— Когда я закончу, ты пожалеешь что родилась на свет фэйри, и что посмела перейти мне дорогу тоже пожалеешь.

Он слегка сдавил её горло и Тариса поняла, что смерть действительно была бы лучшим избавлением.

Принц Рангар порезал ей палец используя «Сердце фэйри», затем, то же самое сделал сам. Прошептав заклинание темный слизал кровь с её пальца, а своим — окровавленным, начал рисовать узоры на её шее.

Тариса почувствовала как по её коже словно поползли сотни змей, пробегая по телу и заставляя её дрожать от омерзения. Затем, всю её фигуру окутало темно-фиолетовое свечение, оно закружилось вокруг, подобно сотне воронов. Ей казалось, что этот свет, словно иглы, протыкает её тело насквозь, заставляя корчиться и стонать от боли. А когда темный отошел от неё на шаг, она почувствовала как боль отступает. На её место пришли гнев и ярость. Ей хотелось выцарапать темному глаза, вцепиться в его лицо, чтобы он почувствовал на своей шкуре, что значит испытать то, чему он только что подверг её тело.

Хамир уже давно подошел к той, что призвал специально, чтобы уберечь друга от самой большой ошибки.

— Спасибо, что пришла.

— Ты же знаешь, я не смогла бы отказать тебе, вампир.

— Да, знаю. Именно поэтому и воспользовался вызовом. Прости меня, Маэль, за то, что потревожил тебя.

— Ты сделал все правильно, Хамир. А теперь, смотри…

Оракул кивнула головой в сторону принца и фэйри, которая корчилась от боли на полу. Свечение взвилось вверх и оставило, свернувшуюся в клубок девушку. Но вот фэйри поднялась, с яростью глядя на темного эльфа и вампир увидел то, что хотела показать ему Маэль.

— Да ведь это же…

— Молчи, не вздумай сказать ему сейчас. Он поймет сам, когда придет время, — Оракул остановила дернувшегося Хамира, который собирался помчаться к другу и испортить ей все представление. Не-ет, она сама собирается наблюдать за этим, своими глазами…

— Но ведь он же, — Хамир снова повернулся к Оракулу, но она только загадочно улыбнулась и прижала пальчик к губам, призывая его сохранить в тайне то, что он увидел.

— Обещай мне, что ты не скажешь, — Оракул хитро подмигнула ему.

— Обещаю, — Хамир тяжело вздохнул.

А Тариса в это время рассматривала себя, не веря в то, что с ней произошло. После слепящей боли, она почувствовала облегчение, но то что она увидела после — привело её в ярость.

Всё тело девушки покрывала фиолетово черная вязь. Она была затейливо перевита сложными узорами и пересекала все её тело, руки и ноги. Только её лицо осталось чистым, да и то не полностью. На лбу, подобно драгоценной подвеске, вился узор, доходя до переносицы и заканчиваясь между бровей. Сложные плетения, она чувствовала их, словно они были живыми.

Тариса поднялась и сделала шаг к темному, намереваясь ударить его, но не сумела даже достать. Затейливый узор, ещё минуту назад просто раздражающий её кожу, тут же оброс шипами, и эти шипы впились в её тело, по которому тут же полились ручейки крови. Охнув, фэйри упала на пол, и задрожала от новой порции боли. Как только она успокоилась, шипы исчезли, заново уступив место волшебной вязи и спрятавшись в узоре.

— Теперь, ты моя рабыня. Ты не сможешь бежать, и не сможешь причинить мне вред. Я твой хозяин, и только я. Запомни это. А сейчас, убирайся с глаз моих. Дарт проводит тебя, выдаст подходящую одежду и мы отправимся в Харатар. И пошевеливайся фэйри, не заставляй меня ждать.

Пока она плелась за дроу, оставляя на полу следом за собой капли крови, отец смотрел ей вслед сжимая кулаки и стискивая зубы, чтобы не завыть и не броситься на нового повелителя с мечом. Он так хотел защитить её, но не мог. А после того, что сделал темный, вообще не имел права даже находиться рядом с дочерью.

Пустыня Варнам, вторые сутки в рабстве…

Как же жарко, как жарко, — Тариса оттерла пот со лба, остановилась на минуту и тут же получила толчок в спину.

— Пошла вперед, пошла говорю, — темный эльф охраняющий караван и контролирующий рабов, снова толкнул её. От большей жестокости спасало только то, что она была личной рабыней повелителя, и наказывать её мог только он. Но на данный момент — его рядом не было, «чудовище» со своими друзьями — монстрами, умчалось вперед на саргах, а караван двигался более медленно.

Тариса тащила на своих плечах кувшин с пресной водой. Этот кувшин весил вполовину её веса и высотой был почти ей до пояса, она вообще не понимала, как умудряется его нести. После нескольких часов пути её лицо заливал пот, спину и руки ломило — с непривычки, а ноги отказывались передвигаться, по щиколотку утопая в песке. К тому же, она так и не привыкла к одежде, что была на ней.

Длинные, закрытые сандалии, с завязками под коленом и длинное серое платье, такое широкое, что в него можно было запихнуть трех таких как она. К платью прилагался широкий кусок черной ткани, которой закрывали лицо и волосы, защищая их от палящего солнца. Такие же, носили все, кто находился в одном с ней положении.

За второй день пути, она усвоила непреложное правило. Рабов почти не замечали, сравнивая их с мебелью или даже со скотиной, что тоже не радовало. Вся самая тяжелая работа была на их плечах. А работы этой было столько, что не переделать. Нужно было следить за караваном, за животными, обслуживать воинов и повелителя с друзьями, готовить еду. Но никто, совершенно никто не интересовался состоянием самих рабов. За те двое суток, что они провели в дороге, поесть им удалось всего раза три, а поспать, только несколько часов. Но она старалась терпеть. Она должна, должна вынести все и не склонить головы. Ведь она же фэйри! Дочь лорда! Она справится, она сможет. Но тело болело и ныло, отказываясь служить благородству и гордости, а голова склонялась сама собой, от недосыпа и усталости.

Наконец, через несколько лиг, наткнувшись на небольшой оазис, начальник охраны приказал разбить лагерь.

— Привал! — заорал он зычным голосом, затем быстро отдал распоряжения и ушел в глубь — маленького островка рая, посреди пустыни.

Тариса упала на песок. Ноги гудели, голова кружилась от голода, а платье прилипло к телу, по которому пот тек рекой. Она чувствовала себя грязным вонючим мулом, которого привязали к телеге и волокут на бойню. Вязь на её теле постоянно чесалась, причиняя ей неудобство и заставляя хмурится. Странный узор не только был живым, он реагировал на присутствие темного эльфа, который создал его. Когда правитель темных был рядом, вязь вела себя спокойно, как только он исчезал с её поля зрения, начинались жуткие мучения. Узор чесался, шевелился, и вообще она чувствовала себя так, будто находится в яме со змеями. К тому же, он питался её магией. Это эльфийское художество, оставляло её полностью пустой, лишая всего магического резерва так, что решись она создать даже самый простой пространственный портал, тут же лишилась бы сознания. Но у неё было то, о чем эльф даже не догадывался…возможность подаренная ей богами, природная магия, которая каждый раз восстанавливала её силы, прежде, чем вязь снова вытягивала их.

Она понимала, его эльфийское величество, не только хотело привязать её к себе сделав рабом до конца дней, но и стремилось оставить её без магических сил. А фэйри лишенный магии, это — человек. Обыкновенный человек. Именно так, наказывали за преступления фэйри. Их просто лишали силы и ссылали на земли людей.

— Чего расселась, вставай! Работать, всем работать. Чтобы к приходу господина — все было готово, — ненавистный голос громом прозвучал у неё над ухом, и Тариса, тяжело поднявшись, отправилась вместе со всеми выполнять поручения.

Пока она помогала ставить палатку, взгляд её наткнулся на молодого и красивого парня. Длинные светлые волосы, высокий рост, немного более хрупкое телосложение чем у темных. Будто почувствовав, что на него смотрят — он обернулся, и Тариса узрела острые уши. Да он эльф! Причем, не просто эльф, а светлый эльф. И девушка, наплевав на работу двинулась прямо к нему, совершенно не соображая зачем она это делает. Просто шла, повинуясь какому-то внутреннему желанию и остановилась только тогда, когда оказалась перед ним. Работающие вместе с эльфом ещё парочка мужчин и один грозный орк, прекратили свою кипучую деятельность и с интересом воззрились на девушку.