— «Думайте не о богатствах, а о душе…» — усмехается Марек.
— Вот тут еще различные сообщения о затопленных судах.
— Каковы ваши возможности? Для организации экспедиции?
— Возможности большие. Нам готов помочь Институт океанологии имени Ширшова, его отделение в Калининграде. У института есть большой поисковый флот. Одно судно постоянно работает на Балтике. Оно оборудовано самой современной аппаратурой. Кроме того, у института имеется два глубоководных самодвижущихся аппарата «ПАЙСИС», есть и специалисты по поисковым работам.
— Что же сами-то не ищете?
— Нас интересуют сейчас наиболее крупные суда, затопленные на Балтике, в первую очередь «Вильгельм Густлов» и «Генерал Штойбен», потопленные Александром Маринеско в конце января сорок пятого года. Эти суда находятся в вашей зоне. Кроме того, у нас нет карт, да и ваши аквалангисты там, на «Густлове», уже побывали, могут дать полезную информацию.
— И на «Штойбене» побывали тоже… А подъемные механизмы?
— В Калининграде находится «Нефтеморегазразведка», имеющая мощный плавучий кран, который может поднять на поверхность небольшое судно целиком. И если что-то найдем, то есть возможность это найденное извлечь со дна моря, однако что это все я рассказываю?.. А вы?
— Позвольте-ка мне взглянуть на ваши бумаги. Простите, но в графе «Координаты» — пустота. Как это понять?
— С какой стати мы должны вам сейчас сообщить самое главное? Вот когда договоримся, встретимся не в пивнице, а, предположим, в «Корабельном зале» вашего, как вы мне писали, Морского музея, вы ведь там работаете? И уж тогда… Ясно?
— Хорошо. Во-первых, вот документ, который вам пригодится.
Ксерокс. Тут по-немецки, но я прочитаю по-русски. «А. ШМИДТ, Фелькенштрассе, 3, АМЕРДИГЕН, — это город в Западной Германии, — 20 апреля 1987 года. О поисках Янтарной комнаты. В начале июля 1944 года я был мобилизован в морской флот в Киле. 20 июля 1944 года (эту дату я хорошо запомнил, так как в этот день произошло покушение на Гитлера) была создана КОМАНДА СПЕЦИАЛЬНОГО НАЗНАЧЕНИЯ, в которую меня и направили. Морем мы отправились в ПИЛЛАУ, где наша группа была включена в специальную, опять же, команду. Вблизи от Пиллау, северо-восточнее порта, в направлении на Кенигсберг, на лесистом холме находился мощный, огромной вместимости бункер глубиной более 30 метров. Там постоянно дежурили и охраняли бункер примерно 20 человек. Эти люди занимались тем, что изымали из бункера различные материалы военного назначения: малые, на одного человека, подводные лодки, морские мины, ракеты „ФАУ-1“, „ФАУ-2“, всевозможные взрыватели и т. д. Все это грузилось на автомашины и вывозилось. В начале августа на грузовиках привезли тяжелые ящики, которые мы сгружали и на маленьких вагонетках переправляли в глубину бункера. На ящиках было написано „СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО“. Все это очень строго охранялось. После этого местность была закрыта в широкой окружности… Что было в ящиках, никто не знал. И сколько было ящиков, я тоже не знаю, по крайней мере несколько десятков. Кажется, все это было взорвано. А. ШМИДТ». Ну как? Хорошая бумага? Стоит ваших «координат»?
— Стоит. Если и у бункера будут точные координаты. Что еще? По «Вильгельму Густлову» и «Генералу фон Штойбену»? Грузо-пассажирскому судну общества «Сила через радость» «Лей»? Судам «Патриа» и «Бранденбург»? Теплоходам «Ганза» и «Геттинген», которые вышли из Данцига 2 и 3 февраля сорок пятого года?..
— Минутку. Вот сообщение некоего А. Хильке. «Несмотря на мой пожилой возраст, я, житель Данцига, был мобилизован в середине сорок четвертого года в армию. Как водитель по профессии, возил различные грузы на машинах „Шкода“ и „Бюссинг“, а в конце сорок четвертого и начале сорок пятого работал на тягаче марки „ПИНГВИН“ в порту, на погрузках. За три дня до выхода „ВИЛЬГЕЛЬМА ГУСТЛОВА“ в море на набережной, где было ошвартовано судно, появилась группа гражданских лиц во главе со старшим офицером в форме гестапо, который приказал всем присутствующим на пристани покинуть ее территорию. При помощи солдат войск СС вся территория была очищена от посторонних, люди, которые уже находились на судне, загнаны во внутренние помещения, все иллюминаторы, выходящие на пирс, задраены. После этого на пирс приехали грузовики, и с них при помощи портального крана были подняты на борт, а потом погружены в один из трюмов довольно большие, обитые железом и, видимо, очень прочные ящики. Я помогал при погрузке, сгружал ящики с грузовиков на пирс. И вот на что обратил внимание. Размер ящиков был большой, около 2 метров длиной и 1,5 метра высотой, но при этом они были весьма легкими по весу. И вот что еще. Мне показалось, что „Густлов“ специально дожидался этого груза. Сразу после погрузки на его борт поднялись подводники, и „Густлов“ отдал швартовы…»
— Так. Отлично. Значит, «золото Балтики» оказалось в трюмах «Густлова»? Скажите, Марек, а что — Эрих Кох был в этот момент в Данциге?
— Минутку, по поводу янтаря. Вот другое сообщение. Некий Томашек В. сообщает: «Я был свидетелем, как в порт прибыл транспорт из восьми или десяти грузовиков в сопровождении нескольких легковых автомашин и двух бронетранспортеров. Все машины были страшно забрызганы грязью, будто они совершили дальний переход. Я работал на путях. Мы убирали портовый кран „ГАНЦ“, который рухнул неделю назад, после какой-то диверсии. Когда нас всех погнали с пирса, мы ушли в „бытовку“, где нас и заперли, но в окошко было видно, что происходило на пирсе. Из грузовиков стали выгружать ящики и поднимать их на судно, но потом вдруг погрузка прекратилась. Какие-то военные о чем-то спорили. Один из них был низким, коренастым, кто-то из наших воскликнул: „Это Эрих Кох! А красивая женщина в легковой машине — это его жена Клара!“ Погрузка была прекращена. Груз на судно был поднят лишь из двух машин. Вскоре все уехали. Нас выпустили. Прибыли грузовики с подводниками, а часть пришла своим ходом, колонной, человек двести…»
— Чем больше документов, тем все сложнее… Что еще?
— А вот что еще. Сообщение пенсионера Августа Бендика репортеру газеты «Курир»: «В конце января сорок пятого года я, работник порта, был назначен на погрузочные работы на „Вильгельм Густлов“. Мы очень много погрузили на него. Станки. Двигатели для самолетов, видимо, с разбитых заводов, очень много личного имущества, уложенного в контейнеры различной величины и веса. Под вечер 29 января в порт прибыла колонна грузовиков. Машин 8-12. Из них под охраной войск СС выгружались ящики, несколько ящиков…»
— Несколько?
— Да. Тут сказано именно «несколько ящиков». Дальше? «Вскоре, перед убытием корабля из порта, старший боцман „Вильгельма Густлова“ Эрих Виттер, с которым я был знаком, так как мы с ним лежали в одном военном госпитале, наши койки стояли рядом, и там мы с ним сдружились, сказал мне тайком: „В ящиках на „Густлов“ были погружены огромные сокровища“. Этот боцман — выходец из Лотарингии. Он ненавидел фашистов, потому что они зверски убили его брата. Еще боцман сказал, что эти ценности — из каких-то русских дворцов…» Пригодится?
— Что вы там, на «Густлове», увидели сами? — Феликс, еще два пива! — окликнул Марек бармена, снял берет, причесал пятерней седые жесткие волосы. И лицо у него было жестким, резко очерченным. Выпирающие скулы, выдающийся вперед подбородок, лохматые седые брови, светло-серые небольшие глаза. На запястье правой руки выколот синий якорь, на левой имя: «Мария». Бармен принес пиво. Марек размотал и бросил в кресло свой черный шарф. Одет он был в черную рубаху, траур какой-то соблюдает? Пододвинул мне кружку. — Пейте. Это настоящее баварское пиво, в запломбированных бочках привозят. — Приложился к кружке, облизнул узкие губы. Добыл из кармана рубахи выкуренную наполовину сигару, щелкнул зажигалкой, сказал, щуря глаза от дыма:
— Мы организовались десять лет назад. Искатели приключений, авантюристы, любители острых ощущений. Как там у вас в песне поется: «Пьем за яростных, за непохожих», да? «За презревших грошевой уют…» Сколотил нас всех в подводно-поисковый клуб магистр, инженер Ежи Янкович, на общем собрании придумали название: «Рекин» — «Акула». Добыли кое-какое снаряжение, деньги, карты, посудину. Военные нам помогли, историки, ученые, «корабелы» с технического факультета университета Гданьского, оттуда мы получили строительные чертежи «Вильгельма Густлова». Из морского института Гданьска нам дали карты морского дна банки Штольпе. Было установлено, что «Вильгельм Густлов» был разбит ударами нескольких торпед и при потоплении разломился на три части… — На какой глубине лежат обломки?
