Канарейка снова запела.

Фэрфакс. Пела Фэрфакс. Тварь наложат на нее свои лапы с минуты на минуту, если Тит не выпустит ее отсюда.

Но пока ведь она свободна. И может что-нибудь сделать: выклевать инквизитору глаз или выпустить содержимое кишок на ее голову.

Тит рассмеялся. Однако даже ему самому смех показался ненормальным.

Он поднял голову и открыл глаза. Фэрфакс прямо перед ним исступленно размахивала крылышками.

Принц со стуком ударился головой об пол.

Иоланта вскрикнула – получилось хриплое чириканье.

Ее поразили разоблачения инквизитора. Затем испугали: что, если принц ее выдаст? Затем обожгла боль, словно кто-то орудовал горящей головней в ее черепе. Иола содрогалась, крылья бесполезно трепыхались.

Принц не забыл вытащить ее из-под мантии перед падением.

До этого момента Иоланта думала, что страдает лишь она, что он ошибся, считая инквизитора неспособной влиять на разум птиц и рептилий. Но когда колени принца подогнулись, поняла: не она, а он был целью инквизитора.

Его пытали, а Иоланта – возможно, из-за уз кровной клятвы – разделяла его боль.

При виде его рук, бессмысленно скребущих мраморный пол – так заживо погребенный царапает крышку гроба, – охватившая ее боль мгновенно утратила власть. Принцу было гораздо хуже, чем ей.

Иоланту испугали его остекленевшие глаза. Она не ожидала, что из всех людей именно он, с его полным самоконтролем и безупречной подготовкой, окажется столь уязвимым.

Не просто ранимым – беспомощным.

«Если только я ему не помогу».

Но она не настолько сильна, чтобы расшатать фундамент Инквизитория или хотя бы стены этой комнаты. А если использовать огонь или воду, станет очевидно, что действует магия стихий.

Может, выклевать глаза инквизитору? От одной мысли замутило. К тому же, это неосуществимо. Иола способна подняться с земли, но лететь быстро или ровно не получится, что делает ее бесполезной в качестве оружия.

Иоланта в отчаянии огляделась. Сверху на кованой железной цепи свисал светильник: четыре рожка, а в каждом – фарфоровый светящийся шар на плоской чаше.

Заклинание неразбиваемости придумано для стекла, не для фарфора. Если раскачать светильник, сферы выкатятся из него и, пролетев аршинов десять, разобьются вдребезги там, где сидит инквизитор.

Но надо создать не слишком сильный порыв ветра, иначе та мгновенно заподозрит присутствие мага стихий.

Слишком сильный? Иоланта, неспособная поднять в воздух даже клочок бумаги?

Направленный порыв ветра, который будет неощутим на уровне пола. И с первой попытки, чтобы, когда инквизитор заметит неладное, дело было уже сделано.

Способна ли она на это?

Боль осколком пронзила левый глаз. Иоланта вздрогнула. Принц на полу дернулся и прижал руки к ушам. Сквозь его пальцы сочилась кровь.

Этот вид шокировал Иолу почти до бесчувствия. «Я должна его отсюда вытащить».

Она попыталась отбросить колебания и сосредоточиться, покуда не превратится в единую цель. Но сомнения упрямо не выпускали из своей хватки. «У тебя никогда не получалось, – нашептывал мягкий голос. – Даже когда тонула в меду, не смогла. С чего же решила, что сейчас сможешь?»

Мед был иллюзией. А это реальность. На кону душевное здоровье принца. Иоланта, возможно, упрекала его в безумии, но она скорее выклюет инквизитору глаза, чем даст ей разрушить его мозг.

Иола отсекла все лишнее, позволяя себе помнить лишь о тех чувствах, которые испытывала, когда управляла огнем – или молнией. Ту абсолютную уверенность. То пронизывающее до глубины костей чувство связи.

На задворках сознания по-прежнему ютилась неуверенность.

Время истекало. Инквизитор встала, исходящая от нее угроза вызвала у Иоланты удушье.

Она закрыла глаза. «Сделай это. Сейчас же. И в точности как я хочу».

Тишина, последовавшая после этого приказа, казалась бесконечной.

«Как ты смеешь мне не повиноваться? Ну же. Немедленно!»

Послышался глухой удар, а за ним – звук бьющегося фарфора и странный вопль. Затем внезапно наступила тишина. Иоланта открыла глаза. В комнате для допроса стало светло как днем, на полу блестел разлившийся эликсир, чье свечение больше не пригашали сферы.

Дверь резко распахнулась. В комнату вбежали маги.

– Ваше превосходительство! – кричали слуги инквизитора.

– Ваше высочество! – вторил Лоуридж.

Принц, скорчившись, лежал на полу. Кровь испачкала его лицо, воротник и пол под его головой.

Иоланту чуть не затоптали, когда она поскакала к нему. Она захлопала почти бесполезными крыльями, врезалась в голень одного стражника и, проскользнув под пахом другого, со всей силы бросилась к принцу и кое-как приземлилась на плечо.

Капитан стражи проверил пульс принца, беспокойно хмурясь.

– Он еще жив, сэр? – спросил один из стражников.

– Да, – ответил Лоуридж. – Мы должны без промедления доставить его в безопасное место.

Но Баслан преградил путь:

– Я требую отчета о том, что случилось с госпожой инквизитором.

Иоланта только теперь заметила, что инквизитор тоже лежит на полу, а вокруг толпятся встревоженные приспешники. Лица не разглядеть, но, похоже, она, как и принц, была без сознания.

Капитан выпрямился во весь рост и навис над Басланом:

– Как вы смеете спрашивать, что случилось с инквизитором? Что она сделала с нашим принцем? Если вы сейчас же не уберетесь с моей дороги, я сочту это провокацией войны и начну действовать соответственно.

Иоланта еле дышала. Она отчаянно боялась, что инквизитор необратимо навредила принцу, и даже не задумывалась, что, вмешавшись в допрос, вызвала дипломатический кошмар.

Баслан заколебался.

А капитан Лоуридж – нет. Из церемониальных копий двух стражников и собственной накидки он соорудил временные носилки. Солдаты уложили на них принца и вслед за своим командиром промаршировали прочь из допросной.

Колесница все еще стояла во дворе. Капитан Лоуридж осторожно уложил бесчувственное тело принца на пол и сам взялся за поводья. Солдаты Атлантиды закрывали выезд. Иоланта задергала крыльями. Если придется, рискнет ли она еще раз вызвать молнию?

– Освободите дорогу властителю Державы! – Гулкий голос капитана Лоуриджа, казалось, разносился на версты вокруг. – Или вы объявите ему войну. И ни один из вас больше не увидит Атлантиду.

Солдаты смотрели друг на друга. Наконец один сдвинулся в сторону на шаг, а за ним и остальные. Сержант открыл тройные ворота. Капитан Лоуридж быстро вывел колесницу наружу, стража принца верхом двинулась следом.

Кавалькада мгновенно достигла границ Инквизитория. Лоуридж свистнул, пегасы, повинуясь команде, расправили крылья, и колесница взлетела в воздух.

– В Цитадель! – крикнул капитан подчиненным.

– Нет, – возразил принц. Иоланта подскочила. Она не думала, что он уже пришел в себя. – Не в Цитадель. В замок.

Его глаза оставались закрыты, голос звучал тихо и слабо, но он явно был в полном сознании.

– Есть, сир, – ответил капитан. И повторил приказ принца: – Мы немедленно отправляемся в замок.

– Канарейка, – пробормотал принц.

Иоланта прыгнула на его окровавленную ладонь, и та сомкнулась над ней. В другое время Иола запротестовала бы против слишком тугой хватки, но сейчас была безумно рада, что ему достает сил так ее держать.

Они скакали к скоростному воздушному пути, ночной транспорт над Деламером уступал дорогу королевскому штандарту, реявшему над колесницей. Сопровождавший ускорение толчок подсказал Иоланте, что отряд покинул Деламер. Никогда прежде она не была настолько счастлива испытывать удушье.

Когда их выбросило на другом конце пути, принц закряхтел от боли.

Иоланта потерлась птичьей головой о край его ладони. Почти в безопасности – и с ними все будет хорошо.

– Ваше высочество, не могли бы вы... – начал капитан, когда кавалькада оказалась над Лабиринтными горами.