Сквозь туман и слёзы, застилающие глаза, он увидел обнажённую Джейн. Она бросилась к Тайгеру, притянула его к себе, обняла, покрывая поцелуями его грудь, гладя руками его лицо, перебирая пальцами его волосы.

— Очнись, любимый. Вспомни. Мы здесь. Мы снова дома, Тай. Проснись же, не позволяй Аду снова захватить тебя. Обними меня крепче, обними, забудь о своей боли, отпусти его… отпусти, слышишь...

Тайгер услышал, подался к ней всем телом, и Дэймонду казалось, что адская боль пронзила его, и только Джейн не давала принцу сломаться, сцеловывая хрипы с искусанных губ, не давая им превратиться в крик.

Невидимые путы исчезли. Дэймонд смог собраться в этот момент и призвать свою магию, которая помогла ему устоять на ногах.

Боль, негодование, обида — всё это бурлило в нем огненным варевом, пока он настороженно смотрел, как Джейн удерживает хрипящего, безумного Тайгера. Дэймонд попытался шагнуть к ним, но был остановлен тихими словами:

— Уходи, Дэйми! Тебе сейчас надо уйти. Если не ради него, то ради себя. Умоляю, не верь его словам, это не он говорит. Это всё Ад. Я тебе всё объясню, но не сейчас. Сейчас, просто уходи…

Джейн не переставала гладить и утешать Тайгера, заставляя его сосредоточиться на себе.

Гроза стихала, и теперь только редкие всполохи молнии, да одинокая свеча продолжали играть с тенями.

«Это сон. Мерлин! Пусть это будет лишь страшный сон, — твердил себе Дэймонд. — Потому что наяву этого не может быть никогда...»

Джейн обернулась и крикнула, умоляя:

— Я больше не в силах удерживать его! Ради Мерлина, уходи!

Ему ничего не оставалось делать кроме, как покинуть дом, где он когда-то был так счастлив.

В тумане Дэймонд добрался до своего замка. Тело болело, каждый шаг причинял боль. Не замечая все ещё сильный дождь, размокшую землю под ногами, он бездумно шёл, не выбирая дороги. Ему казалось, что весь его мир рухнул и ему незачем больше жить.

«Тайгер, мой друг, мой любимый, мой потерянный свет, моя самая главная мечта! Как же так случилось, что вернулся ты с такой ненавистью? Джейн сказала не верить... Но разве можно не верить тому, что видел собственными глазами, не верить тому, что ты хотел меня убить?»

Дэймонд добрался до своего кабинета и рухнул на пол у камина. Боль пульсировала в нём, скручивая тело, скапливаясь комом в груди.

Он схватился за голову и закричал, вкладывая в крик всю боль и отчаяние. Он кричал так, что казалось, легкие загорелись, а голова взорвалась.

— Дэйми, что с тобой... — словно из другого мира донёсся перепуганный голос жены.

— Уйди, Элис! — едва сдерживая ярость, простонал он, не желая никого сейчас видеть и ни с кем говорить.

— Но, Дэй...

— Элис, ты оглохла? Убирайся! Немедленно! И скажи всем, что я убью любого, кто посмеет приблизиться ко мне. Ты поняла?

Тихий всхлип, донесшийся из-за двери, вызвал лишь раздражение, Дэймонд закрыл уши ладонями, будто это могло помочь отгородиться от всего мира...

Он не помнил, как оказался у распахнутой двери на террасу. Вдохнул полную грудь воздуха, надеясь на успокоение, поискал свою верную спутницу Луну, но небо по-прежнему, было затянуто тяжелыми тучами.

— Тайгер! — что было сил закричал Дэймонд в ночь. — Почему? Ну, почему?! — Неконтролируемый вихрь магии вырвался вместе с яростью, уходя в тёмное небо и осыпаясь на землю голубыми искрами. Ответом ему был лишь последний тусклый отсвет молнии, знаменующий окончание грозы.

…Джейн стояла на краю пропасти. Шаг, полшага, она может упасть туда, и уже ничто, никогда не вернет её. Ветер разметал волосы, сорвал с плеч мантию и швырнул в пропасть. И почему-то эти полшага хотелось сделать, как ничего в жизни до этого. Один миг, и всё будет позади.

— Не надо. Не делай этого, милая, — ласковый, родной голос.

— Бабушка! — Джейн повернулась и упала в добрые руки, прижалась, ощутив знакомый аромат роз и тепло тела.

— Джейн, дорогая моя, — бабушка ласково поцеловала её в лоб и слегка отстранилась.

— Бабуля, я так устала, хочу к тебе, пожалуйста, — Джейн с любовью вглядывалась в родное лицо, поражаясь тому, как прекрасна и величествена нынче Феофания.

— Прошу тебя, девочка моя, не оставляй моего сына! Не оставляй его. Только ты можешь его спасти. Больше некому...

Образ Феофании дрогнул и рассыпался лепестками роз уносимых порывами ветра.

И, словно тихий шелест, до неё донеслось:

— Храни вас Мерлин...

Джейн рывком села, скидывая с себя остатки сна. Голова гудела, глаза не хотели открываться. Наконец, ей удалось разлепить тяжёлые веки, потерев их ладонями.

Спальню заливало полуденное солнце. Рядом, сжавшись в комочек и уткнувшись лицом в колени, сидел Тайгер, бормоча что-то и покачиваясь из стороны в сторону.

Джейн вздохнула, проясняя спутанные мысли.

— Тайгер, — она провела пальцем по его плечу.

Он вздрогнул, сжавшись еще сильнее, поднял голову и обернулся.

Такие красивые, прежде черные, глаза сейчас потухли, подернулись дымкой отчаяния и страха. У Джейн зашлось сердце.

— Почему ты прикасаешься ко мне? Разве я не противен тебе после того, что сделал? Разве ты не видишь, что я не человек больше, я животное... не достойное просить прощения... — его голос то срывался на хрип, то падал до невнятного шепота. Он говорил и говорил, но Джейн не хотела больше слушать.

— Тебе не надо ни о чем меня просить, Тай. Ты нужен мне, ради тебя я готова на всё, — вложив всю нежность в эти слова, она потянулась к нему, прижалась к обнажённой спине, стараясь утешить. Но лишь ощутила, как он пытается подавить рыдания.

— Довольно! — собственный голос показался ей чужим, сильным и властным. Нет больше робкой скромницы Джейн, которая стеснялась даже глаза поднять на прекрасного Тёмного принца. Которая и в мыслях не могла себе представить, что будет вообще с ним говорить, а уж тем более отдавать приказы.

Спасения из Ада оказалось не достаточно. Гораздо важнее было спасти его от самого себя. Откуда пришло к ней это знание, Джейн даже не представляла. Зато отлично понимала, медлить больше нельзя. Вчера, после нападения на Дэйми, Тай снова яростно накинулся на неё. Какая-то часть его сознания помнила — она ключ к его спасению, и он цеплялся за неё, словно за спасительную соломинку, яростно подминая под себя, раз за разом вонзаясь в податливое тело. Джейн покорно отдавалась, смирившись с тем, что является той самой соломинкой, которая удерживает его в этом мире, не давая скатиться за грань, из-за которой уже не будет возврата. И, если цена была именно такая, она готова платить, пока дышит.

Уговорами и лаской она заставила его встать с кровати и привести себя в хоть какое-то подобие порядка. Они смогли, наконец, смыть с себя всю кровь, и Джейн отчаянно молилась, чтобы вместе с бурой водой, стекающей с их тел, ушел из их жизни Ад. Раз и навсегда. Если бы такое было возможно!

В спальне Тая нашлась одежда. Потом он на руках отнес её в подземелье Хаммона.

Скажи кто четыре года назад, что собственная нагота будет ей настолько безразлична, она бы смутилась, не поверила, расплакалась, а сейчас последнее, о чем она вспомнила, так это о необходимости надеть, что-либо на себя.

Первые шаги сделаны. Но то, что удалось вытянуть из принца, совсем не радовало. Он ничего не помнил о себе прежнем. Только её как последний осколок прошлой жизни, образ, который он прятал в самых дальних закоулках собственной памяти. Он не помнил кто она, как он с ней связан. Только лишь твердил: она всё, что у него есть. Когда Джейн показала найденную в библиотеке фотографию Дэймонда, Тайгер пришел в ярость. Он кричал, выплёвывал из себя ругательства, в кровь разбивая кулаки о стены:

— Самаэль, — хрипел он, — это Самаэль.

«Ох, Мерлин, Дэйми! — молилась про себя Джейн. — Найди в себе силы его понять. Это не тебя он помнит. Это всё Самаэль. Это его лицо ни на минуту не дает ему забыть, что выделывал с ним сверхъестественный ублюдок, не оставляя ему шансов, вновь и вновь заставляя отдаваться бьющему в самое сердце кошмару. Хаммон сказал, что ты поможешь мне. Надеюсь, ты знаешь как. Надеюсь, ты все ещё этого хочешь…»