Пол-лица присмотрелся к протестующе мычавшему левому пленнику, пытавшемуся извернуться на стуле, и недоуменно заметил:

— Вы сказали, что его убили? Но он ведь еще живой!

— О, не стоит беспокоиться. Это временно. Вскорости он будет совершенно мертв, — беззаботно отмахнулся долговязый.

С тоской глянув на запертую дверь, Пол-лица осведомился о правом узнике, топотавшем по строганному полу некрепко привязанной ногой:

— Желаете, чтобы он стал живцом? Как правило, я самостоятельно отбираю тех, на кого собираюсь натравить проклятие, отведенное от виновного.

— В этот раз мы облегчили вам труд и подобрали живца сами. Настоятельно рекомендую положиться на наш выбор, — четко проговаривая каждое слово, осклабился долговязый.

— Я не привык работать по чьей-то указке, тем более подвергая опасности незнакомого мне человека. Да и некоторые странности этого дела меня смущают, — отступая к двери, заартачился Пол-лица.

— Так и плату вы предпочитаете не совсем обычную. Полагаю, при такой награде некоторые странности простительны и даже ожидаемы, — преграждая смертнику путь, возразил долговязый.

— Не мешало бы выйти на свежий воздух. Там будет сподручнее возиться с проклятием, — прикидывая, насколько искусно владеют оружием насторожившиеся мечники, попросил Пол-лица.

— Придется довольствоваться здешним воздухом, — сощурился

долговязый, почуяв лукавство.

— Кто эти двое в клетке? — уточнил Пол-лица, уже не надеясь выбраться из каземата до окончания работы.

— Умный смертник не захотел бы знать всех подробностей для собственной же безопасности. А Пилий уверял меня, что вы умны и прозорливы. Не надо нас разочаровывать, — весьма убедительно посоветовал долговязый.

— Ну, хотя бы где тот самый дорогой вам человек я должен уразуметь. Иначе как мне избавить его от проклятия? Правда, откуда взяться проклятию, если левого страдальца еще никто не убил? — озадаченно вопросил Пол-лица.

Долговязый не озаботился сколь-нибудь внятным объяснением, бросив ближайшему мечнику:

— Положим, ты будешь дорогим мне человеком. Разберись с левым.

Мечник с готовностью растворил узкую дверку клетки и, оставив подсвечник на полу, прошел за спину к своей жертве. На металле клинка заиграли отблески свечей, а грубая рука ухватила подбородок несчастного, задрав голову кверху. Приставленное к горлу лезвие поползло в сторону, обрывая отчаянные всхлипы левого пленника. Жизнь сквозь длинную рану стремительно истекла из тела прекратившего всякое сопротивление.

— Начинайте, смертник. Пожалуйте в клетку, — равнодушно глядя на труп, распорядился долговязый.

Дверь клетки, напоминавшая пасть хищного чудища, грозила захлопнуть скрипучие челюсти за любым глупцом, ступившим в ее владения. Пол-лица с трудом поборол недоверие и подчинился требованию долговязого, не желая разделить судьбу зарезанного пленника. Нацепив окуляр на глаз, смертник подошел к новоявленному убийце и, вытащив из котомки рукоять кинжала, велел:

— Личину покажи.

Мечник покосился на долговязого и нехотя вытянул руку.

— Это еще зачем? — бестолково уставившись на тряпицу, повязанную поверх личины мечника, изумился Пол-лица.

— А вы будто не догадались? Незатейливые меры предосторожности. Чтобы случайные люди не смогли узнать с кем имеют дело, увидев отметину на личине. Но работать вам это не помешает. Режьте личину там, где на повязке небольшая дырочка, — наставительным тоном указал долговязый. — И еще кое-что. У наших связанных гостей личины тоже обмотаны тряпицами. Не пытайтесь заглянуть под них. А лучше вовсе не дотрагивайтесь до повязок.

— Если вы так прекрасно осведомлены о том, что мне нужно резать, может, возьметесь сами? — грустно съязвил Пол-лица, ожидая пока кинжал, поднесенный к личине, отрастит клинок.

Смертник ткнул острием в дырочку на тряпице без предупреждения и, дождавшись, когда мечник перестанет дергаться от боли, набрал несколько бирюзовых капель в обманную личину.

— Учтите, что я не сумею предсказать силу появившегося проклятия, если не буду знать личину убитого. Надеюсь, погибший не был знатного происхождения, иначе вскоре к нам нагрянет посмертие. А оно враз опознает липовую личину и расправится не только с правым пленником, ставшим живцом, но и с назначенным вами дорогим человеком, — предостерег Пол-лица, испытующе взирая на долговязого.

— Вас это не должно заботить, — будто не услышав ничего нового, невозмутимо сказал долговязый.

— Но меня это заботит. И еще как! Посмертие невероятно сложно одолеть, не сбив с толку. А сражаться с ним доведется именно мне, — встревоженно заявил смертник. — Вообще у меня создается впечатление, что вам и не требуется спасение кого бы то ни было от проклятия. Вы желаете, чтобы нашедшим тела правильникам все представилось так, словно правый по собственной воле убил левого, понеся за это заслуженное наказание. Ну, а дорогого вам человека можно спрятать.

На скулах долговязого заиграли желваки, но голос был по-прежнему бесстрастен:

— Возвращайтесь к делу. Ваши остроумные толкования никого здесь не занимают.

Перешагнув лужицу крови, Пол-лица взялся за неприкрытую повязкой руку правого пленника и надел на нее обманную личину.

— Теперь ждем проклятие, — мрачно пробурчал смертник.

— В этом нет никакой нужды. Ваша работа окончена, — угрюмо проговорил долговязый, а в следующее мгновение лязгнула захлопнувшаяся дверь клетки.

— Кажется, меня забыли выпустить, — обернувшись на звук, саркастически отметил Пол-лица.

— Даже не пытайтесь повторить трюк со столом, — пригрозил долговязый, пугаясь ледяного спокойствия смертника.

— Вижу, вы серьезно отнеслись к моей персоне, — заметив, как в каземат входят еще четверо мечников, ухмыльнулся Пол-лица.

— Если будете вести себя порядочно, могу обещать легкую смерть, — не спуская со смертника внимательных глаз, заверил долговязый.

— Обещаю вам то же самое. Более того, вы и эти достойные мужи уцелеете, отпустив меня, — неспешно садясь на пол, строгим тоном сообщил Пол-лица.

Долговязый позволил себе улыбнуться и, смягчаясь, сказал:

— Видать правду говорят про особое обучение в ордене смертников, если в столь незавидном положении его представитель способен на самоиронию. К сожалению, вы слишком проницательны. Там где убивают высокородных, не остается случайных глаз.

Пол-лица понимающе закивал и бросил за спину:

— Лёт возьми на себя худого у двери.

— Отдай мне хотя бы парочку. Я давно не развлекался, — прозвучало из бурдюка.

Столкнувшись с необъяснимым, долговязый сильно обеспокоился и принялся высматривать хозяина булькающего голоса. Только теперь его пытливый взгляд привлекли руки смертника, поглаживающие пол. Отчаянная догадка, осенившая разум долговязого, оказалась запоздалой, а призыв о помощи утонул в грохоте осевших лаг. Ловчась удержаться на ногах, он шагнул к стене, но переломившиеся доски с грозным треском встали на его пути, словно колья крепостного вала. Падая на острые деревяшки долговязый не смог различить своего крика в общем душераздирающем вопле заполнившим помещение.

Спастись удалось лишь худощавому мечнику, вовремя ухватившемуся за дверь. Предупрежденный летунец, филигранно

проскочив сквозь прутья, уже летел к нему с разинутой пастью. Миг и белые зубы впились в глотку растерянного мечника. Шея бедняги противно хрустнула, а обессилившее тело повалилось в груду изломанных досок.

Сидевший на единственном сохранившемся клочке пола смертник без труда выбрался из-под завалившейся клетки, мимоходом поймал

шатавшийся у края подсвечник, и стал осмотрительно пробираться к выходу. В коридоре послышались тревожные возгласы, но до того как их обладатели отважились проверить каземат, Пол-лица поочередно коснулся трех крепких

петель.

Вековая ржавчина расползлась по кованому металлу, а дверь перекосило в проеме так, что засов намертво засел в косяке. Снаружи по нему затеялись лупить сапогами и, судя по отвратительным ругательствам, отшибли ноги, совершенно ничего не добившись.