— Заче-ем? — просипел Серега.

— Само слово «прынфячфя», наверное, и является подсказкой, — терпеливо объяснил Тимофей. — Оно именно так и переводится: «подсказка». Здесь последняя и четвертая с конца буквы одинаковые — это буква «А». И в слове «прынфячфя» они тоже одинаковые — это буква «Я»… «А» и «Я». Врубаешься? «Я» — это зазеркальное «А». Они находятся на противоположных концах алфавита!

— А-а-а!.. — протянул Серега и почесал за ухом.

И вдруг заорал на Тимофея:

— Так что ты тогда стоишь?! Скорее пиши ответ!

— Ответ надо еще найти, — сказал Тим и вытер пот со лба. — Теперь называй мне наши имена по буквам — я буду искать их зазеркальных двойников. Если буква «Т» — четырнадцатая с конца алфавита, мы должны будем подставить на ее место букву, которая стоит четырнадцатой с начала — и так далее… Поехали!

И работа пошла. Поехала. Имя ТИМ в Зазеркалье зазвучало как МЦТ. Серега не удержался и съязвил, что оно напоминает ему название какого-то чистящего средства. Однако слово СЕРЕГА в зеркальном переводе обратилось в нечто совершенно запредельное: НЪОЬЪХ. Когда Серега попытался произнести его вслух, у него получилась какая-то отрыжка.

— Если этот чертов потолок все-таки опустится на нас, из меня вылетит точно такой звук, — мрачно заключил он.

Тем временем мальчишкам уже приходилось стоять, согнувшись в три погибели. Передвижная потолочная балка нависла над самым столом, и Тим осторожно переставил компьютер на пол, чтобы его не раздавило в самый последний момент. Он отстучал ответ. И с нетерпением ждал реакции.

Потолок, однако, продолжал опускаться.

— Отойди! — крикнул Серега и оттащил Тима в сторону от стола. В этот момент перекрытие с хрустом опустилось на столешницу. По ушам резанул пронзительный скрежет — это корежились и ломались металлические стойки стола. На мальчишек полетели брызги из щепок и остатков железных креплений. Тим с Серегой поскорее забились в самый дальний угол.

— Ложимся!..

Вокруг что-то поминутно вспыхивало (видимо, остатки электропроводки), освещая комнату ядовито-зеленым светом. Тим распластался по полу. Он вдыхал едкую пыль и оцепенело наблюдал, как неумолимо сокращается расстояние между полом и потолком. Серега что-то кричал ему, но Тим не слышал. Он смотрел, как потолочное перекрытие буквально пожирает пространство сантиметр за сантиметром. И глаза Тимофея округлялись все больше и больше. Сейчас… Сейчас!.. Сейчас!!!

И вдруг все смолкло. Потолок застыл на месте, словно задумавшись. Потом послышалось громкое надрывное гудение. Перекрытие качнулось несколько раз, стряхивая вниз остатки пыли и штукатурки, а потом стремительно поплыло вверх.

— Есть! — хрипло прокаркал Серега.

Тим поднялся на колени и приперся к стенке. «Угадали, черт побери. Угадали. В самый последний момент».

Однако игра еще только началась.

Раздался еле слышный щелчок — и снова ожил экран компьютера (он отключился в момент, когда потолочное перекрытие крошило стол в мелкие щепки). Тим поднялся на ноги, с наслаждением расправил спину — потолок к тому времени успел стать на свое обычное место — и подошел к компьютеру.

«Как вам понравилась СОКОВЫЖИМАЛКА?

Надеюсь, игра не успела надоесть? Если все-таки успела — дайте знак. Ваши мамы будут счастливы».

Тим прочитал послание и вопросительно глянул на Серегу. Серега исподлобья смотрел на экран. Он тяжело оперся руками о колени и шумно дышал.

— Еще чего… — сказал Серега. — Да пошел он!..

— У этого человека не все дома, — сказал Тимофей. — Учти это.

— Я не собираюсь решать за тебя, Тим, — неожиданно спокойно ответил Серега. — И даю тебе самое честное благородное слово: если ты сейчас уйдешь, я тебя пойму — вот увидишь. И ты все равно останешься самым лучшим моим другом на всю жизнь.

— Да мне плевать, — как можно небрежнее сказал Тимофей. — Просто… игра ведь только началась, а мы с тобой уже мокрые как цуцики. А что нас ожидает впереди — можно представить…

— Я буду продолжать игру, — решительно произнес Серега.

Тим сплюнул под ноги; он хотел, чтобы получилось лихо, эффектно, но слюна предательски повисла на подбородке. Тимофей со злостью смахнул ее рукой.

— Тогда я тоже буду играть, — сказал он.

И только он приготовился отстучать соответствующий текст на компьютере, как на экране засветилось следующее послание:

«Я все понял. Надеюсь, ваши мамы тоже поймут. В любом случае теперь вам не мешает подкрепиться. В соседней комнате смелых и находчивых бойцов ожидает веселая ЖИЗНЬ. Приятного аппетита, орлы».

Дверь в дальнем конце комнаты тут же отъехала в сторону. Из открывшегося проема ударил яркий дневной свет, заставивший друзей крепко зажмуриться.

Спустя пять минут они давились манной кашей в следующей по маршруту комнате. Три из пяти стен здесь были, по сути, огромными — от пола до потолка — окнами.

И эти окна выходили в парк. Парк был чахлым, а манная каша — невкусной и холодной, как остывший труп. Однако здесь было светло и не так душно, как в «соковыжималке». И настроение у друзей начало потихоньку выходить из штопора.

— Каши он не жалеет, — произнес Серега с набитым ртом. — В этом доме, наверное, хранится фамильный рецепт, как сделать из обычной манки рвотное средство.

— Угу, — кивнул Тим. — И «жизнью» он ее назвал не зря. Со смыслом.

— Точно, — поддержал его Серега. — Жизнь как она есть. Особенно по утрам в начале сентября, когда еще вся первая четверть впереди, а учебному году так вообще конца-краю не видно — вот тогда каждый день такой же невкусный. Давишься, давишься — ну такая гадость! — и хочется запихнуть два пальца в рот: прощай, значит, чертова манная каша.

— Ничего, — философски сказал Тимофей. — Прожуем.

А потом они доели кашу (всю, до последней крошки), и побежали дальше, в «комнату отдыха», где их уже с нетерпением ждали пятеро качаловских «трудных» подростков в дурацких картонных масках, изображающих «хихикающих докторов» (хотя, возможно, на самом деле там был нарисован обыкновенный доктор Айболит). Тим с Се-регой отыскали на кушетке чемоданчик с «секретом». Но секрет оказался таким простым, что никакого секрета, можно сказать, и не было — комбинация насчитывала всего-навсего шесть цифр. Тим, задумавшись на полторы секунды, набрал: «20-10-14», потому что это были порядковые номера букв алфавита, из которых состояло его, Тимофея, имя.

И чемодан открылся.

Там, как и ожидалось, находилась коробка с вонючими сигарами, но Серега не стал угощать никого из «хихикающих докторов», и не потому что он очень заботился об их здоровье, а потому что, как он объяснил позже Тимофею, ему «очень уж хотелось кого-нибудь отмолотить», «Доктора» попались не слишком накачанные, к тому же они умели лишь бездумно махать кулаками в разные стороны, и Серега добился того, чего желал: он отмолотил их всех. Или почти всех. Кое-кого из «докторов» Тим просто выпихнул за пределы комнаты, после чего те по правилам игры считались «убитыми».

Все это время Тимофей смотрел на Серегу и удивлялся, как здорово стал драться его друг, а Серега смотрел на Тимофея и тоже удивлялся. И оба они решили, что все-таки не зря натерпелись страху от Миши Кун-Фу и что Миша не зря с ними возился.

Потом они попали в коридор, загнутый, словно наполовину съеденная баранка. И перед ними было несколько дверей, из которых доносились всякие ругательства и оскорбления. А еще оттуда угрожающе торчали длинные бамбуковые палки. А Тим с Серегой хорошо знали, как больно бьются бамбуковые палки, потому что Миша Кун-Фу однажды показывал им прием из японской борьбы кэмпо, в которой положено метелиться на бамбуковых палках.

Серега сказал, что он, так и быть, обошел бы этот коридор стороной и не стал бы никого трогать, но «черные маски» и «деды морозы» в ответ на его слова захохотали, словно голодные гиены. И Сереге с Тимофеем пришлось идти. Сначала было трудно и больно — но только до тех пор, пока Тимофею не удалось отобрать у одного «маски» бамбуковую палку. И теперь уже трудно и больно стало самим «маскам» и «дедам морозам».