КПГ. Первый городской район Кенигсберга».
Кто эти люди? Почему в одном гробу-ящике? Почему мужчина и женщина? Муж и жена? Влюбленные? Люди, никогда не знавшие в жизни друг друга, убитые и уложенные тайно, вдвоем, в этот ящик?.. Красная ткань опускается на их тела. Со скрежетом надвигается тяжелая, в бетоне, крышка. Прощайте, товарищи.
Поздно вечером, пододвинув к себе словари, читаю письма. Вот очень коротенькое из Мюнхена от Вальтера Мюллера. «Рад узнать, что кирха Юдиттен уже под крышей. Мы каждое воскресенье всей семьей ходили туда по Рингхаусс и дальше, напрямик, через лесной парк Теодор — Кроне… И вот что еще: если в подвале появится вода, то пойдите на ручей, который течет из озера Фюрстентайх, мимо корчмы „Коперникус“, вдоль канала Ландграбен, и поглядите, не замусорен ли ручей. От каждого дома района Штеффек проложены к ручью осушительные трубки… Ваш Вальтер Мюллер».
Ручей, что течет вдоль канала? Вот в чем дело! Но что это такое «корчма „Каперникус“», уж не наш ли поселковый магазин, чья черепичная крыша так красиво отражается в темной воде канала? Но почему эта корчма, видимо, бывший постоялый двор, так называется? Надо будет спросить об этом у своего «содомника» Вальтера Мюллера.
Так, что тут еще?
Одно письмо из Польши. Вот что пишет мне мой друг и переводчик моих книг из Ольштына Болеслав: «Недавно мне удалось поговорить с Леонардом Нувелем, старшим офицером криминальной полиции из следственного отделения управления внутренних дел нашего Ольштынского воеводства. В последние месяцы жизни Эриха Коха он очень часто встречался с ним и вел долгие разговоры. Вот что он мне сказал, показав большой, туго набитый документами черный портфель: „Здесь столько сенсаций, столько тайн, которые теперь перестанут быть тайнами“. И, помедлив немного, добавил: „В том числе и тайна Янтарной комнаты. Сейчас я переписываю свои торопливые записи, потом надо будет все перепечатать, но времени мало, тут столько всего, что и десяток человек за год не разберутся…“ Многие журналисты пытались выведать, что там у него, в этих бумагах, но Леонард Нувель лишь таинственно улыбается… Приезжай, может быть, он хоть что-нибудь расскажет?..»
Кони замка Георгенбург
«…О СУДЬБЕ РУССКИХ МУЗЕЕВ, которые были вручены мне для сохранения и под мою ответственность, докладываю следующее. Осенью 1941 года мне был передан музей из Минска, состоящий: 1) Из исторического отделения, в большинстве своем изображения XVIII века. 2) Из отделения позднейшего времени, отчасти очень больших картин, рамы которых остались в Минске. Эти картины были созданы по заказу русского правительства, означая рост изобразительного искусства при советском строе. 3) Из отделения, оставшегося в наследство от царского строя: различная мебель, берлинский фарфор, а также русского, петербургского производства. Все эти вещи были размещены в Кенигсбергском замке и, к сожалению, стали жертвой англо-американского налета в августе 1944 года».
«КАЛИНИНГРАД. ФОНД КУЛЬТУРЫ. Высылаем в ваш адрес копии документов, которые свидетельствуют о вывезенных фашистами из Белоруссии материальных и культурных ценностях: а) телеграмму Розенберга о вывозе в Германию ценностей Минского краеведческого музея, б) опись музейных ценностей, увезенных гитлеровцами. К этим документам прилагается копия карты „урезанной“ Белоруссии, какой она оказалась во время фашистской оккупации. Как видно из этой карты, большая территория республики была включена оккупантами в другие регионы, в т. ч. присоединена к Восточной Пруссии. Мы просили бы учесть этот фактор при разработке архивов Георга Штайна, так как многие документы, связанные с Белоруссией, могли направляться в то время вот по этому „новому“, противоестественному административному делению…»
«СОКРОВИЩА СТЕКЛЯННЫХ ЯЩИКОВ меня увлекают все больше и больше. Речь идет о громадном скоплении старорусских церковных предметов, имеющих огромную историческую и материальную ценность: иконы с окладами из золота, украшенные драгоценными камнями, церковные головные уборы и шитые золотом торжественные наряды священников, чаши и прочее, и прочее. Все это хранилось в одном из российских соборов и было обнаружено „знатоками искусства“ из 1-й роты батальона специального назначения барона Кюнсберга, но попало не в ведомство Риббентропа, а в айнзатцштаб рейхсляйтера Альфреда Розенберга, в Ригу, а оттуда перекочевало то ли в Саксонию и было упрятано в шахты, то ли в какой-то небольшой замок на юго- западе Германии… Все неясно, туманно, неопределенно. Ну, а теперь к делу. Мы довольно подробно разобрались с „кенигсбергской версией“, которая, как считаю, является ГЛАВЕНСТВУЮЩЕЙ, и хотя абсолютных доказательств нет, но я уверен, что Янтарная комната, или часть ее, или исчезнувший, как и сама комната, фриз (верхняя, приращенная в Екатерининском дворце часть комнаты) — все это находится на территории нынешней Калининградской области! Далее, мы с вами „разобрались“ с двумя первыми, главными „свидетелями“, доктором Альфредом Роде и гауляйтером Эрихом Кохом. Они нам ничего не сказали! Они все на что-то намекают, но молчат. И теперь они будут молчать всегда, так как ни того, ни другого уже нет в живых. Теперь мы должны разобраться с последним свидетелем: неким Отто Рингелем, на след которого я, кажется, напал… Заканчиваю на этом свое краткое послание. И вновь восклицаю: стеклянные ящики, сокровища, хранящиеся в них! Неужели они ускользнут из наших рук? Если я их добуду, то кроме морального я получу — я в этом уверен — и значительное материальное возмещение, ведь по примерной оценке эти сокровища оцениваются в сумму, превышающую миллион долларов. Вы меня знаете. Деньги мне нужны лишь для двух целей. Для продолжения поисковых работ и для того, чтобы хоть немного восстановить свое расстроенное хозяйство. На днях у меня состоялся разговор с одним из посольских господ из „Советов“, и он мне сказал, что в случае отыскания этих сокровищ я получу достаточное вознаграждение.
Ваш Георг Штайн».
«ЛЮКИ НА АДОЛЬФ ГИТЛЕР-ПЛАЦ, вот еще на что надо обратить внимание. Я, участник войны, был в штурме Кенигсберга. Уже после боев ликвидировал группу немцев-„оборотней“, которые засели на Центральной площади, в канализационных сетях, связанных с какими-то подземными сооружениями. Они не сдавались, ожесточенно отстреливались. Тогда все это засыпали военными бульдозерами. Ссыпали в горловину люка камни, мрамор и разбитые, а то и целые памятники».
«КАНЦЛЕР ПРУССОВ ШЛЕТ ВАМ СВОЙ ПРИВЕТ. Уважаемый председатель, извещаем вас, что в Литве создано общество „ПРУССЫ“, Великим Магистром которого избран академик В. Мажюлис, а канцлером — старший научный сотрудник Вильнюсского госуниверситета, кандидат филологических наук Л. Палмайтис. Просим вас по всем вопросам „МАЛОЙ ЛИТВЫ“ (часть бывшей Восточной Пруссии от Немана до реки Дейма), а также по истории, культуре и филологии пруссов иметь дело только с нами и ни с кем более…»
Скоро у меня голова пойдет кругом и я перестану что-либо соображать. О каких «стеклянных ящиках» писал Георг Штайн? Почему — стеклянные? Возможно, что это какие-то коллекции, которые хранились в стеклянных витринах какого-то музея, но какого?
Эти подземелья Кенигсберга! О них я не только слышал, но некоторые из них и видел, когда ездил с отцом в поисках архива Фромборкского капитула, а потом, летом сорок шестого года, вместе со своими друзьями лазал по разрушенному городу, по гулким подвалам старинных зданий. Клады искали. Все, наверно, в детстве, да и в юности, ищут клады. Да и как их было не искать в этом огромном городе, о котором сложено столько легенд? Мол, еще пруссы, разбойничая в лесах, на реках и озерах, на море и заливах, совершая набеги в соседние земли, возвращаясь оттуда с богатой добычей, прятали в таинственных подземных пещерах несметные сокровища. А потом тевтонские рыцари, отыскав их, в свою очередь создали огромные хранилища золота и серебра.
