленам, рыцарским доспехам, Петр I был потрясен, когда король Фридрих Вильгельм привел его для беседы в Янтарный кабинет. Русский царь, этот «грубый, неотесанный варвар», как в кругу приближенных отозвался о Петре король-солдат, сам-то не обладающий достаточно глубокой эрудицией, — был восхищен творением янтарных мастеров. «Такого чуда я еще никогда не видел!» — признался он прусскому королю. Тот ликовал. На кой черт ему этот дурацкий кабинет, в стену которого и гвоздя-то не вобьешь, чтобы повесить свой мундир или карту военных действий? И Фридрих Вильгельм сказал: «Теперь вы этим будете любоваться всегда. Я дарю его вам, государь! Как символ крепкой военной дружбы. Как символ могучего военного союза…»
«Получил преизрядный презент», — сообщил Петр своей жене. Да, он принял этот дар прусского короля, но укреплять с ним военную дружбу не спешил. Карл еще не был сломлен, русские войска несли большие потери, казна была в бедственном состоянии, и еще не было видно конца-края той кровавой, затянувшейся на долгие годы Северной войне. Но надо было как-то ответить на прусский дар. И Петр направляет в Берлин «великанов», русских парней, солдат, среди которых не оказалось ни одного ниже двух метров. Гвардейцев для личной охраны прусского короля.
А что же кабинет? «Monsieur, когда прислан будет в Мемель из Берлина от графа Александра Головкина кабинет янтарной (которой подарил нам королевское величество прусской), — пишет Петр I письмо в Курляндию обергофмейстеру графу Бестужеву-Рюмину, — и оный в Мемеле прийми и отправь немедленно через Курляндию на курляндских подводах до Риги с бережением с тем же посланным, который вам сей наш указ объявит, и придайте ему до Риги в конвой одного унтер-офицера с несколькими драгунами: также дайте тому посланному в дорогу до Риги на пищу денег, дабы он был доволен и ежели будет требовать под тот кабинет саней, и оные ему дайте».
Все было исполнено, как приказывал царь. И кабинет усилиями графа Александра Головкина был благополучно доставлен в Мемель. И Бестужев-Рюмин отнесся к указанию Петра с соответствующим рвением и старанием, выделил сани, дал в сопровождение солдат, продукты дал и денег цареву направленцу, чтоб все было в пути в порядке, чтоб благополучно докатили сани с ценнейшим, разобранным, аккуратно разложенным в восемнадцать больших и малых ящиков, янтарным грузом.
Ах, этот кабинет янтарный! Сколько с этим янтарем связано событий, судеб человеческих!
Среди тех, кто на тринадцати санях, а потом — подводах сопровождал «янтарный транспорт», месил снег и вязкую российскую грязь, дышал летучей пылью разбитых дорог, вглядывался с интересом в таинственный лик России, были двое итальянцев — сорокадвухлетний Бартоломео Карло Растрелли, скульптор, не понятый, не признанный на своей родине и решивший попытать счастья в далеких краях, и его шестнадцатилетний, подающий большие надежды в рисунке, чертеже и склонности к архитектуре сын Варфоломей…
